Семь порочных дней

— Насмешник! Так ты, оказывается, умешь управлять фаэтоном!

— Я — член клуба Четырех коней (56), ужасно модного нынче в столице, — крикнул виконт в ответ.

Придерживая рукой шляпку, Минерва рассмеялась, слишком опьяненная скоростью и бьющим в лицо ветром, чтобы рассердиться. Ну разумеется, этот повеса состоит в каждом клубе, готовом принять его в свои члены: клуб джентльменов, клуб боксеров, клуб азартных игроков, клуб искателей приключений. Так почему бы ему не записаться еще и в клуб возниц?

Такова его жизнь в Лондоне: все эти клубы, приятели, дорогие развлечения. И женщины…

Водоворот мыслей в голове вращался быстрее, чем колеса их фаэтона, направляющегося на север. Просьба Колина разрешить ему ухаживания, определенно, потрясла Минерву. Значит, она станет появляться на балах и в опере под руку с красивым щеголем лордом Пэйном? Стоило это представить, и сердце сразу начинало биться чаще. И она верила, что виконт к ней неравнодушен — он не стал бы об этом лгать.

Ради нее Колин сейчас сломя голову мчит в Шотландию — ну конечно, он ее любит!

Хотя с другой стороны, недавно Пэйн потратил полдня, весело и с огоньком помогая крыть коттедж соломой, но он ведь не собирается заниматься этой черной работой всю оставшуюся жизнь. Так может, его внезапно вспыхнувшее влечение к Минерве всего лишь вызвано необычными обстоятельствами, в которые они попали?

И если она не уверена в том, что Колин испытывает к ней нежные чувства, то, может, и он сомневается в ее любви к нему?

А вдруг Пэйн просто считает, что Минерва не сможет достойно исполнять обязанности виконтессы? И разве можно его за это винить? Господи, достаточно вспомнить его великолепный дом и огромное имение! Кто поверит, что она сможет когда-нибудь стать их хозяйкой? Минерва уже оставила после себя беспорядок в гостиной, а дождевая вода, натекшая с ее платья, залила весь ковер в вестибюле! Слуги наверняка ее возненавидят.

Мозг терзали сомнения. Колин, должно быть, тоже обеспокоен. Он ведь сам признался в своих колебаниях. Именно поэтому виконт хочет подождать. С его стороны это мудрое и предусмотрительное решение, но почему оно пугает Минерву?..

Трижды путешественники останавливались, чтобы сменить лошадей и перекусить, торопясь скорее продолжить путь. Проносящиеся мимо пейзажи полнились буйством зелени и сливались в плавные изгибы, напоминая, распростертую богиню Весны, просыпающуюся после зимнего сна. И, словно в противоположность ей, пронизывающий ледяной ветер терзал путешественников с жестокостью злой ведьмы.

Минерва ежилась и куталась в плед, пытаясь согреться, но когти холода проникали даже под теплую ткань. Когда дорога стала менее извилистой и Колин смог немного ослабить поводья, он привлек спутницу к себе, обняв за плечи. Прижавшись к его боку, успокоенная уже ставшими привычными теплом и запахом этого мужчины, она смотрела, как затянутые в перчатки руки уверенно правят упряжкой.

Затем Минерва крепко обняла Пэйна за талию и подумала: «Неважно, что случилось сегодня или что ждет нас впереди. Это мгновение стоит любых испытаний»…

Они добрались до Эдинбурга как раз к полудню, когда солнце уже достигло зенита.

— Мы почти на месте, — сказал Колин, снова взбираясь на козлы после того, как спросил дорогу у встречного торговца. — Ты готова к своему триумфу?

— Я…

Минерва замялась. На языке вертелся ответ: «Не знаю, не уверена. Ведь они не подозревают, что я — женщина. Я потеряла все свои научные заметки. Без гипсового слепка моему рассказу о Франсине никто не поверит. Мне пришлось за полдня проехать семьдесят миль, и мои волосы, должно быть, в ужасном беспорядке. Надо мной будут смеяться. О боже! Я в этом не сомневаюсь!»

От ужаса всё внутри сжалось. Но Минерва не решилась озвучить свои страхи, вспомнив, что обещала Колину больше не говорить о себе плохо. Поэтому она сказала:

— Думаю, да. Когда ты со мной, я готова к чему угодно.

Пэйн остановил лошадей прямо посреди улицы.

— Уже приехали? — спросила Минерва, оглядываясь по сторонам.

— Не совсем. — Колин, коснувшись пальцем ее подбородка, повернул к себе ее лицо. — Просто я подумал, что не стоит делать это на крыльце Королевского геологического общества.

Он наклонился и поцеловал Минерву прямо на виду у всех прохожих. Этот поцелуй, исполненный нежности и страсти, развеял все тревоги, вытеснил их из ее сердца, переполненного любовью.

— Теперь тебе лучше? — спросил Пэйн, подбирая поводья.

Она кивнула, ощущая вернувшуюся уверенность.

— Да, спасибо. Именно это мне и было необходимо.

Проехав еще несколько минут по людным улицам, мощеным булыжником, Колин остановил фаэтон перед величественным кирпичным зданием, сунул поводья вместе с мелкой монетой мальчишке-прислужнику и помог Минерве высадиться.

— А теперь поспешим. Ты прибыла как раз вовремя, чтобы чуть опоздать, как принято в свете.

Рука об руку они взбежали по ступеням. Минерва была так озабочена тем, чтобы не споткнуться, наступив на собственный подол, что даже не обратила внимание на стоящего в дверях мужчину.

Однако низкий голос заставил ее и Колина остановиться:

— Прошу меня извинить, но куда это вы направляетесь?

54) Олмак (Almack's Assembly Rooms) — один из первых лондонских клубов для высшего света, куда допускались как мужчины, так и жещины. Существовал с 1765 по 1871, затем был переименован в «Willis's Rooms». Здесь принимались лишь самые сливки общества — каждую среду в течение Сезона давались балы, именно тут знатные джентльмены подыскивали себе невест. Олмак управлялся комитетом, состоящим из самых влиятельных дам столицы, именуемых «патронессы Олмака». В 1814 году (в котором происходит действие в романе) было семь таких патронесс. В течение Сезона они встречались каждый понедельник и решали, кого принять в клуб, а кого лишить членства. «Одобренные» кандидатуры приобретали годовой «ваучер» на посещение Олмака стоимостью десять гиней. «Диктат» патронесс продолжался примерно до 1824 года, а затем правила приема в Олмак стали менее строгими.

55) Клуб Четырех коней — в те времена юнцы иногда подкупали возниц дилижансов, чтобы заполучить вожжи в свои руки, а затем с азартом гнали экипажи по ухабистым дорогам к ужасу пассажиров. В апреле 1808 года в Лондоне был организован клуб Четырех коней, в котором состояли молодые джентльмены, любившие быструю езду и желавшие доказать свое искусство в управлении фаэтоном, запряженным четверкой лошадей. Благодаря ограниченному членству (не более 30–40 человек), быть членом клуба стало привилегией — принимались только самые искусные и достойные. Строгие правила диктовали определенную одежду участников клуба, а также цвет фаэтона (желтый). К 1815 году популярность клуба стала спадать, в 1820 году он был распущен, ненадолго возродился в 1822, а в 1824 перестал существовать.

Глава 31

Минерва вздрогнула. Как же она не подумала о том, что ей будет нелегко попасть на заседание!

— Мы прибыли на геологический симпозиум, — заявил Колин. — Немного опоздали из-за несчастного случая, приключившегося в дороге. Если вы будете так добры и позволите нам пройти…

Седобородый джентльмен, не сдвинувшись с места, шлепнул ладонью по висящему на двери листу бумаги.

— Извините, сэр, но вход только для членов Королевского геологического общества.

Минерва шагнула вперед.

— Я — одна из них. Меня зовут М.Р.Хайвуд. Это имя должно быть в вашем списке.

— Вы?! — Бородач утратил невозмутимость, кровь прилила к его лицу. — Утверждаете, что М.Р.Хайвуд — это вы?

— Не просто утверждаю — я и есть мисс Минерва Роуз Хайвуд. Думаю, вы обо мне наслышаны. За прошедшие семнадцать месяцев в Журнале Королевского геологического общества опубликовано не менее пяти моих статей.

— Правда? — Колин погладил ее поясницу. — Целых пять статей? Это замечательно, дорогая! Я так тобой горжусь!