Страница 8 из 10
– Мы поговорим. – ответил Гриша. – Убери свой гранатомёт.
– Не вопрос! Открывай.
Гриша открыл дверь. Вошли двое. Валентин и Махор. За дверью осталось ещё человек шесть, спортивно одетых. Валентин повернулся к Махору и снял с карабина гранатомет. В шестизарядном барабане виднелось два выстрела. Махор взглянул вопросительно, на всякий случай отошёл.
– Так себе затея. – отозвался Гриша.
– Сейчас поговорим. – отрезал Валентин. – Где Аслан?
– Как понять – где?
– Ты заходил к нему. Я всё выяснил. Аслан не отдавал никаких денег в детский дом.
– Я узнал об этой истории от тебя… – сказал Гриша.
– Когда виделись последний раз?
В таком духе разговор вился несколько минут. Скоро Валентин понял, что с однорукого взять нечего и потерял интерес. Впереди было ещё много мест, в которые срочно надо было сунуть рыльце. Наконец, они развернулись и вышли. Только Гриша закрыл за ними дверь, снова раздался стук.
– Прошу прощения. – заговорил Махор. – Убор-с…
Он забрал с вешалки свою восьмиклинку и откланялся. Был первый час ночи. Гриша стоял залитый чаем. В его квартире какой-то переполох. С гранатомётом… Всё точно вспыхнуло в одну секунду. «Какого чёрта!» – распалился он. Ему стало так неприятно, злобно; до жжения. Он спешно обулся и выбежал на улицу.
– Валя! – крикнул Гриша, вылетев из подъезда.
Он стоял со своими людьми у машины, и только повернуться успел, как Гриша проходил ему в ноги. Валя оказался разрядником и успокоил Гришу, плесканув боковой по скуле. Звёздочки проходили. Толпа обступила его и смотрела, будто в канализационный люк.
– Дурак ты, Гриша! – все стояли с сигаретами, кроме Валентина.
– Хули тебе надо в моём доме? – сказал Гриша, просыхая от получки.
– Ты сам открыл.
– Какого чёрта ты ночью ломишься в мою дверь?
– Мы живём с тобой в разных мирах, Гриша. В мире больших, очень больших денег, часов не существует, мой друг, только секундомер.
– … И что? Где твои деньги?!
– Ты повёлся с непростыми людьми, Гриша. – сказал Валентин, протянув свою визитку. – Когда понадоблюсь. – добавил он.
– Оставь себе.
Валентин достал конфету и толпа рассыпалась по автомобилям. Это было не первое место, куда наведался Валентин этим утром, и далеко не последнее.
XI
Стоял полдень. Цеха шоколадной фабрики работали буднично. Валентин не спал всю ночь и перехватывался в течение дня короткой дрёмой. Только он закинул ноги на стол, чтобы снова вздремнуть, в кабинет вошёл мужчина в сорочке.
– Не потревожил?
– Всё нормально. Слушаю. – ответил Валентин, приняв ноги и собравшись.
– Вчера вы просили срочно установить по одной персоне. – юрист стоял с выправкой, но расслабленно. – Я навёл все справки. Человек очень упакован. Серьёзные связи. Личный отклик в столичной прокуратуре. Состояние больше двенадцати миллиардов. Часть капитала вращается в тени. Источник благонадёжный. Из белого – завещание родной матери на сумму десяти миллиардов.
– Десяти миллиардов… Кабакова, значит… Где живёт?
– Владеет несколькими объектами недвижимости в Москве, столичной прописки нет. Прописана у нас, в Багирове. Улица n, третий дом. Уточним квартиру, если необходимо.
– Вот как… – задумался Валентин. – Не спешите. Уточнять не нужно.
Спустя два часа.
– Махор! На минуту!
Они отошли в кабинет.
– Ты прав был, Махор. «Мутная делюга». Я уверен, Аслан отдал всё сестре. Судя по тому, что затем вздёрнулся, в чём-то обманулся. Побежал матушку раскапывать. Гадость и ублюдок. Наследство вступило в силу четыре дня назад. Вот и семейные дела.
– … Живой этот Аслан ещё?
– Да вроде живой. Вон… – Валентин показал на растущий в горшке спатифиллум.
– А Кабакова кто?
– Миллиардер.
– Ясно как свет. Чем прежде дышала?
– Тёмная лошадка. Мать всю жизнь протежировала. Столичная акула. – Валентин пожал плечами. – Есть мысль. Свяжусь с одним человеком.
Валентин сделал пару звонков. Завёл машину и подъехал к кафе «Судан». Это было дорогое заведение, противным образом сочетающее шик и безвкусицу. За одним из столов ел тучный мужчина поздних лет.
– Здравствуйте… – Валентин обратился по имени и присел.
– Привет, Валька. Хех. Угощайся.
– Благодарю, я после десерта. – он посмеялся.
– Диабет по тебе плачет, Валя!
– Профессиональные риски… Как ознаменовались ваши переговоры по новому мосту?
– Пречудесно! – тот говорил с набитым ртом. – Подряд отчислен светлым головам… Ты знаешь, Валя, я на стороне добра. Хех.
– Я убеждён в этом… Не претендую ни на минуту вашу сверху. Перейду к делу. Кое-что хотел у вас узнать.
– Я весь внимание. – тот разделывал поданных раков.
– По поводу дочери Елены Николаевны…
– Которой?
Повисла пауза.
– Что…?
– Интересуйся, Валя. – мужчина принимался уже за второго рака.
– Вы сказали «которой»…? Что значит «которой»?!
– По поводу дочери Елены Николаевны. – повторил тот. – Которой?
– Сколько их?! – распалился Валентин – Дочерей сколько?!
– Аслан, сынишка. И две дочурки. – жевал он. – Из-под камня ты, Валя? Аслан с отрочества виды перестал подавать. Дурачок. Хех. Бастард кроме прочего. Дочурки в маму. Что ты уставился? Эх. Шоколадник! Делят город твой пополам, а ты ушами хлопаешь.
– Как понять, делят?!
– Мы с тобой люди деловые.
– Кто вторая? Как её зовут?!
– Кажется, у нас темы для разговора кончились. Хех. Разреши слуге поужинать!
Валентин выскочил на улицу, достал телефон.
– Махор, алло! – он семенил запинаясь и спотыкаясь. – Махор, блять, алло!
– Да алло! Слышу я! Алло!
– Махор! Быстро! Из налоговой что-то было?! Проверки?!
– Огорчаешь.
– Отлично, отлично! – Валентин почти срывался в одышку – Роботу скажи! Чистим перья!
– Не понял.
– Перестановки, идиот! Вывозите говно быстро! Кабакова пыль поднимает!
– Шоколатье, шифер тронулся?
– Из головы вынь! У нас вся жопа в крючках. Скоро буду!
Тучный мужчина несколько слукавил. Сёстры Кабаковы – две дочери Елены Николаевны – действительно недавно прибыли в Багиров и начали предпринимать активные, к тому весьма умелые шаги. Но город они делили пополам не между собой, как могло исходить из хитрой фразы, а вдвоём против Павла Фридриховича. Конфликт интересов разгорался в городе тихо, но экспоненциально. Валентин остался в заблуждении. Но, впрочем, меры он теперь принимал верные, хотя отнюдь не достаточные. Масштаб того, что надвигалось на город, Валентин совершенно недооценивал…
XII.
В обеденной комнате собрались люди. Гриша плохо спал. Он выпил кофе вместо чая и доедал лапшу. Лапша была отвратительная. Подоляк сидел с кем-то из диспетчерской. Показывали друг другу фотографии знакомых женщин.
– Ушки волшебные! Это факт. – сказал Подоляк. – В остальном серийная стать…
– Лукизм – это не круто. – вставила Докучаева.
– Я не знаю что такое «лукизм». – повернулся он. – Но если есть лукизм, значит, наверно, существует и наука, его изучающая – лукистика…
– Да. – сказал Гриша. – Можешь считать, ты рядовой естесствоиспытатель. – он ковырялся в лапше. – Впрочем, как и мы все…
– Особенно эта! – крикнул кто-то из-за стола и все заржали.
Докучаева покраснела. В общем-то все знают, что она похаживала в мужской туалет. Тем не менее, Докучаева хотела всего и сразу – например, при своей безграничной эмансипации сохранить женскую загадку… Вошёл Шульц. Гриша как раз собирался уходить.
– Блистать-дристать, Шахаев! Поздравляю с планом! Начальство говорит, вы общий язык нашли… Жму руку! Фантомное рукопожатие. Ахахах!
– Пошёл ты нахуй, Шульц.
– Ты договоришься у меня, пиздочёс!
Гриша пошёл на терминал и взял свои отправления. Этим вечером он снова полез через забор. Светило уставшее солнце. Гриша прошёл на площадку и влез в детские качели. Толкался ногами, ушёл глубоко в мысли. Люди прибывали, заезжали новые автомобили. Жильё было недешёвое. Территория увешана камерами, но не охранялась. Во всяком случае, не было охранной будки. Возможно, охранник сидел в специальном помещении и уже привык к однорукому безобидному идиоту.