Семь порочных дней

— Вы в порядке? — спросил Колин.

Она кивнула.

— Я просто задумалась. Интересно, сколько в этой почве суглинка?

— Сколько чего?

Пэйн опустил на землю свою сторону чемодана. Минерва последовала его примеру.

— Ну, суглинка. Это смесь глины и песка. Чтобы здесь могло вырасти так много цветов, необходимо…

— Вы стоите посреди всего этого и размышляете о суглинке в почве? — перебил ее Колин, раскинув руки в стороны и указывая на окружающее великолепие природы. — Вы чересчур много времени проводите, глядя себе под ноги.

Обойдя чемодан, он вдруг сильным, но ласковым движением опустил спутницу на спину прямо в цветы. Упав навзничь на неровную землю, Минерва затаила дыхание, голова ее закружилась от внезапной смены положения. А еще оттого, что Пэйн, улегшись рядом, неожиданно оказался очень близко.

— Вот так. Отдохните. Для разнообразия посмотрите в небо.

Она подняла взгляд вверх. Кровь стучала в ушах, запах от примятых растений переполнял сознание. Травы и цветы высились над ней, покачиваясь на нежном ветерке и источая очарование. А над всем этим нависало ярко-голубое небо. На нем виднелось лишь несколько облаков, слишком гордых, чтобы строить из себя кроликов, драконов или плывущие по небу корабли.

— И что я там должна увидеть?

— Не знаю. Что люди обычно видят, смотря в небо? Красоту? Черпают в нем вдохновение? — Минерва расслышала, как Колин вздохнул. — Честно говоря, этот вид всегда внушал мне страх. Небеса так безбрежны. Я не могу избавиться от чувства, что они возлагают на меня какие-то надежды, которые я не оправдал. — Повисла длинная пауза, а затем Пэйн добавил: — Они напоминают мне ваши глаза.

Она толкнула его локтем в бок.

— Глаза у меня карие. А спина уже становится мокрой. Определенно, почва здесь богата суглинком. Для того чтобы это понять, нужно было всего лишь взглянуть на небо.

Коротко рассмеявшись, Колин перекатился на бок и закинул ногу на бедро Минервы.

— Знаете, вы — самая непредсказуемая женщина.

У нее перехватило дыхание.

— В вас тоже полно сюрпризов. Но не всегда приятных.

— Если бы сюрпризы были только приятными, в них было бы мало удивительного.

— Полагаю, вы правы.

Пэйн легким движением убрал с лица спутницы несколько прядей, а затем снял с нее очки и положил их на крышку чемодана.

Сердце Минервы сильно забилось, когда виконт наклонился к ее лицу. Но он… поцеловал ее в кончик носа.

Она моргнула, пытаясь разглядеть выражение лица Колина, чтобы понять, была ли это ласка или он ее дразнит. Но так и не поняла.

— Зачем вы это сделали?

— Потому что вы такого не ожидали. Каким был этот сюрприз: приятным или нет?

— Не могу сказать.

— Тогда я попробую еще раз.

Он наклонился и поцеловал Минерву в макушку. Затем — в подбородок, в скулу, между бровей. А потом его язык пробежался по ее уху и скользнул вниз по шее прямо в теплую, чувствительную ложбинку между грудей.

Минерва ахнула:

— Колин!

Он вцепился пальцами в ее юбку, плотно прижал свои бедра к бедрам спутницы и простонал у ее горла:

— Мин, понимаю, что это безумие, но мне необходимо прямо сейчас, здесь, посреди всей этой красоты почувствовать вас, страстную, полную жизни, под собой.

Он наклонился, чтобы ее поцеловать, но Минерва уперлась в грудь Колина ладонью.

— Не думаю, что это хорошая мысль.

Его рука пробежалась по ее телу.

— Разве прошлой ночью вам не было хорошо?

И сразу же всплыли туманные воспоминания о неистовом, греховном, мучительном наслаждении. Между ног стало влажно, и на этот раз суглинок был ни при чем.

— Это было очень даже неплохо, но озадачило меня.

— Такие вещи не должны казаться сложными для понимания. — Колин обхватил ладонью ее грудь и потер большим пальцем сосок, который тут же набух, отвердел и стал очень чувствительным. — Это инстинкты тела. Взаимно приятный способ снять напряжение.

Он начал покрывать шею Минервы поцелуями. От каждого прикосновения его губ по всему ее телу разбегались волны желания. И все же…

— Я не… — Еще один жадный поцелуй накрыл ее рот, не дав договорить. — Меня не устраивает, что мной воспользуются для снятия напряжения.

— В ваших устах это звучит так однобоко. Обещаю, вы тоже получите удовольствие.

Как раз в этом Минерва не сомневалась. Виконт между тем скользнул рукой в вырез ее платья и обхватил грудь. С привычной сноровкой высвободив из корсажа мягкое полушарие, он обвел кончиком пальца сосок и выдохнул:

— Боже, вы такая теплая, нежная и сладкая.

А затем, застонав, Колин осторожно втянул его в рот и обвел языком.

Минерва затрепетала от острых ощущений. То, как Пэйн прикасается к ней, целует, ласкает, так… приятно. Удовольствие настолько сильное, что страстно хочется его продлить. Невозможно, испытав это, не возжаждать еще.

«Но принципы есть не только у Колина, и не он один устанавливает правила. Хватит «уроков» или притворства! — решила она. — Мне нужны эти ласки, только если они вызваны искренним чувством».

Нога виконта осторожно скользнула между ее ног.

— В тебе столько огня, Мин. Твоя страстность — настоящий талант.

«Неужели это так?» — удивилась она и заявила вслух:

— Даже будь это правдой, только посмотрите, куда завело меня потакание такому таланту.

Ведь ее выбросили из одной кареты, ограбили в другой, а после пришлось плутать по лесу голодной и почти без гроша в кармане.

— Оно привело тебя сюда. В этот самый прекрасный день, какой когда-либо украшал английскую провинцию, ты лежишь, раскинувшись, на роскошном ковре из колокольчиков.

— С вами.

— Со мной.

Повисла пауза. А потом Минерва почувствовала, что настроение Колина внезапно изменилось. Мускулы его груди напряглись под ее ладонью, тон голоса стал другим.

— Понятно, — сказал он и убрал руку с ее груди. — Так вот в чем проблема. Дело не в обстановке и не во взглядах на удовольствие, а во мне. Вы считаете, что рядом с вами не тот мужчина.

— Колин…

Он откатился в сторону.

— Вы предпочитаете разделить это с кем-нибудь другим. Вроде сэра Алисдэра Кента. Беседуя с ним о суглинке и составе почвы, отрицая ту часть себя, что выкрикнула вчера ночью мое имя.

Покраснев, Минерва спрятала грудь в корсаж и нашарила рукой очки.

— Совсем не обязательно быть жестоким.

— Я с вами не жесток. — Пэйн вскочил на ноги, отряхивая с брюк землю и траву. — Мне просто жаль вас — только и всего. Я пытался вытащить вас из вашей раковины, научить наслаждаться жизнью. Но теперь вижу, что вы этого не хотите. Вы предпочитаете умереть, свернувшись калачиком в хрупкой клетке, построенной собственными руками. Надеюсь, сэр Алисдэр не возражает против тесного жилья.

— Выходит, теперь я должна перед вами извиняться? За то, что мечтаю о чем-то большем, чем ваши благотворительные плотские «уроки»? Ведь это лучшее, на что может рассчитывать такой «синий чулок», как я, так? — Минерва с трудом поднялась на ноги. — Сэр Алисдэр, по крайней мере, потрудился бы запомнить, как меня зовут.

— Возможно. — Колин сократил расстояние между ними, подойдя так близко, что его грудь коснулась ее груди. — Но смог бы он зацеловать вас так, чтобы вы забыли свое имя?

Его дыхание смешалось с дыханием Минервы, и на короткий момент ее охватило смятение, смешанное с желанием.

Но, прежде чем она успела придумать подходящий резкий ответ, виконт отошел от нее, поднял чемодан на плечо и раздраженно сказал:

— Идемте. Мы, наверное, уже почти добрались.

«Добрались? Куда?» — мысленно удивилась Минерва и поплелась сзади, пытаясь понять причины внезапной злости своего спутника. А еще говорят, что только женщины подвержены капризной смене настроения!

Путешественники шли еще примерно четверть часа, а потом лес неожиданно закончился, и они очутились на гребне холма, у подножия которого стоял каменный особняк, окруженный садом и надворными постройками.