Страница 45 из 53
Снова вспоминаю, как врезал в ответ, и с гордостью улыбаюсь — славная вышла стычка.
— Стас? — Вероника стучит в дверь и, не дожидаясь ответа, открывает ее. — Ой! Извини! Я не хотела…
Натягиваю футболку и иду к ней.
— Готово?
— Угу.
— Тогда пойдем. Я ужасно голоден.
Пока мы едим, Ника все время косится на меня. Порой я ловлю ее откровенный взгляд, блуждающий по моему телу. В такие моменты она начинает болтать всякие глупости, выговаривая их на одном дыхании, и после шумно дышит, возвращая себе спокойствие. Ей неловко и стыдно, а мне… Пожалуй, я наслаждаюсь. Как хорошо не быть одному, знать, что мне накроют стол, расскажут забавную историю, улыбнутся и посмотрят взглядом, полным восхищения. Как приятно осознавать, что я кому-то действительно нужен. Я — не привычка, не жилетка, не просто ступень карьерной лестницы, и не лох, которому можно наставить рога, а потом вернуться и унизить еще больше. Я — мужчина. А она — женщина. Вернее ею станет. Сегодня.
— Стас, ты так на меня смотришь…
— Как? — Я не узнаю собственный голос.
— Будто впервые видишь.
— Ты поела? — спрашиваю, глядя на пустую тарелку и вставая со стола.
— Да.
— Тогда пойдем в душ.
— Что? — Вероника улыбается, но вскоре в возмущении округляет и без того большие глаза. — Что-о-о?! Вместе?!
— Вместе.
— Но…
— Тебе понравится, — уверяю ее.
— Но… — Моя малышка бледнеет, поэтому я, подхожу и снова ловлю ее губы, теперь не давая возможности отстраниться. А когда до моих ушей доносится стон, шепчу ей:
— Ника, теперь мы все будем делать вместе. И купаться в том числе.
— Мне страшно. — Ее глаза снова блестят от слез.
— Доверься мне, малыш.
Она долгим взглядом изучает мое лицо и кивает.
Это похоже на сон. Мы оставляем одежду в коридоре, бросаем, как ненужные тряпки на такие же ненужные коробки с хламом. Я целую ее хрупкие плечи, ласкаю мягкие волосы, дрожу вместе с ней, волнуясь как девственник. Хотя, черт возьми, я же мужчина! Но когда в руках оказывается сокровище, маленькая жемчужина, которой суждено стать главным украшением моей жизни, нужна осторожность. Наверное, будь мне двадцать, единственным моих желанием было бы трахнуть ее побыстрее. Как это случилось когда-то с бывшей. Однако, мне давно не двадцать, и одного тела теперь будет мало. Слишком мало.
— Стас. — С той минуты, как в квартире зашумела вода, Вероника смотрит только мне в глаза, стесняясь опустить их. — А я уже несколько дней статьи пишу!
— Объясни.
Я провожу мочалкой по нежной коже, и девушка вздрагивает, продолжая дрожащим голосом:
— Григорьев набирают команду для наполнения образовательного сайта. На мне раздел биологии.
— Бесплатно? — Обхватываю ладонью грудь, сжимаю пальцами сосок, и Ника снова дергается. — Повернись спиной.
Она послушно выполняет просьбу, продолжая отвлекать меня разговорами.
— Нет. Мне заплатят. Это не большие деньги, но все же. Если буду писать хотя бы пять статей в неделю, смогу оплатить уроки в танцевальной школе. Конечно, придется экономить, но я не хочу давать заднюю, когда так далеко зашла.
— На все нужно время, Ника. — Втягиваю носом ее аромат и прикусываю нежную кожу.
— М-м-м… Я найду время. — Она закидывает голову назад…
— И на меня тоже? — прижимаюсь к ней бедрами, толкаюсь вперед, трусь о мягкие складочки, восхищаясь ее мягкостью, гладкостью, нежностью… Вероника поворачивает голову и сама находит мои губы.
Я тону в ощущениях. Пах болезненно пульсирует. Хочу ее до одури. Прямо здесь и сейчас провести рукой по спине, прогнуть в пояснице, очертить ладонями упругие ягодицы, войти в нее, сорвать с губ стон, и иметь раз за разом, наслаждаясь близостью, юностью, чувственностью…
Выключаю воду. Набираю в ладонь мыла и, хоть моя девочка дергается с непривычки, сам омываю ее. Каждый сантиметр тела, уделяя особое внимание груди.
— Стас, я сама, — упрямиться Вероника.
— Сегодня мы все делаем вместе. Забыла?
— Тогда и я должна? — Впервые она опускает взгляд. Замирает. Облизывает губы, сглатывает, и я вместе с ней. Меня начинает бить мелкая дрожь. Тонкие пальцы касаются моей кожи, и я отстраняюсь.
— Не сегодня.
— Почему?
— Не хочу, чтобы все закончилось, так и не начавшись.
— Ты же обещал, что ничего не будет, если я не захочу.
— Я делаю все, чтобы ты захотела, — смеюсь, замечая искорки в карих глазах.
— Тогда не перечь.
Напускная смелость и вправду выглядит забавно, особенно в моменты, когда девственница пытается помочь тебе рукой. Прерываю ее, смываю с нас пену, и вскоре, тяну за собой в спальню. Да, я обещал, но черт возьми, разве можно отказаться от нее в такой момент? Не смотреть на пышную грудь с острыми, как пики, вершинами, на плоский живот, округлые бедра и длинные ноги? Серьезно?
Она ложится на темное покрывало. Теплый свет, льющийся из коридора, подчеркивает женственные и изящные изгибы. Я стою перед ней, смотрю на рассыпанные волосы, розовые колени, смущенно сомкнутые в попытке спрятать сокровенное, и думаю лишь о том, как она красива.
Грудь тяжело вздымается. Губы приоткрыты. Глаза со страхом глядят в ответ.
— Вероника, — произношу ее имя и опускаюсь у ног. Беру в руки ступню, замечаю, как она приподнимается на локтях, наверняка, не понимая, что происходит. Я же… Давно не пьян. Алкоголь выветрился еще до того, как мы доехали до квартиры. Но с ней я теряю разум. Только сегодня, здесь и сейчас, я хочу, чтобы моя малышка почувствовала себя богиней. Самой красивой. Самой желанной.
Мною желанной.
— Стас, что ты делаешь?
Целую. Оставляю сухие следы на ступнях, коленях, бедрах, животе… Обхватываю губами соски, ласкаю каждую вершину по очереди и терпеливо жду момента, когда моя девочка сама попросит взять ее.
Сложно думать. Я вообще мало что соображаю. В голове бьется только одна упрямая мысль, но торопиться нет смысла. Она будет моей. Сегодня. Завтра. Всегда.
Холодные пальцы касаются моего лица.
— Я не думала, что ты можешь быть таким нежным. — Она смущена, но находит в смелость сказать: — Мне нравится…
Отводит взгляд, снова облизывает губы, в которые я впиваюсь и ласкаю до тех пор, пока она не начинает ерзать рядом со мной. А после и подо мной, вздрагивая и выгибаясь навстречу. Я трахаю ее языком, держась из последних сил. Я трахаю ее пальцем, думая, что еще мгновение, и выдержка подведет меня. И наконец, спустя время, шепча пошлости и ловя безумный, полный страсти взгляд, вхожу в свою малышку.
Она шипит. Плачет. Произносит мое имя и, цепляясь за спину, снова шипит.
Целую. Хоть и сам боюсь этих слов, но говорю, что люблю.
— Стас.
— Люблю тебя.
— Любишь? Но ведь прошло всего ничего…
Вытираю слезы с ее глаз и повторяю:
— Мне хватило, чтобы понять. Слышишь, малышка? Я люблю тебя.
— Я же…
— Тшшш. Ты идеальная.
— Стас.
— Перестань реветь. Ты ведь сильная девочка!
— При тебе можно, — шмыгает носом.
— Да, — улыбаюсь, — при мне можно.
Она обвивает шею, сама толкается вперед, отнимая остатки моего разума, отдаваясь полностью и, несмотря на боль, доверяя до последнего. Наверное, оттого, мне впервые в жизни так хорошо. Наверное, потому я рад, что сегодня не отказался от нее, а отстоял свой выбор до “первой крови”. Наверное, поэтому, едва она засыпает в моих объятиях, я впервые, за все годы моей жизни, позволяю себе тоже пустить слезу.
Кажется, у меня появилась слабость. С пшеничного цвета локонами, большими карими глазами, пухлыми губами, чувственным телом, в котором нет изъянов, и упрямым характером. Она ведь до последнего будет держаться за “половую тряпку”, за статьи в интернете, за учебу, которая, возможно, ей уже не интересна и за мечту.
Я провожу рукой по щеке.
Ей щекотно, а мне смешно.
Но прежде, чем усну, я вновь целую, внезапно получая в ответ сонное бормотание:
— Стас, он упирается в живот. Убери.