Страница 13 из 21
У Феано загорелись глаза. Та же мысль посетила и ее!
Она подлила брату вина, но тут вспомнила еще кое о чем.
– А древний персидский текст, он чей?
– О, это еще любопытней, – Феоктист встрепенулся. – Персидский текст написан рукой некоего Артабаза, личного слуги и вольноотпущенника Питфея. Он был персом… и евнухом, как я.
Феоктист кашлянул в кулак.
– Этот слуга уже после смерти господина написал дополнения к его труду. В тех папирусах, что я дал тебе, я изложил все вместе, самую суть.
Феано кивнула. Ей опять стало ужасно жаль, что Феоктист припрятал оригинал и не желает его отдавать. Но заставить брата было нельзя; да и неразумно.
Она еще раз поблагодарила Феоктиста за проделанную титаническую работу. Потом он отправился поприветствовать отца, а Феано, поднявшись в свою спальню, тщательно припрятала перевод. После чего опять занялась домашними делами, надолго выбросив критскую находку из головы.
Когда сборы были почти закончены, Феано вышла посидеть в атриум, у фонтана. Девушка прикрыла глаза, отдыхая и наслаждаясь плеском струй. Потом услышала чьи-то тяжелые шаги и вздрогнула, сразу узнав их.
– Садись рядом, – пригласила она.
Эйрик присел на скамью, не возражая.
– Завтра уезжать… Когда я вернусь в город, все уже будет иным. И тебя больше не будет.
Он изумился.
– Как ты поняла? Что я хотел сразу уйти?..
– Это не слишком трудно.
Феано так опечалилась, словно ее ждала не свадьба, а похороны любимого. Эйрик долго молчал, не сводя с нее глаз. А потом вдруг сказал:
– Я могу увезти тебя! Сейчас, клянусь Одином и светлыми асами! Что мне твой отец… и этот твой жених, которого ты даже не числишь в женихах!
Феано покраснела до ушей и вскочила с места.
– Ты с ума сошел?..
– Да. Это безумие, которое посылают нам боги, – он протянул к ней руки, потом тоже вскочил. Подошел вплотную, оказавшись выше почти на голову. Светло-голубые глаза, горевшие неистовым пламенем, заворожили ее.
– Только скажи! Мы уедем куда захочешь!
– Нет… Нет, я не могу.
С огромным усилием Феано освободилась от власти минуты, от власти этого мужчины. Она попятилась, замотав головой, и вскинула ладонь, когда Эйрик хотел опять приблизиться.
– Ты знаешь сам, я не могу! Я не предам любовь отца, который так надеется на меня. И я не могу погубить имя сестры. Что станут говорить в Константинополе и при дворе о нашей семье?..
– Что Феофания Мелитена сбежала с варваром и язычником, – мрачно усмехнулся он. – Великий позор.
А ведь он мог бы теперь стать не простым хирдманном, а хевдингом – грозным и почитаемым военным вождем… Даже начальником корабля или крепости! Конечно, предлагать такое дочери Романа Мелита было безумием. Но все же на какой-то миг Эйрик опять поверил в эту мечту и зримо представил: то богатое приданое, которое Феано принесет никчемному Варде Мартинаку, вместе с его собственными деньгами, накопленными за годы службы, могло бы послужить им двоим куда лучше. Феано дочь теплых морей и не прижилась бы на севере – ну так они могли бы поселиться в другом богатом греческом городе! В провинциях люди не столь высокомерны, как константинопольские ромеи; и там всегда нужны такие воины, как он!
Эйрик вдруг почувствовал, что Феано с глубокой грустью смотрит на него. На его грудь, где по-прежнему висел амулет Тора вместе с распятием.
– Ты ведь опять стал язычником?
Он помедлил, склонив голову; точно стоял перед судом ярла. Потом ответил правду.
– Я чту твоего бога, пока я на его земле. Но от своих богов отрекаться не стану.
– Понимаю. Но я христианка, Эйрик. Я так жить не могу… и дети мои тоже не будут.
Девушка опять покраснела.
– Я пойду, а не то меня хватятся.
Феано подхватила юбки и убежала. Эйрик остался один, горько усмехаясь. Он почти не сомневался, что она так скажет.
Они с ней вновь увиделись только на другой день, когда из конюшни за амбаром уже выводили лошадей. Запрягли пару телег – для поклажи и слуг; и одну крытую ковровую кибитку, для молодой хозяйки с сестрой и нянькой.
Феано сосредоточенно укладывала что-то под сиденье своей повозки. Она низко нагнулась, и юбка задралась, открывая высокие сапоги. Эйрик улыбнулся, в голове забродили совсем не пристойные мысли. Он мог бы поклясться, что под этим дорожным темным суконным платьем на Феано надеты штаны.
Почувствовав его присутствие, девушка вскрикнула и выпрямилась.
– Напугал!..
– Прошу простить, хозяйка.
Эйрик преувеличенно церемонно поклонился.
– Охальник, – фыркнула нянька Фекла. – Иди лучше спроси, как хозяин будет слуг вооружать! Твоя ведь забота!
– Я уже спросил, – хладнокровно ответил Эйрик. И снова повернулся к Феано, не желая отчитываться перед бабкой. – Госпожа, четверо наших слуг будут оружными, с кинжалами, а Андрей и Фарид возьмут луки. Они будут стрелять, если заметят далекую опасность. Я возглавлю всех и вступлю в ближний бой, если на нас нападут.
Он выдержал паузу.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
Феано кивнула.
Как ни хорошо охранялись дороги империи, в каждом путешествии приходилось стеречься разбойников. Три года назад, когда Эйрик только поступил на службу к отцу Феано, на них напали грабители по пути в Константинополь. И слуги Мелитов могли дать отпор, хотя до Эйрика им было далеко. Вэринг в свободное время тренировал четверых вольных слуг Романа Мелита во владении луком и кинжалом. Да и сам патрикий не гнушался брать у него уроки.
Хозяева дали последние наставления управляющему, который с четырьмя слугами оставался следить за порядком. И наконец тронулись в путь.
Поезд патрикия Мелита, проследовав до конца Месы, покинул Константинополь через Золотые ворота. Им предстояло двигаться с севера на юг – вглубь материка, целых восемь дней на лошадях. Далекая и небезопасная дорога, но они были уже привычны к ней; и усадьба была хороша, хотя и так неудобно расположена. Прадед Романа Мелита, Леонид Мелит, получил эту землю за боевые подвиги в Армении, и потомок храброго комита19 ни в какую не желал с ней расстаться.
Первые несколько часов Феано ехала в кибитке, но потом устала от тряски и неподвижности и пожелала вылезти. Она попросила разрешения у отца сесть на запасную лошадь. Патрикий для порядка нахмурился; но потом позволил. Маленькая Анна была изнеженной городской девочкой, а Феано воспитала в себе склонности, приличествовавшие скорее мужчинам. Но именно это Роману Мелиту нравилось в старшей дочери.
Тем более, что вряд ли их сейчас увидел бы кто-нибудь из городских знакомых…
Феано вскочила на лошадь; юбка слегка задралась, показав кожаные штаны. Лисий мех ее теплой накидки льнул к раскрасневшемуся лицу.
Она поймала задорный взгляд Эйрика – и рассмеялась. Уж ему-то мальчишество хозяйки нравилось особенно…
Вэринг ехал на своем коне чуть позади хозяина, впереди кибитки женщин. Феано нагнала его.
Здесь даже как-то забылось, что скоро их пути должны были навсегда разойтись. Это был мост между прежней жизнью и будущей…
– Эйрик, а мой брат ведь перевел наши критские свитки, – вполголоса сказала она.
Викинг бросил быстрый взгляд вперед: патрикий не смотрел на них, а ветер относил слова в сторону.
– И о чем же там говорится?
Феано рассказала. Эйрик слушал с явным интересом. Но когда госпожа упомянула, что надеется найти в имении что-нибудь еще, "связанное с этим", он нахмурился.
– Опять будешь тревожить мертвых?
– Те мертвые сами просили, чтобы их выслушали, – столь же серьезно заметила Феано. – И кто же еще выслушает, если не я?
Она показала себе на лоб, как сделал он когда-то, напоминая о ее таланте. Эйрик почтительно кивнул.
Феано огляделась по сторонам и совсем тихо спросила:
– Поможешь мне, если что?
Некоторое время охранитель не отвечал. Потом произнес, с непонятной усмешкой:
19
Комит – командующий.