Аквамаг

Впрочем, боль я чувствовал всем телом, включая руки и ноги, кисти и ступни. Обошлось без ампутаций, а это уже дорогого стоит, особенно после всех стараний монстров из жерл. Я начал восстанавливать в памяти день спасения; незнакомцев, что пришли на выручку. И я вспомнил почти всё, не без скрипа зубами. Всё-таки муки не из приятных. Я только не смог вспомнить лица своих спасителей.

Затем я ощутил прохладу. После попытался подвигаться. Получилось просто ужасно, я едва шевельнулся. Словно лежал в ванне с затвердевающим цементом. На меня со всех сторон давило что-то очень густое, липкое и плотное.

И я наконец решил открыть глаза, чтобы увидеть, где нахожусь. К сожалению, не всё и не всегда получается. Первая попытка поднять веки ничего не дала. Они слиплись, возможно из-за прохладной жижи, в которой я и лежал. А может мне специально заклеили глаза? Не знаю.

Но шевелить руками или ногами я больше не рисковал. Становилось только больнее, да и эти жалкие попытки трепыхания в густой массе практически ничего мне не давали. Но раз уж я жив, значит тем людям удалось добраться до укрытия. Скорее всего и меня они определили в какую-нибудь местную поликлинику или реанимацию, хотя в этом мире скорее — к какому-нибудь лекарю или целителю.

Прозвучал хлопок, я услышал всё будто издалека. В уши похоже это вещество тоже попало, но хоть дышать и раскрывать рот я мог. Потом послышались шаги, женщина невесело причитала.

— Где я? — в пол голоса спросил я.

— Ой! — женщина, судя по стуку обуви о пол, вздрогнула, — быстро ты очухался.

— Где?..

— Ты в ванне с грязью.

— Чего?!

— Ну, с мраком из жерл.

— Вытащите меня! — прикрикнул я. Чем они вообще думали, когда засовывали меня сюда?

— Нельзя, понимаешь? Лекарка не велела… сказала, что коли вытащим тебя, так ты от боли помр… помереть могёшь, — объяснила женщина, голос звучал, как у той девчонки, но немного ниже и скрипучее. Должно быть это её мать.

— Так грязь лечит?

— Да, ну то есть нет. Ох… она это, снимает боль.

— Ясно…

— Да ты же не видишь света белого, — с жалостью сказала она, — сейчас я тебе глазоньки вытру, бедолага.

После она чем-то шаркнула и стукнула, потом пошла в мою сторону. Я почувствовал влагу на лице. Женщина протирала мои глаза мягкой тканью. Минуты через две она закончила и произнесла:

— Открывай давай.

Я лежал в уютном подземном помещение, стены которого были обиты досками, или скорее состояли из целых брёвен. Затем я сфокусировал взгляд на человеке, что стоял передо мной.

Морщины намекали, что женщина не из самых молодых. Думаю, ей за сорок. Выглядела она опрятно, не богато, а именно ухоженно. Ростом или телосложением не выделялась, самая обычная слегка худая и чуть-чуть сгорбившаяся женщина.

— Бедненький, сколь же ты намучался?.. — я едва расслышал её.

— Уши забились.

— Ой! Точно!

Она потянула руку в карман халата и вытащила из него коричневую шкурку маленького зверька вроде белки. Это она ей протирала мои глаза? Впрочем, брезгливость я уже почти не испытывал.

После того, что со мной сделали твари я, наверное, мог есть землю и совсем не испытывать отвращения. Вскоре женщина очистила мои уши от засохших сгустков смолы. Я стал слышать лучше.

— Бедняжка, совсем ребёнок…

— Я не останусь инвалидом?

— Кем-кем?

— То есть, я поправлюсь?

— Придёт лекарка, ты вон у ней и спрашивай, — после паузы женщина снова посмотрела на меня с жалостью, — ты не из деревни, а из города… на черта ты ночью по пустошам шлялся? Тебе жизнь свою не жалко? Богатые вроде сгустки не собирают, да и солнечники тоже.

— Какие ещё сгустки? — про солнечные камни я уже вроде бы немного понимал.

— Какие-какие? Обычные… Бедненький, сильно же тебе досталось, чтоб им пусто было!

— Голова до сих пор ноет…

Ладно, хватит языком молоть. Нужно узнать какую-нибудь действительно полезную информацию. Но задавать вопросы прямо в лоб я не хотел, начал со стороны. Мало ли, может она только притворяется такой сострадающей простушкой.

— Как вас зовут?

— Дарья. А тебя как звать?

В прошлой жизни я был Кириллом Стена. Нет, не Кириллом по прозвищу «Стена», а Кириллом со странной фамилией. Однако, тогда я был крупным парнем и многие подшучивали над моей «говорящей» фамилией. Но как меня зовут теперь?

— Не помню, голова трещит… — выкрутился, называется. Выиграл немного времени, чтобы придумать новое имя.

— Бедняжка… ну хоть не будешь больше ночью шлындать.

— Да-да… а где я нахожусь?

— О, ты не знаешь?

— Нет, — что-то меня начинает утомлять этот разговор.

— Ты в Погребках. Ну, в деревне… кхм… не люблю это слово. В деревне ниспхвих.

— Нищих? — переспросил я. Женщина сжевала почти всё слово.

— Низших. Мы живём на пустошах, в землянках… сам знаешь, без укрытия нельзя.

— Ага, знаю. Так вы мать семейства получается?

— Как-то странно ты говоришь.

— Городское воспитание.

— Точно, ты ж не деревенский. А я, да, матерь. Сава наш старший сын, Рита средняя дочь. Нашему младшенькому — Энди всего четырнадцать, он тот ещё сорванец.

Я думал, что в этом мире только русскоязычные имена:

— А поче…

— Всё. Хватит вопросов, — Дарья перебила меня, — скоро придёт Тихомир.

— Ваш муж?

— Да. Он человек суровый, ты лучше не дерзи и не пререкайся с ним… Понимаешь, он очень на тебя зол и будет говорить жёстко… требовать что-то будет, поставит тебе условия… Ты на всё соглашайся! Он тебя жизнь спас! Понял?! — в её голосе неожиданно прозвучали нотки агрессии.

— Понял, — ответил я. Кажется, я буду должен этой семье очень-очень много.

После женщина подлила горячую жижу в ванну. С помощью железных щипцов она вынимала камни из ведра и складывала их, как я понял, в специальные железные карманы на внешней стороне. Система «отопления» работала. Я находился под землёй в жидкости и совсем не мёрз.

Вдруг послышались громкие шаги, Дарья даже слегка сгорбилась и нахмурилась, видно муж держал её в ежовых рукавицах. Она быстро докинула парочку раскалённых камней и направилась к выходу. Не успела она выйти, как деревянная дверь широко раскрылась. Высокий и крепкий мужчина наклонился, чтобы лбом не разнести косяк, и вошёл.

— Ну, поговорю я с этим?! — злобно спросил он у жены.

— Да-да. Тихомир, можешь с ним поговорить. Только не… не сильно… плохо мальчонке.

— Мать, не вмешивайся! Иди детям жрачку готовь, я вон дичь притащил, — мужик едва не схватил её за шкирку и не выкинул из комнаты.

— Не сердись только, иду-иду… Ухожу, — она покинула нас и плотно закрыла дверь.

— Ну, пацан, богатая родня у тебя есть?

— Нет… — на самом деле может и есть, только я никого из них не знаю.

— Плохо, очень плохо… — мужик разозлился и задумался, — значит будешь отрабатывать сам.

Глава 4

Если я буду отрабатывать свой долг, то задержусь в деревне надолго. Но, и торопиться особенно некуда. Я не знаю свою семью, как и город, в котором они живут. Если из них вообще кто-то жив. Единственная зацепка — это пузатый Игорь.

— Чё молчишь, пацан?

— Меня разве не в качестве подарка на день рождения спасли?

— Не в том дело. Если бы мы не потратили на тебя лишнее время, то мне б не пришлось разломать камень. Ты же знаешь сколько он стоит?

Понятия не имею, но вроде как должен. Нужно что-то придумать, чтобы мужик всё разложил по полочкам, иначе мы не найдём общий язык.

— Не знаю, я из города…

— Зараза, ты ж только что сказал, что у тебя нет семьи! Врёшь, а?! — Тихомир подошёл ближе, нахмурив брови.

— Нет, не вру. Я совсем ничего не помню…

— Слыхал про такое. Но, если узнаю, что соврал… мало тебе не покажется! — уточнил мужик.

— А чего ценного в том камне, он же угасал?