Семь порочных дней

Минерва посмотрела в сторону замка, затем в четвертый раз за четыре секунды взглянула на часы. Две, нет, три минуты седьмого.

Он не придет.

И как можно было вообразить иное? Она должна была знать, что Пэйн подведет.

Под ногами задрожала земля, до слуха донесся топот копыт. Вот и дилижанс. И, наверняка, проедет мимо, оставив ее стоять на обочине — принарядившуюся нескладную дурочку, которой некуда ехать.

Совсем отчаявшуюся.

Она всматривалась вдаль, ожидая увидеть на вершине холма темные очертания дилижанса. Странно. Топот копыт становился все громче, но экипаж так и не появился. Слабая дрожь земли ощущалась уже чуть ли не в коленях, но дилижанса всё не было. Сбитая с толку, испуганная, Минерва обернулась.

И увидела его. Лорда Пэйна.

Колина.

Мчавшегося к ней на лошади сквозь рассветную дымку с развевающимися на ветру волосами. Это было похоже на волшебную сказку. Ну да, он скакал не на белом жеребце, а на крепком гнедом мерине, и одет был не в сияющие доспехи или королевские одежды, а в простой, но отлично сшитый синий сюртук и бриджи из оленьей кожи. Но это неважно — у Минервы все равно перехватило дыхание.

Виконт спешился. Как же он великолепен! Несомненно, красивее мужчины она никогда не видела.

А затем он произнес:

— Это ошибка.

Она удивленно воззрилась на него.

— Ошибка?

— Да. Именно это надо было сказать вам вчера. Но лучше поздно, чем никогда. Наше путешествие стало бы ошибкой катастрофических размеров. Этого нельзя допустить.

— Но… — Оглядев всадника, она заметила, что у него нет ни саквояжей, ни другого багажа. Сердце ёкнуло. — Вчера, в пещере, вы обещали!

— Я сказал, что буду тут в шесть. Я не обещал уехать с вами.

Обескураженная и оцепенелая, Минерва пошатнулась и присела на край самого большого из своих чемоданов.

Колин окинул взглядом ее вещи.

— Боже мой! Как вы затащили сюда три чемодана?

— Я принесла их по одному, — отозвалась она слабым голосом, вспомнив, как трижды прошла одним и тем же утомительным путем в холодном тумане. И всё зря.

— Три чемодана, — повторил Пэйн. — Что такого в них может быть?

— К чему вам знать? Вы только что сказали, что никуда не едете.

Он склонился над ней, заглянув в глаза.

— Послушайте, Микаэла. Это для вашего же блага. Вчера кто-нибудь заметил наше отсутствие? Нас видели целующимися прошлой ночью?

Она покачала головой:

— Нет.

Похоже, никто ни о чем не подозревает. Почему-то именно это казалось Минерве самым унизительным, хотя, вроде бы, оставалось только радоваться.

— Тогда вам пока ничего не угрожает. А эта затея слишком рискованная. Не только ваша репутация, но и ваша безопасность, ваше счастье могут оказаться разрушенными.

Виконт коснулся ее подбородка и заставил поднять лицо.

Она посмотрела в его утомленные глаза с покрасневшими веками, на небольшие морщинки, залегшие между бровей. Он был небрит. Это с расстояния Колин выглядел красивым и энергичным, а вблизи…

— Боже мой! Вы ужасно выглядите!

Он потер лицо:

— Да. Ночь была нелегкой.

— Вы не спали?

— Вообще-то, я пытался заснуть. В этом-то и проблема. Пора бы уже понять, что добром это не кончается.

Ну вот, снова это с ней: в груди поднялась волна сочувствия к Пэйну. Захотелось коснуться его волос, но вместо этого Минерва удовлетворилась тем, что сняла с рукава его сюртука маленькую колючку.

— Тем больше у вас оснований поехать со мной, — она старалась говорить уверенно, чтобы такое решение казалось совершенно очевидным и логичным, хотя сама знала, что это не так. — Не пройдет и двух недель — и у вас появится достаточно денег, чтобы возвратиться в Лондон и жить так, как вам нравится.

Колин покачал головой.

— Не знаю, как изложить это вежливо, так что скажу напрямик. Забудьте обо мне. Не беспокойтесь за сестру. К дьяволу пятьсот гиней. Подумайте о себе. Вы ставите свою репутацию, покой вашей семьи, все ваше будущее против причудливой вмятины в камне. Я — азартный игрок, лапочка, и могу распознать проигрышную ставку.

— Так вы в меня не верите?

— Нет, не так. Я просто не верю в драконов.

— И это всё? Вы считаете меня фантазеркой? — Минерва встала и начала дергать ремни чемодана, пытаясь их расстегнуть. — Это существо не было ни драконом, ни другим мифическим зверем. Оно когда-то жило на самом деле. И я основываю свои заключения на годах научных исследований.

Провозившись несколько минут с замками, она наконец открыла чемодан, вытащила из него стопку толстых тетрадей и положила их на крышку другого чемодана.

— Здесь все мои научные заметки. Месяцы измерений, зарисовывания, описания моих находок. — Она подняла руку с зажатым в ней ежедневником в кожаном переплете. — Весь этот журнал, полностью посвященный сопоставлению найденного отпечатка с доступными описаниями окаменелостей, подтверждает, что на сегодняшний день не было найдено ни одного похожего существа. И если всё это их не убедит…

Минерва отодвинула в сторону слой ткани, служивший мягкой прокладкой.

— Вот. Я взяла с собой это.

Колин уставился на предмет, лежащий в чемодане.

— Да ведь это же тот самый отпечаток следа!

Она кивнула.

— Я сделала гипсовый слепок.

Виконт снова внимательно посмотрел на «след». В темной пещере он выглядел всего лишь случайным, похожим на трезубец, углублением в земле, результатом действия времени и обстоятельств, не имеющим отношения к какому-нибудь первобытному существу.

Но сейчас, в солнечном свете, его отлитый в гипсе рельеф можно было хорошо рассмотреть. Края — четкие и ровные. Как и у человеческого следа, оттиски пальцев располагаются отдельно один от другого и от ступни. Это действительно выглядело как след громадной рептилии. Отпечаток ноги существа, способного повергнуть человека в ужас и бегство.

Колин был вынужден признать, что этот «след» выглядел впечатляюще.

Но далеко не так впечатляюще, как сама Минерва.

Наконец в ней проснулась та уверенная в себе, умная женщина, которая явилась к нему в замок и которую Пэйн все это время хотел увидеть снова.

Свежий утренний воздух придал ее коже прелестный румянец, еще более очаровательный в рассеянном солнечном свете. Собираясь в путешествие, мисс Хайвуд уложила свои темные волосы тяжелым узлом на затылке и тщательно заколола булавками, оставив у виска несколько соблазнительных, завивающихся спиралями прядей, касающихся щеки. Замшевые перчатки обтягивали пальцы, как вторая кожа. Прекрасно сшитое дорожное платье было из бархата сочного оттенка, балансирующего на грани между красным и фиолетовым. В зависимости от того, под каким углом на густой ворс падал солнечный свет, ее наряд становился то кричаще-тревожного цвета, то оттенка необузданного наслаждения.

Так или иначе, Колин знал, что обязан опустить глаза, медленно попятиться и покончить, наконец, с этой историей.

— Я получу премию! — заявила Минерва. — Если вы все еще мне не верите, я докажу.

— Право, нет нужды…

— Не только я полагаю, что победа достанется мне. Знаю, что вы считаете меня сумасшедшей, но он — нет! — Она порылась во внутреннем кармане чемодана и извлекла конверт. — Вот. Читайте!

Пэйн развернул письмо, осторожно держа его за края. Оно было написано твердым мужским почерком.

— «Мой дорогой друг и коллега! — прочел виконт вслух. — С большим интересом я изучил ваш последний отчет из Суссекса». — Колин пробежал письмо глазами. — Ну, и так далее. Что-то про камни. Опять про ящериц.

— Читайте в конце. Тут, — она ткнула пальцем в последний абзац.

— «Вне всякого сомнения, ваши находки великолепны. Мне бы очень хотелось, чтобы вы пересмотрели свои планы и предприняли путешествие в Эдинбург, дабы присутствовать на симпозиуме. Полагаю, премия будет единогласно присуждена вам. Позвольте упомянуть еще один повод для вашего приезда в Шотландию, хоть и куда менее значительный, чем пятьсот гиней, — я горячо желаю продолжить наше знакомство и с огромным нетерпением ожидаю встречи лицом к лицу с коллегой, которым давно восхищаюсь и дружбой с которым… — Пэйн осекся, прочистил горло и продолжил: — Дружбой с которым чрезвычайно дорожу. Прошу вас…» — Он остановился. «Чрезвычайно дорожу»? В переписке между джентльменом и незамужней леди это, практически, объяснение в любви. — «Прошу вас, приезжайте. С восхищением, сэр Алисдер Кент», — закончил он чтение.