Семь порочных дней

Зачарованная прикосновением Колина и нежным, мягким тоном его голоса, Минерва смотрела на себя в зеркале и видела, что ее взгляд постепенно становится отсутствующим. Она прислонилась спиной к груди Пэйна, чувствуя, как его сердце стучит рядом с ее позвоночником, и этот пульс отдается в ее груди, словно далекий барабанный бой.

А виконт между тем продолжал, приблизив губы к уху Минервы и перейдя почти на шепот:

— Там было бы так много синонимов для слова «красота»: нашлись бы слова и для ежедневных дождичков миловидности, и для тумана очарования, рассеивающегося, едва попробуешь ухватить его рукой, и для красы, провозглашаемой в громах и молниях, но на поверку оказывающейся лишь внешней. И сверх всего этого, там было бы еще и это слово… Слово, которое даже самые старые и седые старейшины племени за всю жизнь произнесли всего пару раз благоговейным шепотом. Это слово обозначало бы внезапный разрушительный ливень, способный превращать горы в равнины, менять русла рек, заставляющий людей спасаться на деревьях и оттуда возмущенно грозить небу кулаками.

Голос его от досады зазвучал резче:

— И я бы тоже вместе с ними проклинал богов, Мин. Когда я сейчас разглядывал вас, надо мной словно пронесся яростный ливень, полностью изменив пространство моей души, а новую ее карту я еще не составил.

Они замолчали, глядя на свое отражение.

— Я полюбила вас, — с покорностью произнесла Минерва. — Если я действительно в чем-то изменилась, то лишь по этой причине.

Она внимательно смотрела на собеседника, ожидая его реакции. Лицо Колина напоминало застывшую маску — красивое и бесстрастное.

А затем, наконец, уголок его рта чуть приподнялся, словно Пэйн вот-вот расплывется в озорной улыбке.

— Ох, Мин…

— Не надо! — Она отодвинулась от него, выпрямившись.

Ну разумеется, этот насмешник собирается отпустить какую-нибудь шутку, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение. Что-то вроде: «Ох, Мин, не волнуйтесь, это скоро пройдет!» или «Ох, Мин, а как же бедняга сэр Алисдэр?»

— Не делайте этого! — Она повернулась лицом к Колину. — Не смейте острить! Чтобы признаться вам, мне понадобилась вся моя отвага. Вам не обязательно что-то на это отвечать, но я настаиваю на том, чтобы вы восприняли мои слова как настоящий мужчина. Я не позволю вам небрежно отнестись к моим чувствам или к самому себе, словно вы их недостойны. Потому что вы благородный, добрый человек и заслуживаете, чтобы вас глубоко, искренне любили.

Теперь Пэйн выглядел сильно озадаченным. Ну а чего он хотел после той силы, которую ей подарил? Нельзя сравнить женщину с яростным ливнем, а после удивляться, тому, что ты вымок до нитки.

— Вы ведете себя опрометчиво. — Она коснулась щеки Колина. — Вам следует быть осторожнее с такими комплиментами.

— Похоже, вы правы.

Минерва вздохнула и разгладила ладонью обтрепавшиеся лацканы его сюртука.

— Я знаю, вы хотите, чтобы в Шотландии мы поженились — решили поступить как джентльмен, полагаю. Раз уж вы ненадолго придали мне храбрости, то скажу вот что: я не выйду за вас ради того, чтобы удовлетворить ваши понятия о чести.

— Не выйдете?

— Нет. — Минерва через силу заставила себя посмотреть Пэйну в глаза. — Я стану вашей женой, только если вы полюбите меня и позволите мне любить вас. — Она печально улыбнулась. — В ту ночь в башне замка вы дали мне почувствовать, каково это — быть любимой вами. Я в жизни не испытывала такого потрясающего ощущения. На мгновение мне показалось, что всё — абсолютно всё — возможно. А когда оказалось, что это было лишь притворство… Я почувствовала себя раздавленной, хотя не желала себе признаваться, насколько сильно вы меня ранили. Да я лучше останусь старой девой — нищей, опозоренной, презираемой и одинокой, чем буду каждый день испытывать такое же жестокое разочарование.

В уголках глаз Колина залегли морщины сожаления.

— В том-то всё и дело, лапочка! Мной всегда руководят добрые намерения, но я причиняю вред всем окружающим.

Вот так. Ничего не поделаешь. Недолго уже остается биться ее сердцу. Этот мужчина вскоре его разобьет, а потому глупо искать у него утешения. Но Минерва все равно прижалась лбом к плечу Пэйна. Он обнял ее, нежно поглаживая. Она чувствовала, как его подбородок давит ей на макушку.

— Я доставлю вас и Франсину в Эдинбург целыми и невредимыми. — Виконт крепко поцеловал Минерву в волосы. — Я сделаю это, даже если не могу обещать вам ничего другого.

Глава 27

Черт побери!

Пэйн всегда считал себя патриотом и преданным слугой Короны, но, ей-богу, в этот момент он ненавидел Англию. Окаянная страна, которой посланы в виде наказания беспрерывные дожди, а в качестве проклятия — ухабистые, раскисшие, почти непроезжие дороги!

Первый день пути от Йорка прошел благополучно, без задержек при смене подстав. Колин изредка ненадолго садился в карету, остальное время он скакал на лошади рядом с форейтором. И дорога, и погода были прекрасными, а потому надежды на своевременное прибытие в Шотландию возросли.

Но сегодня с утра зарядил дождь, никак не желающий заканчиваться. На одном постоялом дворе свежих лошадей пришлось дожидаться целый час. Дорогу так развезло, что карета тащилась не быстрее улитки.

В голове Колина словно тикали часы, напоминая, что каждая минута задержки уменьшает шансы прибыть на симпозиум вовремя. И это бесило. Нужно исполнить своё обещание. Если он не доведет их путешествие до удачного конца, то как потом осмелится просить Минерву доверять ему до конца дней? Добрых намерений и красивых комплиментов недостаточно — надо доказать и Минерве, и себе, что на него можно положиться.

Еще не всё потеряно. У них хватит времени на то, чтобы прибыть в Эдинбург без опоздания. Однако их финансы стремительно тают, а потому нет права на ошибку. Когда несколько часов назад почтовая карета снова тронулась в путь, Колин поклялся себе, что отныне всё пойдет как по маслу. Но через пятнадцать миль они увязли в грязи.

Неприятности начались еще на постоялом дворе. Из-за дождей и распутицы там не нашлось подставы. Колин пустил в ход всё свое красноречие и немалую сумму денег, чтобы уговорить форейтора продолжить путешествие на той же упряжке, пообещав, что знает по дороге местечко, где можно достать сильных, отдохнувших лошадей.

И все было бы замечательно, но на половине пути карета накренилась и попала в глубокую колею. Два колеса прочно застряли.

Чтобы облегчить вес экипажа, Колин вышел из него, попросил Минерву сделать то же самое и вытащил на дорогу их багаж. Но это не помогло.

Тогда он попытался подтолкнуть карету сзади, пока кучер нахлестывал кнутом лошадей. Бесполезно — та не сдвинулась с места.

Вымокший до нитки и перепачканный, Пэйн изо всех сил старался не впасть в отчаяние. Еще не поздно, они успеют! Будь лошади не такими уставшими, смогли бы вытянуть экипаж из колеи, но несчастные животные валятся с ног от изнеможения. Поговорив с форейтором, Колин помог ему их выпрячь и вернулся к Минерве.

— Что происходит? — спросила она, открыв дверь. — Наш кучер уходит вместе с лошадьми?

— Да. Они слишком измучены, чтобы вытащить нас из грязи, поэтому он пошел поменять их на свежих. Я объяснил ему, где это можно сделать неподалеку. А мы подождем его возвращения.

Минерва пристально взглянула на Колина.

— Подождем здесь?

Он кивнул.

— Под дождем?

Пэйн посмотрел вверх.

— Кажется, небо уже проясняется.

— В таком случае я побуду с вами снаружи.

Минерва шагнула из кареты и тут же утонула по лодыжку в жидкой грязи.

— Нет, — возразил Колин, — вернитесь в экипаж. Дождь вовсе не собирается заканчиваться.

Стекла очков Минервы тут же покрылись дождевыми каплями.

— Значит, вы даже сейчас мне солгали?

«Проклятье!» — мысленно выругался Пэйн.

— Я пытался вас подбодрить.

— К чему трудиться? — она покачала головой, глядя вдаль. — Вы должны признать, что…