Страница 69 из 75
— Не переживай. Ты сама убедишься, что это — идеальный вариант. У нас будет всё не так, как у всех, а наоборот. Посуди сама: сначала мы сбежали, потом занялись любовью, затем перейдем к ухаживаниям. А когда состаримся и поседеем, возможно, доберемся наконец и до флирта — будем смотреть друг на друга влюбленными глазами поверх плошек с жидкой овсянкой. Нам станут завидовать даже пары вдвое моложе нас.
Минерва улыбнулась.
— Ох, Колин! Видели бы меня сейчас все женщины Англии! Как бы они мне позавидовали!
— И еще пяток-другой девиц из Шотландии. Не забывай, что я вырос рядом с шотландской границей.
Он отпустил эту шутку беспечно, не задумываясь, но внезапно его охватило сильное волнение.
Шотландия совсем рядом!
Выражение лица Колина мгновенно переменилось: теперь на нем отражалась холодная решимость вместо любви.
Пытаясь вновь прочесть в его глазах нежность, Минерва игриво, чувственно провела рукой по груди Пэйна, но это не помогло.
Он вскочил на ноги и протянул руку.
— Идем, скорее!
— Куда? Зачем?
— Объясню по пути. У нас мало времени.
Колин помог изумленной Минерве встать и начал собирать их одежду, разбросанную по гостиной.
— Комнаты для тебя, должно быть, уже готовы. Твои чемоданы подобрали на дороге и принесли. Я провожу тебя в твои покои, а затем пошлю горничную, чтобы помогла тебе принять ванну и одеться.
— Посреди ночи?
Колин бросил взгляд на открытое окно.
— Скоро рассветет.
Обняв Минерву за талию, он привлек ее к себе и вывел из гостиной. Торопливо поднимаясь на второй этаж по ступеням широкой, плавно закругляющейся лестницы, Минерва старалась не думать о том, что крадется босиком, на цыпочках, одетая лишь рубашку Колина, по одному из самых больших и старинных особняков Англии, являя свои видом воплощенный скандал.
Но ведь однажды она станет хозяйкой этого дома. Возможно. Если ухаживания Колина пройдут гладко.
Боже, она совсем сбита с толку!
— А чем ты займешься, пока я принимаю ванну и одеваюсь?
— Тем же самым. А потом позабочусь о том, чтобы запрягли лошадей.
— Лошадей?
— Да. Нам надо ехать как можно скорее. — Пэйн остановился. — Которая же дверь? А! Эта! Вот твои комнаты.
Он ввел спутницу в изящную гостиную, декорированную в кремовых и серо-зеленых тонах.
— Колин, мы ведь только приехали и уже много дней толком не спали. Разве нельзя хоть немного отдохнуть перед тем, как снова куда-то спешить сломя голову? Это самая красивая комната из всех, что я видела.
Минерва окинула ее взглядом, восхитившись резными карнизами, и довольно вздохнула, когда усталые ступни утонули в ворсе роскошного ковра.
— И ты прекрасно в ней смотришься. — Оставив Минерву стоять посреди гостиной, он отдернул шторы — серебристое сияние зари уже начало пробиваться сквозь огромные, от пола до потолка, окна. — Вот твоя туалетная комната, — Пэйн указал на открытую дверь. — За ней — спальня. Надеюсь, когда мы приедем сюда в следующий раз, ты сможешь изучить ее получше. — Он миновал пару закрытых дверей. — Ванная. Гардеробная.
Минерва закрыла глаза и снова их открыла.
— Колин, куда ты собираешься меня отвезти?
— В Шотландию, на симпозиум.
— Но… уже поздно, ведь он состоится сегодня.
— Знаю. Вот почему нам надо поторапливаться. Мы и так не успеем к началу — тут уж ничего не поделаешь.
— А на чем мы поедем? Хватит с нас путешествия в каретах.
Она помнила, какие страдания испытывал вчера Пэйн в перевернувшемся экипаже, и ни за что не согласилась бы еще раз подвергнуть своего спутника таким испытаниям.
— У меня есть план, — заявил он. — Вот увидишь.
— Но Франсина…
— Всё еще существует. Неважно, что случилось с гипсовым слепком, ведь отпечаток в камне по-прежнему на месте. Она оставила свой след в этом мире. — Колин подошел и взял Минерву за руки. — И ты оставишь, Мин! Может, приз тебе и не вручат, раз ты не сможешь предъявить слепок с лапы Франсины на симпозиуме, но ты попадешь туда и произведешь на всех впечатление!
Она и не знала, что на это сказать.
В дверях ванной комнаты появилась горничная и, негромко кашлянув, присела в реверансе.
— Миледи, ванна готова.
Колин кивком отпустил служанку и сжал ладони Минервы.
— Мы уже проделали такой долгий путь и не должны сейчас сдаваться. Эту историю мы впоследствии будем рассказывать своим детям, внукам, друзьям, гостям за ужином, и она должна закончиться не поражением, а твоим триумфом.
Он поднес ее ладони к губам и по очереди их поцеловал.
Это растрогало Минерву.
— Просто доверься мне, позволь доставить тебя на симпозиум, а затем сделай так, чтобы я тобой гордился.
Час спустя Минерва, одетая в свое лучшее дорожное платье из темно-зеленой саржи, стояла на парадном крыльце Риверчейза. Ей хотелось надеяться, что на ее лице читается уверенность, хотя она вовсе ее не испытывала.
— Мы отправимся в Эдинбург на этом?!
Она вгляделась в стоящий на подъездной аллее в рассветной дымке фаэтон. Никогда раньше не встречались ей коляски с такими высокими рессорами, такой роскошной обивкой и такой яркой расцветки. Узкое сиденье, рассчитанное всего на двоих — кучера и пассажира — располагалось не менее чем в шести футах от земли. Этот небольшой спортивный экипаж был запряжен парой самых красивых, горячих вороных коней, каких только могла вообразить себе Минерва. Они скорее походили на племенных рысаков, чем на тягловых лошадей.
— Это небезопасно!
— Да уж, сей фаэтон явно не для семейных поездок.
Первый луч солнца отразился от его корпуса, покрытого бледно-желтым лаком, и Минерва поморщилась.
— Он будет светиться в темноте.
— Экипаж слишком яркий и вульгарный. — Колин натянул ремень кожаной сбруи, чтобы проверить его крепость. — Но это самое быстрое транспортное средство во всей Англии. Я выиграл его в карты несколько лет назад.
— Выиграл? Ты хоть умеешь им управлять?
Пэйн пожал плечами и улыбнулся.
— Разберемся.
Минерва с опаской подошла к фаэтону, но заставила себя преодолеть страх — ведь Колин поверил в нее всем сердцем. Надо быть достойной такого доверия.
С помощью грума она кое-как вскарабкалась на сиденье. Лошади затанцевали на месте от нетерпения, и коляска закачалась на рессорах, отчего сразу закружилась голова.
«Только не смотри вниз!» — мысленно приказала себе Минерва и, разумеется, тут же поступила наоборот. Разве она когда-нибудь следовала таким запретам?
Взобравшись в экипаж, Колин сел рядом с ней, опустил поля шляпы и взял в руки поводья.
— До Эдинбурга семьдесят три мили. Если погода не подведет, на этом фаэтоне мы легко сможем делать по двенадцать миль в час. А коли поднажать — то и все пятнадцать. Если повезет, прибудем к полудню. Мин, мы и в самом деле сможем это сделать. У нас получится!
Минерва кивнула, взяла его под руку и, сглотнув ком в горле, спросила:
— Колин… Так ты умеешь управлять этой штукой?
Он улыбнулся.
— Ты уже спрашивала.
— Но ты не ответил.
Пэйн перевел взгляд на дорогу и тронул поводья, пустив коней шагом.
— Не люблю ездить в закрытых каретах. Иное дело — самому управлять лошадьми!
Едва они вывернули от крыльца на подъездную аллею, Колин подхлестнул коней, чтобы перевести их на легкий галоп. Те не побежали — полетели, словно птицы.
— Ой! — Ветер подхватил изумленный смешок Минервы и понес его по пролетающим мимо окрестностям Риверчейза.
«Теперь ясно, что чувствует выпущенная из ружья пуля», — подумала она.
Влекомый парой величавых, изящных животных, фаэтон промчался по прямой подъездной аллее, словно ангельская колесница. Благодаря отличным рессорам выбоины на дороге почти не ощущались.
В конце аллеи Колин чуть притормозил лошадей, а затем легко и умело заставил их повернуть на проезжий тракт. Казалось, этот человек родился с поводьями в руках.
Минерва придвинулась ближе, чтобы перекричать шум ветра и стук копыт.