Дело 'Тридевятый синдикат'

- ...и видит, как какой-то козел обижает Марьюшку. Обидчиком будешь ты! - Палец Бывалого ткнулся в пятящегося профессора. - Опять ты?!! Ну, считай, ты попал! Дубль два! Мотор! Поехали! - Рука "режиссера" указала профессору, в какую сторону ему надлежит ехать.

- Почему два? - рискнул спросить профессор.

- Потому что дубль один был вчера. Ближе к тексту! - рявкнул Бывалый.

Сзади вновь затрещал бамбук. Профессор, опасливо косясь на трясущуюся изгородь, деликатно прогарцевал к "Марьюшке", пошаркал копытом и начал обижать:

- На мой взгляд, вы неправильно готовите гороховый супчик. Во-первых, гороху маловато...

- Ну, ты даешь, старче, - проблеяла "Марьюшка" голосом Труса. - Откуда горох-то? Его в накладной нет. Я точно помню. Подержи! - В руки профессора ткнулась ромашка. Пока "обидчик" визжал, пытаясь стряхнуть ее с рук, "Марьюшка" не поленилась сбегать в избушку и вернуться оттуда с товарной накладной Яги, заверенной печатью царя-батюшки, с личной подписью министра финансов. - Ну я ж говорил!

- Говорила! - рявкнул "режиссер".

- Говорила, - согласился Трус. - Нет здесь гороха. И вообще за такие наезды могу отоварить по полной программе.

- Это как? - испугался профессор, стряхнув наконец "ромашку", и взвыл по новой - "ромашка" падать не хотела.

- Это в рыло... тебе как, с ноги или с копыта?

- Да какая теперь разница! - верещал профессор.

- С копыта больнее, - пояснила "Марьюшка".

Тренировка набирала обороты. Треск за изгородью усилился. "Папа" продолжал рваться к статистам.

- Нет, ну до чего ж упорный, - ежилась массовка. На "Марьюшку" и профессора-обидчика они не смотрели. Их больше волновал "папа".

- Не верю! - решительно мотнул рогами Бывалый. Треск за спиной он по-прежнему не замечал. А лианы, опутавшие частокол, уже начали кое-где рваться. Тем временем профессор, спеша закруглить затянувшуюся, на его взгляд, тренировку, решился на отчаянный шаг.

- Вы не девушка!!! - провыл он, пытаясь отодрать от себя цветочек.

- Придурок, - хрюкнула "Марьюшка", - ясен хрен...

- Вы меня не так поняли. - Профессор облегченно вздохнул, выдернув-таки "ромашку" из некоторых частей своего тела. - Марьюшка не девушка.

До Труса дошло.

- Ой, напрасно ты это сказал, старче. - "Марьюшка" горестно покачала головой и впечатала раздвоенный девичий каблучок в крючковатый нос профессора. Останки пенсне полетели в одну сторону, тело профессора - в другую. Профессор летел так быстро, что массовка увернуться не успела.

- Ты че делаешь? - выпучил глаза Бывалый. - Ты ж девушка!

- А он, скотина, утверждает, что нет!

- Он кого имеет в виду, тебя или Марьюшку? - насупил брови "режиссер".

- Догадайся с трех раз, - прорычал Трус.

Первыми угадали коллеги профессора. Они поднялись с желтой мостовой, мрачно посмотрели на своего научного руководителя, засучили рукава и деликатно, копытами, объяснили своему бывшему шефу, что он не прав. И тут рухнула бамбуковая изгородь и, строго по сценарию, в дело вступил "папа". Путь к статистам лежал через кресло режиссера.

- Огонь! - азартно скомандовал самый вредный бельчонок. Его братья и сестрички вонзили свои белые зубки в "тетиву". Лиана лопнула. Прицел был точен. Кокос угодил в самую середину огромной кучи малы, в которой периодически мелькали хвосты, рога, копыта и ножки плетеного кресла.

- Умеет папа кадры подбирать, - умильно прошептала Яга, не отрывая глаз от зеркальца. - Еще пара таких тренировок - и их голыми руками можно брать.

Фрау Грета проснулась от грохота. Кто-то ломился в дверь и стучал явно не руками.

- Бегу, бегу... - запричитала фрау, торопливо одеваясь, - не фулюганьте!

Дверь слетела с петель, и на фоне полной луны перед испуганной старушкой предстал красавец-мужчина с крутыми козлиными рогами. Он был одет в безупречный черный фрак, белую манишку, бабочку, был слегка небрит, слегка нетрезв, а в руках держал огромный букет желтых роз.

- Ты жива еще, моя старушка? - вопросил он хорошо поставленным опереточным баритоном.

- Жива... пока... - испуганно прошелестела фрау.

- Жив и я, - успокоил ее ночной визитер, - привет тебе, привет. - Он картинно опустился на одно колено и протянул старушке букет. Та немедленно растаяла и жеманно приняла подарок.

- Пусть струится над твоей избушкой... - вдохновенно продолжил неизвестно откуда взявшийся воздыхатель, но фрау Грета, раздираемая любопытством, его прервала:

- Ты кто?

- Я посадский озорной гуляка, - последовал довольно невразумительный ответ, - у меня в кармане финский нож... - Это понравилось фрау уже меньше. - Беспредел, разборки и гулянка, моя жизнь...

- Да что ты, милый, врешь? - решительно прервала ночного гостя фрау, успевшая взять себя в руки. - Ты ж в душе-то добрый, я таких за версту чую. Неужто рука поднимется старушку обидеть?

- Мои шер ами! - возмутился Паромщик, а это, естественно, был он. Я... да ни за что! Я здесь, правда, не один... - Черт вздохнул. - Мои коллеги не такие утонченные натуры. Если по правде, - доверительно зашептал он, - ну такие грубияны... мужланы, одним словом... слушай, я ж артист, а ты меня из образа выбиваешь. Столько репетировал, и все коту под хвост! У тебя кот есть?

- Нет, - прошептала старушка. Она уже не очень верила в благополучный исход этого ночного визита. - Кролик есть. С черными ушками, - зачем-то добавила она, - морковку у меня ворует... все поймать не могу...

- Поймаем, - успокоил Паромщик, доставая сигару, - огня мне!

В дверном проеме появился еще один черт, с факелом в руках. Низкий лоб, выдающаяся вперед челюсть и вообще вся его наружность говорили о том, что интеллектом он не блещет. Вошедший молча ткнул факелом в лицо своему новому шефу. Сигара загорелась вместе с бакенбардами. Получив копытом в живот, мужлан довольно быстро покинул помещение, вереща на лету.

- Вот видите, - недовольно пробурчал артист, гася баки, - с кем работать приходится. Доверь таким спички... так что там у нас дальше-то? А! Вспомнил! Пусть струится над твоей избушкой небольшой, веселый костерок!

Фрау Грета обежала гостя и высунулась наружу. Избушка была завалена хворостом по самую крышу. Вокруг суетилась рогатая братва. Кто-то подтаскивал хворост, кто-то уже разжигал факелы.