Семь порочных дней

Так вот каково это — когда тебе завидуют!

— Что ж, — заявила брюнетка, — никогда не знаешь, с кем познакомишься на Большой северной дороге, правда? Только вчера мой брат сказал, что один из его приятелей повстречал потерянного принца.

Все пассажиры повозки рассмеялись, кроме Минервы. Рука Колина напряглась на ее плече.

— Да нет же, в самом деле, — продолжала настаивать брюнетка. — Это был настоящий принц, путешествующий в обычной одежде.

Сидящая рядом с ней молодуха покачала головой:

— Твой братец опять сочиняет, Бекки. Подумать только: переодетый потерянный принц путешествует по этой дороге. Куда он направляется? На ярмарку? — Она хихикнула. — Ни за что не поверю в эту байку.

— Ну не знаю, — улыбнулась Минерва, прижимаясь к Колину. — Я бы могла в такое поверить.

— Что ж, — подняла бровь брюнетка, — если этот принц и существует на самом деле, ему лучше не встречаться с друзьями моего брата. У них остались кое-какие счеты к Его величеству.

Глава 21

Не было никакой возможности выехать из Гретхема этим вечером: ни ради любви, ни ради денег, ни ради гигантских ящериц, ни ради иных идиотских причин, толкающих Колина на эти поиски приключений.

Все повозки, телеги, кареты в округе, похоже, направлялись на ярмарку. И никто не собирался сегодня покидать город. Пэйн с трудом протискивался вперед в сутолоке лошадей и экипажей туда, где оставил свою спутницу. Стоящий на его пути воз, заполненный клетками с цыплятами, отъехал в сторону, и сквозь взметнувшиеся облаком куриные перья и пух виконт увидел Минерву.

Остолбенев от восхищения, он резко остановился.

Разумеется, она сидела на своем драгоценном чемодане, подперев подбородок рукой, позволив очкам сползти на кончик носа и глядя поверх их стекол — так мисс Хайвуд поступала всегда, если хотела рассмотреть что-то на расстоянии дальше дюжины шагов. Ее длинные темные волосы спадали на плечи очаровательными волнами. Солнце, клонящееся к закату, окрашивало отдельные пряди в теплые красноватые тона. Она покусывала чувственную нижнюю губу и постукивала ногой в такт доносящейся издалека музыке.

В этот момент Минерва казалась такой милой — настоящей сельской простушкой, зачарованно любующейся ярмаркой.

— Ничего не нашел, — сказал Колин, подойдя ближе. — Может, повезет подыскать попутный экипаж ближе к ночи. — Он бросил взгляд через плечо на луг, полный суетящихся людей. — А пока почему бы и нам не прогуляться по ярмарке?

— Так ведь у нас нет денег. — Минерва поправила очки и показала зажатый в пальцах золотой. — Придется растянуть этот соверен на весь оставшийся до Эдинбурга путь.

Виконт взял у нее монету и опустил в свой нагрудный карман.

— Поглазеть на ярмарку можно и бесплатно. А вот перекусить бы не помешало. Но мы будем бережливыми.

— Бережливые брат с сестрой? — спросила Минерва, вскинув на Пэйна пристальный взгляд. — Бережливый джентльмен со своей любовницей? Или просто бережливые циркачи?

— Бережливые влюбленные. — Он протянул руку. — Только на сегодня. Идет?

— Идет.

Улыбнувшись, она вложила свою ладонь в его пальцы. Виконт помог спутнице встать и невольно подумал: «Ах, это очаровательное искреннее чувство в ее глазах! Оно согревает сердце, но тут же сжимает его до боли. Будь я хорошим человеком, не стал бы играть с этой девушкой во влюбленных, прекрасно понимая, что у наших отношений нет будущего».

Но он — Колин Сэндхерст: беспечный, неисправимый повеса, который, черт побери, не в силах сопротивляться своей натуре. Ему хочется развлечь Минерву, побаловать деликатесами и сладостями, сорвать один-два ее поцелуя, почувствовать себя безумно влюбленным юнцом, гуляющим со своей милкой на ярмарке. Другими словами, ему хочется прожить искренне хотя бы этот день.

Вскинув чемодан с Франсиной на правое плечо, виконт протянул спутнице левую руку, и парочка начала пробираться сквозь толпу. Миновав церковь, они пошагали вдоль рядов привезенного на выставку скота, придумывая животным забавные имена и обсуждая, кто из них и почему заслуживает призовой ленты.

— Мне кажется, Гамлет лучше всех, — заявила Минерва. — У него самые блестящие глаза и самые толстые ляжки. А еще он довольно чистоплотен для свиньи.

— Но Гамлет — это принц. А я-то полагал, что вы даруете наибольшим расположением рыцарей, — возразил Пэйн. — Может, все-таки предпочтете Гамлету сэра Фрэнсиса Бэкона?

— Того грязнулю, что с хрюканьем валяется в грязи?

— Полагаю, хрюканье — есть признак развитого ума у свиньи.

— Я вас умоляю. — Минерва кинула на виконта взгляд. — Даже у меня есть свои пределы допустимого.

— Рад слышать, — ответил виконт и еле слышно пробормотал: — Думаю, рад…

Потом они бродили среди торговых палаток, в которых продавались самые редкие товары во всей Средней Англии: начиная с апельсинов и французских шляпок, заканчивая ароматической ваксой и часами из позолоченной бронзы. Колину хотелось приобрести для своей спутницы всего понемногу, но пришлось удовольствоваться покупкой за шесть пенсов синей ленты в цвет платья Минервы.

— Это на случай, если вы захотите подвязать волосы.

— Вы желаете, чтобы я это сделала?

— Вовсе нет. Мне вполне по душе, когда они распущены.

Она покачала головой.

— Вас не поймешь.

Пэйн притворно ощетинился, изобразив обиду:

— Просто вы не умеете принимать подарки.

— Подарки? — рассмеялась Минерва и толкнула виконта в бок локтем. — Вы купили эту ленту на мои деньги. Но все равно, благодарю вас.

Она поцеловала его в щеку.

— Так-то лучше.

За шиллинг и щедро добавленный пенс Колин сторговал для них ужин — кувшинчик свежего молока и пару пирожков с мясом. Найдя на лугу свободное место, путешественники сели на чемодан лицом друг к другу. Вместо скатерти Минерва расстелила свой носовой платок.

— Я так голодна, — сказала она, не сводя глаз с пирожков в форме полумесяца.

Колин протянул ей один.

— Ну так приступайте!

Минерва медленно надкусила рогалик из слоеного теста с хрустящей корочкой. Ресницы ее затрепетали, из груди вырвался стон наслаждения.

— О, Колин! Это чудесно!

Она провела языком по своим пухлым, зовущим, сладострастным губам.

Пэйн замер, глядя на нее, не в силах пошевелиться или произнести хоть слово. Им внезапно овладело первобытное, животное желание.

Он должен вновь ощутить эти губы на своих губах. Должен — и точка! Его тело вовсе не выражает кротко свое предпочтение. Нет, оно отдает приказ, настаивает. Для того, чтобы существовать на этом свете, ему теперь необходимы не только пища, вода, одежда, крыша над головой, но и уста Минервы.

Кинув на виконта застенчивый взгляд из-под темных ресниц, она отпила немного молока и снова облизнула губы.

Пэйн мысленно внес поправку в только что сделанный вывод: ему необходимы пища, вода, одежда, крыша над головой, уста мисс Хайвуд, а еще ее язычок.

Воспоминания о минувшей ночи вспыхнули в мозгу. Колин и не собирался гнать их прочь. Напротив: он позволил им проявиться во всех деталях, неспешно запечатлевая в памяти каждый плотский, чувственный момент, стараясь запомнить каждое блаженное мгновение, чтобы в последующие месяцы и годы снова и снова мысленно их переживать.

О, эти губы! О, этот язычок!

— Вы не желаете поесть? — спросила Минерва.

— Нет. Э-э-э… — Виконт встряхнулся. — Да. Давно пора.

Он надкусил свой рогалик. Тот был вкусным, пряным, горячим — только что из печки. Пэйн жевал его с наслаждением. Однако куда больше удовольствия ему доставляло видеть радость своей спутницы.

Поразительно! Он задаривал своих любовниц драгоценностями и венецианским кружевом, водил их в оперный театр в самые дорогие ложи, угощал устрицами и засахаренными ягодами с серебряных блюд. Но никогда прежде Колин не испытывал такого искреннего, чистого наслаждения, как здесь и сейчас — уплетая вместе с Минервой Хайвуд пирожки на сельской ярмарке.