Страница 70 из 87
Бой за Соколово
Соколово — большая деревня на высоком берегу маленькой речушки. Здесь проходит большак. Высота, за которой расположена деревня, как бы вклинивается полуостровком в лесной массив.
Курганов — лихой командир батареи в гражданскую войну, а ныне командир артиллерийского полка, не мог сидеть в штабе. Его можно было встретить на наблюдательных пунктах дивизионов, батарей, огневых позициях или скачущего на своем вороном коне из одного дивизиона в другой. Самому убедиться. Живое руководство.
Курганов пожаловал к нам на НП, когда начало светать. Кратко знакомя нас с общей обстановкой, он сказал:
— Немец не обойдет Соколово. Кругом — леса. Он пойдет прямо и ударит мощным кулаком.
— Где он занимает исходные позиции, это нам почти известно, — сказал Логвиненко и показал карту. — Вот данные нашей разведки.
— Что вы решили?
— Будем ждать, что он решит.
— Не ждать, а бить надо, коль точно известны его позиции.
— Чем бить-то? У нас немногим больше ста снарядов. Бережем к началу атаки, — сказал я.
— Контратаковать с одними винтовками рискованно, — вставил и комиссар. — Позицию оголим.
— Мм-да, — пробурчал Курганов, — вы, пожалуй, правы, товарищи. Но видеть, как противник перед самым носом скапливается, и сидеть сложа руки — как-то не-складно получается.
— Что мы, кулаком его бить будем?
— Вы, комиссар, не горячитесь, — прервал Курганов. — Давайте доложим, может быть, начальство поможет.
К телефону подошел начальник штаба нашей дивизии, старый кадровый полковник Серебряков. Я кратко доложил ему обстановку.
— Значит, по всем признакам, противник занимает исходное положение для наступления? — с тревогой спросил полковник.
— Думаю, что ночь он использовал на перегруппировку, а теперь ее заканчивает.
— Когда ожидается атака?
— С часу на час.
— Что решили предпринять?
— Все на своих местах. Ждем, когда он начнет... С вами Георгий Федорович хочет поговорить.
— Алло, Иван Иванович, — начал Курганов, когда я передал ему трубку. — Из резерва Маркова срочно подбросить бы пару сотен огурцов... Да. Да у него есть, я же знаю... Недалеко от вас. Мы тогда кое-что предприняли бы здесь... Разумеется, так и думаем... Если быстро подбросят, то упредим его... Есть. Каждая минута дорога, Иван Иванович! Только на машинах...
— Ну, командир и комиссар, — повеселев, обратился к нам Курганов, — просьбу уважили. Давайте теперь решать. Сто пятьдесят на позициях, двести подбросят. Сотни полторы, по-моему, можно будет бросить на голову фашистов.
— Вы предлагаете провести контрподготовку?
— Да.
— Сто пятьдесят снарядов маловато, товарищ подполковник.
— Знаю, знаю, дорогой, что маловато, но больше не могу. На поддержку боя остается столько же, а на самооборону всего полсотни, от силы — сотня.
Мы согласились с предложением подполковника. Вместе наметили участки огня, и Курганов приказал всем своим артиллерийским наблюдателям выдвинуться вперед, а батареям быть в готовности. Демидович пошел проверить связь и организовать дополнительную сеть связи с артиллеристами.
— Ну, тут вы сами уточняйте, — сказал Логвиненко, вставая из-за стола. — Я пойду, как там народ...
— Как бы противник нас не упредил. Ведь уже рассветает, — Курганов с тревогой посмотрел на часы.
Лихорадочная работа на узле связи. Разговор то со штабом дивизии, то с огневыми позициями, то с наблюдательными пунктами. Напряженное ожидание... Потом одиночные артиллерийские выстрелы — наши проводят пристрелку. Потом беглый огонь — пристрелка заканчивается. И наконец — мощные огневые налеты дивизионными залпами.
Краев на проводе.
— Здорово получается, товарищ комбат, — докладывает он радостно. — Извините, товарищ комполка, это я по старой привычке. — В трубке слышно, как он тихо смеется.
Я вижу в бинокль: за нашим передним краем в утренней мгле вспыхивает зарево, потом доносится глухой грохот гигантского барабана. Еще залп и затем — тишина.
— Эх, еще поддал бы, но... — Курганов встает, отряхивает снег с шинели.
— Если часа на два удалось оттянуть их атаку, значит, ваша работа не пропала даром, товарищ подполковник.
— Да ведь враг тоже не спит, — возразил Курганов, — наши огневые наверняка засек. Надо немедленно сменить позиции.
Курганов уехал. А мы ждем.
Десять... Десять утра. Противник молчит. Неужели он сменил направление удара?
— Наш налет был не так уж ощутительный. Чего бы ему так долго рокироваться. Видно, что-то уточняет, — говорит Логвиненко.
— Я вижу, вы заждались, Петр Васильевич?
— Боюсь, как бы он не обошел сторонкой. А мы здесь сидим и ждем.
— Все равно завернет сюда — ему нужен большак. Видимо, он хотел нас вытурить из Соколова малыми силами, передовым отрядом...
— А теперь решил нами заняться всерьез?
В 12.00 началась артиллерийская подготовка. Сначала разрывы относительно жидковаты, потом все гуще. Противник бил почему-то не по переднему краю, а по окраине деревни. Мы с комиссаром долго не могли сообразить, почему он облюбовал не передний край, а тыл. Но потом догадались. Наши тыловики за ночь растащили остатки тюков ваты, запасы сена и соломы, и каждая кухня, каждая повозка старалась построить себе «крепость» без всякой системы. Как менее дисциплинированные, они, по делу и без дела, на виду у противника болтались от «крепости» к «крепости», а передний край в напряженном ожидании был мертв. По этой нелепой причине противник принял истинный передний край за ложный, а расположение тыловиков — за истинный и долбил по нему. Жутко было смотреть на позиции наших тыловиков: снаряды сыпались градом, громовые раскаты разрывов не стихали, в воздухе висела завеса черно-багрового огня, дыма и пыли. Вверх летели колеса кухонь и повозок.
— Здорово бьет, подлец. Шабаш нашим тылам.
— Всех не убережешь, Петр Васильевич. Зато передний край пока целехонький.
Вдруг противник перенес свой огонь еще глубже. Над тылами начал рассеиваться дым.
— Чего это он? — удивился Логвиненко. — С ума спятил, что ли?
— По кургановским позициям теперь решил.
— Да они же недавно сменили...
— А вы передайте противнику, что дивизионы ушли на новые позиции.
Комиссар рассмеялся и хлопнул меня по плечу:
— Хорошо, что умеешь шутить в бою!
Передний край лежал безмолвно, подковой окружая окраины Соколова. Противник оттянул прицел и снова начал долбить наши тылы. Потом — внезапная тишина, и на опушке леса показались цепи. Немцы шли ускоренным шагом, уперев автоматы в животы, и строчили на ходу. Наши молчали. Мы с комиссаром тревожно переглянулись. Шли полтора, а то и два батальона пехоты. Шли уверенно, охватывая Соколово с трех сторон. Мы с опаской ждали появления танков. Но танков пока не было. Немцы, видимо, решили атаковать Соколово пехотой, а когда обороняющиеся побегут — пустить на преследование танки, чтобы не дать возможности привести себя в порядок, и закрепиться на следующем рубеже.
Своими предположениями я поделился с комиссаром. Он согласился.
Когда до наших позиций осталось метров 200 — 250, немецкая цепь бегом бросилась в атаку. Передний край затрещал пулеметными очередями, частыми винтовочными выстрелами. Открыли огонь кургановские дивизионы. Немцы заметались, и атака захлебнулась.
— Це добре! — воскликнул комиссар.
Я доложил полковнику Серебрякову обстановку. В свою очередь он информировал, что соседний с нами полк тоже отбил атаку. По данным авиации, в 20 — 25 километрах от нас замечено движение танковой колонны. Серебряков приказал усилить противотанковую оборону.