Серебряная осень

— А к вам она вышла?… — безопасник не закончил фразу, но и так всё ясно.

— Около четырнадцати, точно не знаю, на часы не смотрел, — сказал я.

Краем глаза увидел, как Шнайдер едва заметно прикрыл глаза. Точно, проверяет на ложь.

— Фантастика, — протянул Каращук, словно прочитав мои мысли. — Степаныч, ты хоть раз слышал о таком?

— Первый раз, — пожал плечами Хорошин. — Четыре часа на краю Болота… Или у кого–то глюки, или Мария в рубашке родилась.

«Глюки». Нахватался уже словечек от провалившихся — не местное слово–то.

Маша настолько ошарашенно переводила взгляд то на одного, то на другого, что безопасник пояснил:

— Вы, Мария, по всем правилам не должны были прожить больше получаса. Место… нехорошее. — Он помолчал. — Хорошо, что ребята вам попались. Ладно, Степаныч, наливай чай, с Марией ещё побеседуем. Сергей,.. — а это уже мне, — …можешь идти, скажи своим, чтобы копию твоего отчёта нам переслали.

Вот и всё — пинком под зад. Им явно нужно было посмотреть мою реакцию на то, как и когда подобрали Машу.

А дальше — всё ясно. Сейчас повыносят ей мозг — что видела, что слышала, потом отправят в исследовательский отдел — выяснять про мир, из которого она сюда попала… а он не обязательно тот же, из которого попал я — вот что–что, а теорию множественности миров тут понимают намного лучше, чем «у нас», поскольку всё на ней построено. Затем выяснят её ценность для Вокзального, ну и в лучшем случае — пристроят куда–нибудь. Я вон с полгода работал в Депо, на производстве, пока на Базе патрульных сил вакансия не подвернулась… Опаснее, конечно, но и денег больше, да и сутки через трое. И жильё служебное.

Хотя вот чего–чего, а жилья тут навалом — отличается лишь уровень комфорта. Идеально — когда у дома своя котельная.

Ладно, это уже лирика. Я встал, закинул на плечо карабин. Встретился взглядом с девчонкой — вид у неё вроде уже не такой затравленный, — подмигнул:

— Не дрейфь, Маша! Жизнь только начинается.

Ушёл не оборачиваясь, но почему–то казалось, что именно Маша смотрит мне в спину…

Глава 4

Самое начало пятого — времени до окончания смены ещё уйма. Быстро уложились.

Я шагал по тротуару в сторону Базы — тут недалеко, минут десять ходьбы, не больше. Погода разгулялась — уже не то что тепло, а жарко, особенно в кожаной куртке. Впрочем, куртка непростая — купил я её, когда устроился на эту работу, приличные деньги отдал. Зато усилена зачарованием, как и борта наших машин — от пули, конечно, не защитит, а вот от ножа или от зубов какой–нибудь зверюги — вполне. И не рвётся. Вид, конечно, уже потасканный — она и мне не новой досталась, зато уже трижды спасала от когтей и один раз — от зубов. А вид… тут как–то особо на гламур внимания не обращают. В моде так и прижился «совьет стайл», этакая смесь восьмидесятых и девяностых. Законодателей мод извне нет, телевидения тоже. Железный занавес тут чуть ли не реально железный — причём от мира вообще. Так что практичность гораздо важнее.

Свернув направо за элитной сталинкой, которую местные почему–то называли «полтинником», я пошёл вдоль бывших корпусов техникума, примыкающих к Базе — раньше тут учили строителей и механиков, теперь же обучали технарей–практиков, вроде токарей и прочих «металлистов»: на производствах в Депо спрос на них всегда был, а заодно водителей. Правда, молодёжь, которая рождалась чаще всего с колдовскими способностями, обычно училась не здесь, а в Колледже — бывшей школе на другом краю Вокзального. Зато «провалившиеся» вполне могли тут чему–то научиться. Повышение квалификации, так сказать.

«Провалившиеся»… Их тут довольно много, процентов десять–пятнадцать от населения, наверное. В Вокзальном — вероятно, человек семьсот. Большинство ассимилировалось, и сейчас фиг угадаешь, жил человек здесь всегда или попал в этот постапокалипсис, как и я, по трагичному стечению обстоятельств — как тот же Лёха Лукин. А вот те, кто в общество толком не влились, основали своего рода коммуну — им отдали бывшее здание железнодорожной общаги недалеко от восточной Стены, там они и обустроились. Работать–то работали на город — без этого никуда, тунеядцы тут не нужны, но жили общиной, посторонних к себе допускали с неохотой.

Куда попадёт девчонка? Не знаю. Да и что мне до неё? Не сват, не брат, как говорится.

Отметившись на КПП, прошёл в дежурку. Ребята были здесь — Семёнов и Пашка, валяясь на нарах, читали что–то потрёпанное, остальные резались в домино. Тут было гораздо теплее, чем на улице, на плите исходил паром чайник.

— Охота вам в такой жаре, — буркнул я, ставя казённый карабин в пирамиду и заодно ища взглядом свой. А, вон он, тут же стоит. — На улице стол есть.

— На улице не полежать, — философски заметил Плотников, перелистывая страницу. — И, что важнее, там на виду у начальства.

Вот тут он прав. Лучше уж здесь, никому глаза не мозоля…

Плеснув себе чая, я сел в углу на пустующий стул, взял плетёную тарелку с сушками. В животе после всех перипетий урчало, но жратвы не было — вязтое с собой приговорил за сутки. Ладно, сушки лучше, чем ничего, а скоро домой. Может, в «Турист» вечерком сходить или в «Волгу»? Деньги есть, как раз недавно дали зарплату, завтра выходной… там и поесть можно. Лучше бы, конечно, в Комплекс, но на него денег жалко.

— Волк, спецбоекомплект можешь сдать, — не отрываясь от книги, сказал Пашка. — Сто к одному, что за периметр сегодня больше не поедем. Твои гильзы ребята из машины собрали, они в тумбочке.

Ну… и то хлеб. По городу обычно дежурила не наша группа сопровождения, а мобильная группа — это что–то вроде ОМОНа. За стены неохота, особенно ближе к ночи. А ребятам — отдельное спасибо, что помогли, подумал я, выгребая белёсые гильзы из выдвижного ящика.

С Иванычем, конечно, пришлось поцапаться — сколько ни убеждал его, что подобрать все гильзы в сегодняшнем замесе было нереально, штраф он всё равно выписал. За три патрона — ну да, две гильзы у меня улетели за борт, один патрон так остался у Маши. Хорошо хоть, штрафы не полновесные, где–то на треть реальной стоимости. В этом плюс нашей работы — пока не попадёшься на притыривании, конечно. Но тогда — сразу пинком за ворота Базы, и чёрта с два потом устроишься на приличную работу. С серебром тут строго — хоть оно большей частью и алхмическое, натурального тут лет пятнадцать почти не попадается. Хотя, говорят, настоящее рвёт нечисть чуть не в клочки — то–то «моему» волку хватило одной пули.

Когда я вернулся в дежурку, игра уже закончилась — Лукин сгребал кости в коробку, явно сейчас все потянутся в курилку. Славик Королёв, перехватив меня у входа, шепнул с ехидной улыбкой:

— Проставу не забудь.

Угу, забудешь с ним… В принципе, ящик водки — не самые большие деньги, договориться только нужно заранее, можно в той же «Волге». За внутреннее спокойствие — не самая большая плата. Оставь мы девчонку там, на Старой Дороге, душа сто пудов была бы не на месте…

Блин, да забей ты уже на девчонку. Не бросит её город, пристроят — тут в этом отношении самый что ни на есть Советский Союз. Вот искать ейного хахаля никто, конечно, не поедет… А в «Волгу» придётся сходить. Хотя в «Туристе» еда лучше, «Волга» — скорее бар.

— Кстати, Волк, Большаков сказал, что с тебя плюсом отчёт о посещении Управы, — Пашка, кажется, даже позы не поменял. — Пиши сразу, пока стол свободен…

Логично. Все хотят знать всё — вроде как База подчиняется Управе, но это не значит, что Большаков позволит тягать туда своих подчинённых по поводу каждого чиха. А скорее, просто хочет знать, что там происходит. Или вообще копает под Управу…

В принципе, пока время есть, можно написать.

Я вытащил из ящика пару чистых листков. Шариковой ручки в «дежурном» стакане не было, опять кто–то уволок — да и чёрт с ним, напишу чернильной, уже натаскался.

Писанину я закончил к шести. Ребята меня несколько раз пытались сдвинуть со стола со своим домино, но были посланы известным маршрутом, в результате тоже сели за отчёты. О, а вон и ручка — Лукин притырил. Сразу видно, из «провалившихся» — чернильной писать так и не научился, молодой. Я‑то чернильные ещё в детстве застал, по приколу научился пользоваться. Хорошо, что хоть бумага тут приличная, перо не царапает.