Страница 55 из 75
Колин провел языком по шее Минервы.
— Я хочу заняться с вами любовью.
От дерзкого, недвусмысленного заявления по ее венам разлилось пламя: жаркое, мощное, всепоглощающее.
Для отказа можно было найти дюжину причин. Но всё это были причины, о которых Минерве напомнили бы мать, сестры, другие благородные дамы. Сама она оставила надежды на замужество и сохранение репутации. Сомнений насчет того, как следует поступить, не было. Ее тело жаждало прижаться к обнаженному телу Колина. Ее пытливый разум хотел узнать, каково это: познать плотскую страсть с этим мужчиной. А сердце уже принадлежало Пэйну, пусть даже этот повеса собирался его разбить.
Он потянулся к завязкам ее верхней юбки, ловко развязал их, и юбка сползла на пол. Затем Колин нащупал ряд застежек на спине Минервы и хриплым от желания голосом сказал:
— Я обещал вам, что не сделаю этого. Черт, я и себе дал такое обещание. Но я ничего не могу поделать, Мин, я так сильно вас хочу!
Не сумев подобрать нужных слов, она поцеловала его в шею и прижалась к нему, надеясь показать, что и она его хочет, жаждет его прикосновений. Пока Пэйн расстегивал платье Минервы, она запустила пальцы в его волосы и выдохнула:
— Колин…
Он обхватил ее за плечи, посмотрел в глаза и произнес:
— Если вы не хотите этого, дайте знать. — Виконт тяжело сглотнул. — Одно ваше слово — и я остановлюсь.
В ответ она спустила платье с плеч, и голубой шелк, скользнув вдоль тела, лег к ее ногам. Опершись на руку Пэйна, Минерва переступила через снятый наряд.
Шагнув назад, виконт издал короткий страстный стон.
— До чего же вы милая!
Она зарделась от удовольствия, а Колин между тем рассматривал ее кружевную сорочку, французский корсет и шелковые чулки. Если эти вещи из приданого и береглись для другого случая, Минерва сейчас об этом и не вспомнила. В мыслях всё заслонили события безумного, триумфального дня, проведенного на ярмарке, это укромное место для ночлега и неприкрытое желание в глазах Пэйна.
Минерве казалось, что сбылись наконец ее заветные мечты. Она открыла чемодан и вынула оттуда вышитые ею простыни, хранимые для брачной ночи, в наступление которой уже не верилось. Колин помог застелить ими узкую кровать.
«Даже если мне суждено сойти в могилу, так и не выйдя замуж, я всё же познаю больше страсти за нынешнюю ночь, чем иные женщины — за всю жизнь», — подумала Минерва, поклявшись себе сполна насладиться каждым прикосновением, запомнить каждую ласку. Чтобы всё хорошенько рассмотреть, она решила не закрывать глаза — даже сейчас, когда Пэйн нежно целовал ее шею чуть ниже уха.
Затем виконт повернул Минерву к себе спиной и развязал шнурки французского корсета. Стягивающее тело одеяние упало на пол, от глубокого вдоха у нее закружилась голова.
С тихим стоном Колин прижал Минерву к своей твердой мускулистой груди и, обхватив ладонями мягкие полушария ее грудей, начал ласкать их большими пальцами рук через полотно ее сорочки. Минерва задышала чаще, соски ее напряглись.
Она повернулась в объятиях Пэйна, тоже желая прикоснуться к нему, скользнула руками под лацканы сюртука и спустила его с плеч виконта. Тот выпутался из рукавов и отбросил сюртук в сторону. Минерва высвободила рубашку Колина из пояса брюк и нырнула под нее ладонями, изучая гладкую, мускулистую мужскую грудь.
Колин поднял руки, насколько позволял это сделать низкий потолок хижины. Минерва стянула с Пэйна рубашку, а затем, по его знаку, сама подняла руки. Сняв с нее и отбросив в сторону тонкую сорочку, он медленно, благоговейно огладил Минерву сверху вниз, пробуждая все ее тело своими прикосновениями, плавно скользя по ее рукам, груди, талии, бедрам своими ладонями. Они немного загрубели от работы нынешним утром, но их легкая шершавость лишь усиливала наслаждение от прикосновения и напоминала, что всё происходит не во сне, а на самом деле.
Минерва стояла перед Пэйном обнаженная, если не считать чулок с подвязками. Он провел рукой по ее ягодице, вниз, к бедру. Но вместо того, чтобы распустить ленту подвязки, как ожидала Минерва, Колин погладил тонкий шелк чулка и, притянув ее к себе, закинул ее ногу на свое бедро. Они снова слились в поцелуе. Пытаясь облегчить тупую боль в сосках, Минерва потерлась ими о голую грудь Пэйна.
Он застонал у ее губ и начал нежно ласкать ее между ног. Минерва почувствовала, как там сразу повлажнело, по внутренней поверхности бедер пробежал трепет.
Колин запустил до упора два пальца в теплую глубину, прижав ладонь к чувствительному холмику внизу живота Минервы. Ее тело тут же отозвалось на это со всей страстью. Она, постанывая, пыталась подстроиться под его движения, пока Пэйн нежно двигал рукой вверх-вниз.
Еще немного. Пик наслаждения уже так близко…
Но Колин вынул пальцы, отчего Минерва застонала от внезапного разочарования, взял ее на руки, уложил на кровать и произнес дрожащим от желания голосом:
— Проклятье! Знаю, что не должен вести себя, как эгоист. Мне следует сперва доставить удовольствие вам. Но я хочу быть внутри вас в тот момент, когда вы достигнете высшего блаженства.
Она не смогла ничего на это возразить и лишь смотрела, как Пэйн, усевшись на чемодан, снимает сапоги и бриджи. Едва возбужденный член соблазнительно выглянул из расстегнутого клапана на брюках, Минерва потянулась к нему. Колин, широко расставив ноги, позволил ей рассмотреть и погладить свою восставшую плоть, а затем схватил за запястье, и с хриплым смехом сказал:
— Дольше мне этого не выдержать.
— Тогда иди ко мне.
Произнеся эти слова, Минерва почувствовала себя дерзкой и соблазнительной. Она призывно изогнулась на кровати — словно приглашение, написанное бледно-розовым почерком.
Не теряя времени, Колин принял это предложение. Он лег между ног Минервы, раздвинул ее бедра и начал, дразня, тереться о низ ее живота своим напряженным органом, сводя партнершу с ума от удовольствия. А когда наконец приготовился войти внутрь, Минерва уже изнывала от желания принять его в себя.
— Ты такая влажная и тугая, — простонал он, медленно продвигаясь вперед.
Почувствовав боль, она не смогла сдержать вскрик. Глаза Минервы расширились, дыхание участилось.
Вот, наконец, это и случилось. Колин вошел в нее. Они занимаются любовью.
Это казалось восхитительным и пугающим одновременно. Минерву обуревали эмоции. Ее груди сплющились, придавленные твердой грудью Пэйна, сердце, казалось, вот-вот разорвется от переполняющей его пронзительной нежности. Но главное — между ног было чертовски больно.
«Колин знает, что делает, — мысленно успокоила она себя. — Наверняка я вот-вот почувствую себя замечательно».
Он подался немного назад, затем толкнулся глубже, растягивая тугую девичью плоть. Из своих исследований Минерва знала, что эта штука у Колина толще всего у основания. Чем дальше он продвигался, тем становилось больнее. Еще немного — и она не выдержит, попросит его прекратить.
Тяжело дыша, Минерва промолвила:
— Не могли бы вы остановиться? Всего на минутку.
Выругавшись, Пэйн прижался лбом к ее плечу.
— Я ненавижу себя за то, что причиняю вам боль, за то, что сотворил с вами такое. — Он поднял голову. — Боже, Мин, мне так жаль. Я отплачу вам за это, клянусь. Не знаю, чем, но… Я всё исправлю.
— Просто сделайте свое дело хорошо, — храбро улыбнулась она. — Надеюсь, это вам по плечу?
На лице Колина заиграла кривая самонадеянная улыбка.
— Уж с этим-то я, полагаю, справлюсь.
Остановив свое продвижение вперед и предоставив Минерве перерыв, о котором та просила, Пэйн, опираясь на локоть, обхватил пальцами одну из ее грудей и начал не спеша посасывать ее вершинку. С каждым движением его проворного языка, ласкающего чувствительный сосок, по телу Минервы пробегали волны блаженства.
Когда Колин переключил свое внимание на другую ее грудь, Минерва ощутила, что боль в том месте, где их тела соединялись, начала затихать. Ее внутренние мускулы расслабились вокруг мужского члена, вторгшегося в ее тело, а чувствительный, набухший бутон внизу живота требовал внимания и к себе. Повинуясь инстинкту, она приподняла бедра, подвигала ими, пытаясь потереться о тело Колина. У нее это получилось, но от этого движения тела их еще больше сблизились, его возбужденный орган проник еще глубже в ее лоно.