Гиан

   ...Пора вставать. Золотинка подняла голову и зевнула, показав все три двойных ряда зубов. Гиан рассмеялся и рывком вскочил. Пора.

   Обычные утренние процедуры, лёгкий завтрак стандартным рационом, отделив половину Золотинке, и на конюшню.

   Выбор оказался весьма приличным: сейчас не сезон. И плата, кста-ти, тоже соответствует. Он выбрал похожего на боевого крупного верхо-вого коня, оформил аренду на трое суток.

   С конём он поладил быстро. Стандартная выездка даёт возможность вариантов, и с его, скажем так, особенностями, усвоенными в детстве нюансами посадки и управления, у коня затруднений не было. Золотинка заняла своё место у него на плече, и, сделав ещё круг по загону для окончательной слаженности езды, Гиан выехал со станции.

   Восход светила красив на любой планете, как бы они - светило и планета - не назывались. Звучит по-разному, а суть одна. Земля и Солнце. Предутренний туман, первые голоса птиц, и несравнимый совсем особый запах соснового леса. Мягко, без звука ступают копыта по толстому хвойному ковру, барха-тисто-зелёные папоротники, ещё по-ночному сизые в полутьме. И красно-ватые, словно раскалённые стволы...

   ...Он провёл с Мадуа, как и обещал землянин, меньше декады. Шесть дней. Им отвели комнату в одном жилых корпусов Резерва. Две кровати, стол, два табурета и сундучок-укладка. Нашлись и кое-какие необходимые для жизни мелочи. Если не с Арлы, то очень похожие. Мадуа перестала бояться Наставника, охотно рассказывала ему всякую всячину, даже пела и плясала под собственное пение. Отбивая ритм ладонями, он старался не думать о скрытых камерах, что снимают Мадуа или напрямую показывают будущим усыновителям. Он надеялся, что Мадуа никому не приглянется, и её поневоле оставят в Звёздном Мире. Ну и что, что мужичка, выучится. Но Мадуа, румяная, с тугими чёрными косами ниже плеч, с лукавыми гла-зами, в белой рубашке с вышитыми рукавами и красной сборчатой юбке, смотрелась хорошо. Её выберут - понимал он. Срок выбора - полгода, а потом реше-ние комиссии, а могут и принудительно внедрить, если сочтут, что никак не годится для Звёздного Мира. И её выбрали.

   - Вы уже позавтракали?

   Он удивлённо посмотрел на Наставника. Раз они в саду, значит, по-завтракали. И вдруг понял.

   - Уже? - глухо спросил он на общезвёздном.

   Наставник молча кивнул, погладил Мадуа по голове. Она протянула ему три сорванных под деревьями голубых цветочка. Они дикие, сами по себе растут, их можно рвать.

   - Это тебе!

   Наставник взял цветы, улыбнулся Мадуа и сказал ему.

   - Идём.

   Он взял Мадуа за руку.

   - Пошли.

   Так втроём они дошли до "того" здания, вошли. Мадуа притихла, крепко держась за его руку. Вырваться и убежать она не пробовала: так доверяла ему.

   - Сюда.

   Приборы по стенам, посередине... не кровать, плоский стол.

   - Она должна раздеться.

   Он кивнул и сказал ей.

   - Раздевайся.

   Мадуа удивлённо посмотрела на него.

   - Зачем?

   - Надо, - строго сказал он.

   Смотри, и декады не прошло, как мужичка по-замковому заговорила. Но его строгость подействовала.

   - Ага, - сказала Мадуа, развязывая шнурок на юбке.

   Наставник молча стоял рядом. Он не видел его лица, потому что смотрел на Мадуа. Когда она стащила через голову рубашку и осталась стоять перед ними совсем голой, он, не зная, но, как-то догадываясь, что это надо, расплёл ей косы, потом поднял и посадил на стол.

   - Ложись.

   Она послушно и бесстрашно легла, высвободив волосы из-под спины.

   - Удобно?

   - Ага. А теперь чего?

   - Теперь ты заснёшь. И увидишь сны.

   Краем глаза он поймал одобрительный кивок Наставника.

   - Ага, - обрадовалась Мадуа и зажмурилась.

   Он отступил на шаг. Наставник положил руку ему на плечо, увлекая назад. Но он мягко высвободился и остался стоять. И смотреть. Как вспыхнул фиолетовый свет, окружив оперативный стол прозрачным, но непро-ницаемым барьером. Лицо Мадуа становилось всё спокойнее и бессмыслен-нее. Ей стирали память. Всю. До конца. Не только его, сад с персиками и яблоками, их комнату, не только пожар и разгром её деревни, убийство родных и соседей, насилие, боль и страх, но и язык, лица родителей, запах свеженадоенного молока, писк вылупившихся цыплят, скрип колёс на разбитой дороге, зимний холод, хватающий за ноги под рваной юбкой... Всё. До конца. Вычищая кору до абсолютной пустоты.

   - Идём, Гиан, - Наставник снова взял его за плечо.- Сейчас начнётся загрузка.

   И он уступил нажиму. Мадуа всё равно уже нет, и в новой жизни этой девочки его быть не должно.

   - Да, Наставник.

   Наставник вывел его из "того" здания и, по-прежнему держа за пле-чо, повёл к их жилым корпусам, домой. Домой? А другого у него нет.

   - Я пойду к морю.

   - Конечно, - согласился Наставник, - отдыхай сегодня. А завтра нач-нём нагонять пропущенное.

   Наставник отпустил его, и он побежал к морю, лагуне, в которой второй круг плавал и купался без присмотра...