Страница 64 из 75
Минерва негромко рассмеялась.
Голос виконта смягчился:
— Честно, мне нравится его слушать. Не могу сказать, что понимаю в нем каждое слово, но тут даже профану ясно, что вы хотите донести что-то важное. Не нужно быть геологом, чтобы понять, что ваш доклад хорошо написан и четко аргументирован. А как вы произносите все эти многосложные слова! — Пэйн подтолкнул ее бедром. — Они меня каждый раз возбуждают.
Она покраснела: не столько от этого неприличного намека, сколько от удовольствия — ведь Колин честно признал ее эрудицию. Надо отдать ему должное: за столько месяцев подтруниваний над Минервой он ни разу не намекнул, что ей недостает мозгов, и не заявил, что женский пол вообще умом не блещет. Интересно, сколько мужчин его положения могут с готовностью признать, что молодая незамужняя особа превзошла их ученостью? Это выяснится на симпозиуме. Если вообще удастся вовремя попасть в Эдинбург.
Словно прочтя мысли собеседницы, Пэйн уверенно произнес:
— У нас всё получится. Давайте же, перечтите доклад еще раз.
— Уже почти стемнело — я не смогу прочесть свои заметки.
Колин напрягся, с искаженным лицом прислонился к стенке кареты и потянулся к расстегнутому воротнику.
— О, кажется, скоро наступит ночь.
Чёрт! Минерва поморщилась. Надо же было ляпнуть такое!
Пэйн изо всех сил старался скрыть свои мучения, но она понимала, как сильно он сейчас страдает.
— Почему бы нам не выйти и кареты и не продолжить путь пешком?
— Потому что снаружи льет как из ведра.
— Если мы немного промокнем — ничего страшного.
— Вы продрогнете. А еще вода повредит Франсину. Будь дождь послабей, ей бы ничего не угрожало. Но такой ливень просочится сквозь щели чемодана и разрушит гипсовый слепок.
— В таком случае мы оставим ее в карете.
Колин фыркнул и решительно заявил:
— Ни в коем случае! Я проделал столько миль вместе с этой чешуйчатой старушкой и побывал с ней в стольких переделках, что больше не выпущу ее из вида. Со мной всё в порядке, Мин. Я смогу подождать в экипаже. Скоро вернется наш кучер со свежими лошадьми, и мы поедем дальше.
— Ну а пока нам нужно как-нибудь развлечься. — Минерва вскинулась: — Придумала! Давайте составлять список неприличных математических терминов! — Она прошептала с придыханием: — Парабола.
После короткой паузы Колин сжал ее пальцы.
— Секанс (54).
— Двучлен.
— К чему этим ограничиваться? Тогда уж трехчлен.
— Ну, это совсем непристойно.
— Разве? Что вы скажете вот об этом? — Он наклонился и прошептал ей на ухо: — Анализ.
Минерва, расхохотавшись, перебралась к Пэйну на колени.
— Ох, Колин! Вот за что я вас люблю!
Его руки сжали ее талию.
— За то, что мой незрелый ум вечно занимали какие-нибудь скабрёзности вместо изучения наук?
Она пожала плечами.
— А разве есть иная причина?
Колин прижался лбом ко лбу Минервы и хрипло прошептал:
— Вот почему я здесь, Мин. Знай: я тут лишь для того, чтобы у тебя появилась лучшая причина меня любить, и я ради этого из кожи вон лезу.
Милый дурачок! Приподняв юбки, Минерва сменила позу, оседлав колени Пэйна.
— Поцелуй меня!
Обхватив его лицо ладонями, она провела губами по его губам. Колин ответил глубоким, страстным поцелуем. Их языки соприкоснулись и затеяли игру.
Минерва положила его ладонь на свою грудь. Пэйн застонал, обхватил мягкое полушарие и начал поглаживать сосок через ткань. Их поцелуй стал жадным, неистовым. Колин напористо ласкал рот Минервы губами и языком, и та отвечала как умела, а затем откинулась назад, чтобы расстегнуть платье.
— Да! Займись со мной любовью!
— Мин, я хочу… — Тяжело дыша, он пытался залезть под ее юбки. — Иисусе, я не смогу сейчас быть нежным. Я не могу взять тебя. Не могу…
Она разочарованно застонала, теснее прижимаясь к нему. Минерва желала Колина так сильно, и, судя по всему, тот хотел ее не менее горячо. Почему он отказывается?
Пэйн ткнулся вспотевшим лбом в ее шею, затем лизнул и легонько прикусил сосок Минервы.
— Ты заслуживаешь нежности и ласки, мужчину, который даст тебе то, чего ты жаждешь. Но сейчас всё, чего я хочу — это взять тебя без предисловий и деликатности, так яростно, чтобы эта чертова ночь стала светлой, словно день!
Она ахнула, когда его пальцы коснулись ее между ног, скользнули глубоко внутрь. Колин пробормотал:
— Ты…. Можно мне?..
— Да! Да! — только и сумела ответить Минерва.
Он начал торопливо расстегивать бриджи.
— Скажи, что ты меня хочешь. Мне нужно это услышать.
Вообще-то, Минерва не просто хотела Колина, а отчаянно желала.
— Да, возьми меня, — прошептала она, чувствуя, как тело захлестывает волна возбуждения и в ней словно открывается новая, неистово чувственная сторона ее натуры. — Возьми меня прямо сейчас.
Колин вошел в нее одним мощным, почти болезненным толчком, вызвавшим у Минервы радостный вскрик, и яростно заработал бедрами, отчего почтовая карета закачалась на рессорах.
— Боже, Мин, я не заслуживаю тебя! Ты такая хорошая, такая горячая и влажная и настолько добра ко мне. Умная, безрассудная красавица!
«О небеса! Да замолчит он, наконец?» — мелькнуло в голове у Минервы, которой было сейчас не до разговоров. Хотелось лишь, чтобы выпады Колина были резче, чтобы тот не останавливался.
Пэйн, вцепившись пальцами в бедра Минервы, с силой поднимал и опускал ее. Она самозабвенно двигалась в такт, упершись рукой в потолок.
Веки Минервы, затрепетав, закрылись, отсекая остатки дневного света в подкравшихся сумерках. Срывающиеся с уст Колина волнующие слова превратились в бессвязное бормотание. Казалось, теперь их тела двигаются сами, подчиняясь овладевшему ими ритму.
Минерва отдавалась Колину бессловесно, бездумно, безрассудно, позабыв обо всем, кроме него и своих ощущений.
Взлетев на пик экстаза, она не смогла сдержать громкий крик от охватившего ее наслаждения. И тут же Колин вышел из нее, бормоча проклятия пополам с благословениями, и изверг на ее бедро теплое семя.
— Мин! — Он начал покрывать ее лицо и грудь поцелуями. Его голос переполняли эмоции. — Никогда не покидай меня!
Она обвила руками его шею.
— Колин, я…
Но неожиданно раздался громкий треск и с ним — вызывающий содрогание металлический скрежет. А потом карета резко осела на бок, и ее пассажиров бросило друг на друга.
— О нет! — только и успела крикнуть Минерва.
54) Секанс (лат. secans — «секущая») — одна из тригонометрических функций.
Глава 28
Колин и Минерва съехали по сидению и врезались в стенку экипажа, которая тут же превратилась в пол, когда карета полностью перевернулась на бок, с громким всплеском плюхнувшись в грязь.
Ударом их отбросило друг от друга. Минерва стукнулась о какой-то выступ, и плечо сразу налилось болью.
— Мин! — Колин пытался нащупать ее в темноте. — Неужели ты…
— Я в порядке, — поспешила заверить она. — Жива и невредима.
Ну, почти невредима. Плечо все-таки побаливало, хотя Минерва решила об этом не говорить. И всё же случившееся вряд ли можно сравнить с тем давним трагическим происшествием — ведь на этот раз карета перевернулась не на ходу. Это было не страшнее, чем упасть с дерева или забора.
Колин изо всех сил сжал ее в объятиях.
— Только не умирай! Если ты умрешь, я буду умолять Господа забрать и меня.
Святые угодники! Вот это слова! Стараясь не задумываться над их смыслом, Минерва попыталась сосредоточиться на главном — успокоить Колина.
— Я вовсе не умираю. Я даже не ранена.
Он потрогал ее лицо.
— Ты уверена?
— Да.
— Кровотечения нет? Можешь пошевелить ногами и руками?
— Разве ты не чувствуешь, как я обнимаю тебя за шею?
Минерва начала поглаживать Колина по спине, пока он не вздохнул с облегчением.
— И в самом деле. — Отстранившись, Пэйн коротко рассмеялся и провел ладонью по лицу. — Боже правый! Я и не подозревал, что эта штуковина такая неустойчивая, когда в нее не запряжены лошади. Кажется, мы вели себя слишком…