Нежна и опасна

Я ре­вела в ван­ной, вклю­чив во­ду, что­бы ни Свет­ла­на, ни Ма­ша не ус­лы­шали мо­их всхли­пов. Мне хо­телось пос­ту­чать го­ловой об сте­ну, что­бы уж на­вер­ня­ка вы­бить из неё всю дурь. Или дурь си­дела не в го­лове?

Мне бы­ло нес­терпи­мо стыд­но пе­ред Ма­шей за то, что я пе­рес­па­ла с её же­нихом. Да, я пос­лу­шала своё сер­дце, да, нас­то­ящая лю­бовь всё оп­равды­ва­ет, но по­чему же чувс­тво сты­да вы­жига­ло ме­ня из­нутри? По­чему моя ви­на пе­ред ней ка­залась та­кой без­мерной, что хо­телось выть от от­ча­яния?

Нам с Мол­ча­новым не сто­ило пе­рес­ту­пать пос­леднюю грань. Мы дол­жны бы­ли ос­тать­ся людь­ми, а не прев­ра­щать­ся в жи­вот­ных.

Но как мы мог­ли ус­то­ять? На­ша лю­бовь из­на­чаль­но рас­цве­ла на страс­ти, и у неё не бы­ло иных при­чин, кро­ме жгу­чего и без­рассуд­но­го вле­чения друг к дру­гу. Это по­том по­яви­лись ува­жение, вос­хи­щение, до­верие и ду­шев­ная бли­зость. Но глав­ное — все­пог­ло­ща­ющая те­лес­ная пот­ребность слить­ся во­еди­но. Вре­мя приш­ло — и мы упа­ли в объ­ятия друг дру­га. Это мог­ло слу­чить­ся рань­ше — нап­ри­мер, в боль­ни­це, ког­да он за­шёл уз­нать, по­чему я от­вергаю Ки­рил­ла. Это мог­ло слу­чить­ся поз­же — нап­ри­мер, че­рез пять лет, ког­да мы оба бы­ли бы се­мей­ны­ми людь­ми. Это­го бы не слу­чилось толь­ко в од­ном слу­чае: ес­ли бы мы не от­ри­цали сво­их чувств и не пы­тались их по­давить, а спо­кой­но по­гово­рили и наш­ли дос­той­ный вы­ход из слож­ной си­ту­ации. Я ве­рила, что вы­ход воз­мо­жен, — для тех, кто уме­ет ду­мать го­ловой.

А те­перь я ни­ког­да не смо­гу пос­мотреть ей в гла­за.

Наш «чес­тный» план рас­ска­зать всё Ма­ше и Ки­рил­лу был хо­рош до то­го мо­мен­та, по­ка я не уви­дела её ли­цо. Уда­рить в са­мое не­защи­щён­ное мес­то и раз­ру­шить её жизнь я не име­ла пра­ва. Это как дать по­щёчи­ну ма­дон­не. Единс­твен­ное, что я мог­ла сде­лать, — ос­та­вить в по­кое её муж­чи­ну. Рас­стать­ся с ним, рас­стать­ся с Ки­рил­лом, рас­стать­ся да­же с ней — лишь бы не при­чинить ей боль. Пусть она ни­ког­да не уз­на­ет, как низ­ко па­ли лю­ди, ко­торых она лю­била. Пусть не уз­на­ет о на­шем пре­датель­стве. Пусть спо­кой­но вы­носит и ро­дит дол­гождан­ную доч­ку. Боль­ше я ни­чего не же­лала.

Где-то в глу­бине ду­ши мель­ка­ла грус­тная, но от­радная мысль: а вдруг у Мол­ча­нова и Ма­ши и прав­да всё по­лучит­ся? С глаз до­лой — из сер­дца вон. Хо­роший ле­вак ук­репля­ет брак. Мо­жет, они нач­нут сна­чала и сбли­зят­ся пос­ле рож­де­ния доч­ки? Пус­кай! Так бу­дет луч­ше для всех. Так бу­дет луч­ше для ме­ня.

 

***

Ки­рилл вер­нулся поз­дно, ког­да я ле­жала в кро­вати без сна. Он по­валил­ся на ме­ня, ды­ша конь­яч­ны­ми па­рами, но я выс­коль­зну­ла из-под его раз­го­рячён­но­го те­ла:

— Ки­рилл, пос­лу­шай, нам на­до по­гово­рить.

— О чём? Да­вай зав­тра. Иди ко мне, — он пой­мал ме­ня за но­гу и по­тянул к се­бе.

Уди­витель­но, но до сек­са с Мол­ча­новым я лег­ко от­да­валась Ки­рил­лу, а те­перь всё во мне вос­про­тиви­лось. Пос­ле то­го, как я при­няла ре­шение о рас­ста­вании, я уже не мог­ла с ним спать. Единс­твен­ное, что ос­та­лось, — ка­кие-то сма­зан­ные чувс­тва, по­хожие на… сес­тринские. Как стран­но! Я пы­талась вы­рабо­тать эти чувс­тва к Мол­ча­нову, зас­тавля­ла се­бя ви­деть в нём бра­та, но не до­билась ни ма­лей­ше­го ус­пе­ха. А к Ки­рил­лу пос­то­ян­но ис­пы­тыва­ла то сес­тринскую неж­ность, то дру­жес­кую сим­па­тию, и то и вов­се ощу­щала на­шу связь как ин­цест.

— Ки­рилл, по­жалуй­ста, это важ­но, — за­шеп­та­ла я. Я бо­ялась, что кто-ни­будь из со­седей мо­жет под­слу­шать наш раз­го­вор. — Я пе­реду­мала вы­ходить за­муж… в Лас-Ве­гасе. Мы дол­жны от­ме­нить по­ез­дку.

— А где ты хо­чешь рас­пи­сать­ся?

— Ну… по­ка ниг­де.

— О чём ты, Аня? — Он всё-та­ки под­грёб ме­ня к се­бе, по­валил на спи­ну и ус­тро­ил­ся свер­ху. — Ты же са­ма оби­жалась, что я не со­бира­юсь на те­бе же­нить­ся.

— Не бы­ло та­кого! — воз­ра­зила я.

Я пы­талась отс­тра­нить­ся от его на­буха­юще­го чле­на, а Ки­рилл вдав­ли­вал­ся в ме­ня всё силь­нее. Мысль о том, что при­дёт­ся с ним пе­рес­пать, при­води­ла ме­ня в па­нику. Толь­ко не пос­ле то­го, что слу­чилось се­год­ня днём! Толь­ко не пос­ле Мол­ча­нова! Ког­да я ра­бота­ла прос­ти­тут­кой, я не ис­пы­тыва­ла дис­комфор­та при сме­не пар­тнё­ров, а сей­час бы­ла близ­ка к ис­те­рике. Моё те­ло ка­залось неп­ри­кос­но­вен­ной собс­твен­ностью Мол­ча­нова, хо­тя он и не про­сил хра­нить ему вер­ность. 

— Бы­ло, Аня! Ты спро­сила, за­чем я с то­бой встре­ча­юсь, ес­ли не со­бира­юсь же­нить­ся. А до это­го ты спра­шива­ла, по­чему я не же­нат в свои трид­цать два го­да. Я от­лично пом­ню тот раз­го­вор! Мы вер­ну­лись с пре­зен­та­ции Сте­пана, и ты на­села на ме­ня с расс­про­сами. Хо­чешь ска­зать, это бы­ло прос­тое лю­бопытс­тво? Без на­мёков?

— А ты хо­чешь ска­зать, что я на­мека­ла, что хо­чу за те­бя за­муж?! — мне уда­лось вы­вер­нуть­ся и сесть на кро­вати. — Ки­рилл, ты ошиб­ся, всё бы­ло не так.

— А как?

Ска­зать ли ему прав­ду? «Я люб­лю Мол­ча­нова. Мы се­год­ня пе­рес­па­ли, и те­перь я те­бя бро­саю. А он же­нит­ся на Ма­ше, по­тому что бро­сать бе­ремен­ную жен­щи­ну не­гуман­но и опас­но для ре­бён­ка». Ме­ня пе­редёр­ну­ло от от­вра­щения к са­мой се­бе. Или ска­зать часть прав­ды? «Я люб­лю те­бя, но нем­ножко не той лю­бовью, ко­торая нуж­на для вступ­ле­ния в брак. Не ис­пы­тываю ор­газма, про­ще го­воря. Да­вай от­ло­жим свадь­бу на не­оп­ре­делён­ное вре­мя, а луч­ше нав­сегда». Или про­дол­жать без­застен­чи­во лгать до воз­вра­щения в Пи­тер? А там уй­ти без объ­яс­не­ний, ос­та­вив его му­чить­ся в до­гад­ках?

Мне не нра­вил­ся ни один ва­ри­ант. Я вздох­ну­ла и сту­пила на зыб­кую поч­ву не­пол­ной, но всё же от­кро­вен­ности:

— Я не на­мека­ла на свадь­бу, я прос­то хо­тела вы­яс­нить, пом­нишь ли ты о клят­ве, ко­торую дал Ле­не.

— Ка­кой ещё клят­ве? — спро­сил Ки­рилл.

— Ког­да вам бы­ло по шес­тнад­цать, вы пок­ля­лись, что не же­нитесь ни на ком, кро­ме друг дру­га. Я хо­тела уз­нать, по­чему ты хо­лост: по­тому, что не встре­тил под­хо­дящую де­вуш­ку, или по­тому, что дер­жишь сло­во, дан­ное Ле­не.

Впер­вые я ви­дела, что­бы его ли­цо так пом­рачне­ло. Ка­рие гла­за, обыч­но доб­рые и спо­кой­ные, на­лились опас­ной чер­но­той. Он спро­сил жёс­тким неп­ри­ят­ным то­ном:

— Кто те­бе об этом рас­ска­зал? Опять бай­ки дя­ди Стё­пы?

— Нет, я раз­го­вари­вала с Ле­ной. Мы стол­кну­лись на пре­зен­та­ции, и она по­сове­това­ла мне за­катать гу­бу, ес­ли я пла­нирую вый­ти за те­бя за­муж. Она ска­зала, что ты ни­ког­да не же­нишь­ся на дру­гой жен­щи­не. — Я по­рылась в па­мяти и до­бави­ла: — Она ска­зала: — «Он мой».

— Она так ска­зала? Я те­бе не ве­рю. Ты что-то на­пута­ла, как всег­да.

— Ни­чего я не на­пута­ла. Я спро­сила, за­чем она выш­ла за­муж за Мол­ча­нова, ес­ли вы пок­ля­лись не же­нить­ся на дру­гих. А она от­ве­тила, что ей мож­но на­рушать клят­ву, а те­бе нель­зя, — ска­зала я. — Вот та­кой был раз­го­вор. И прос­ти, по­жалуй­ста, но мне ка­жет­ся, она пра­ва.

— В чём? — Кос­тяшки его сцеп­ленных паль­цев по­беле­ли.

Мне за­хоте­лось как-то ус­по­ко­ить его, что­бы он пе­рес­тал вол­но­вать­ся из-за ста­рой ис­то­рии и хоть нем­но­го рас­сла­бил­ся. Но по­том я вспом­ни­ла, что да­же Мол­ча­нов и Ма­ша об­хо­дят эту те­му сто­роной. Вспом­ни­ла об ук­ра­ден­ном пис­то­лете, о нар­ко­тиках и би­тых ма­шинах, о том, как тя­жело Ки­рилл вы­лезал из деп­рессии, и ужас­ну­лась сво­ему пос­тупку. За­чем я за­вела этот раз­го­вор?!

Но от­сту­пать бы­ло не­куда. Раз уж мы на­чали, я хо­тела до­гово­рить:

— В том, что ты — её. Мне ка­жет­ся, ты её до сих пор лю­бишь. Ну, или не лю­бишь, а это ка­кое-то дру­гое чувс­тво — бо­лее про­тиво­речи­вое, я не знаю. Те­бе на­до ре­шить этот воп­рос, преж­де чем же­нить­ся, ина­че ты бу­дешь нес­частен сам и сде­ла­ешь нес­час­тной же­ну. По­гово­ри с Ле­ной! Я же ви­дела, ка­ким взгля­дом ты на неё смот­рел. Вы дол­жны вы­яс­нить от­но­шения раз и нав­сегда — толь­ко пос­ле это­го у вас по­явит­ся шанс. Она ведь то­же стра­да­ет. Со сто­роны та­кая кра­сивая и дер­зкая, а на са­мом де­ле — оби­жен­ная злая де­воч­ка.

Чер­но­та в его в гла­зах от­сту­пила. Вспыш­ки ярос­ти не про­изош­ло. Он про­тянул ру­ку к мо­ей гру­ди и пот­ро­гал кры­лыш­ко ан­ге­ла:

— Ты и прав­да ан­гел?

Для ме­ня это проз­ву­чало как нас­мешка. Ес­ли б он знал о мо­ём чу­довищ­ном пре­датель­стве, он бы сор­вал ук­ра­шение и за­тол­кал его ку­да пог­лубже. Или от­ве­сил мне уве­сис­тую по­щёчи­ну и през­ри­тель­но плю­нул.

— Нет, Ки­рилл, я точ­но не ан­гел.

— Ты пер­вый че­ловек, — он сде­лал та­кое дви­жение ру­кой, слов­но об­во­дил се­бя, ме­ня и всех, кто спал в до­ме, и я по­няла, что он име­ет в ви­ду своё ок­ру­жение, — ко­торый не не­нави­дит её. Зна­ешь, это уди­витель­но: я со­вер­шил неп­рости­тель­ную ошиб­ку, но все ме­ня жа­лели. А Ле­ну осуж­да­ли за уп­рямс­тво, эго­изм и рас­пу­щен­ность. Но ведь она ни в чём не ви­нова­та! Ей бы­ло все­го сем­надцать лет. Она ме­ня лю­била, а я про­иг­рал её в кар­ты…

Его го­лос дрог­нул. Ки­рилл за­мол­чал.

— Я её не осуж­даю, — ска­зала я, — и те­бя не осуж­даю, и ни­кого не осуж­даю. Прос­то по­гово­ри с ней.

Он не­весе­ло ус­мехнул­ся:

— Я пы­тал­ся. Мно­го раз. Это прой­ден­ный этап. Сей­час моя жизнь — это ты. Впер­вые я по­чувс­тво­вал, что в ком-то нуж­да­юсь. — Он взял ме­ня за ру­ку: — Воз­можно, ты пра­ва, и у ме­ня ос­та­лись чувс­тва к Ле­не, но это ни­чего не зна­чит. Мне нуж­на ты, и я хо­чу быть с то­бой. Мне ни­ког­да не бы­ло так хо­рошо с дру­гой жен­щи­ной. Я по­нимаю твои при­чины от­ло­жить свадь­бу — они вес­кие и убе­дитель­ные, но не то­ропись раз­ры­вать по­мол­вку. Дай нам вре­мя уз­нать друг дру­га по­луч­ше. Ты пой­мёшь, что мои чувс­тва к Ле­не не по­меша­ют мне лю­бить те­бя…

Он всё-та­ки это ска­зал. Про лю­бовь. И я да­же не сомневалась, что он в это верит. Что, ес­ли от­ве­тить: — «За­то мои чувс­тва к Мол­ча­нову по­меша­ют мне лю­бить те­бя»?

Ка­кой длин­ный, сол­нечный, счас­тли­вый, горь­кий, злос­час­тный и убий­ствен­ный день!

— Хо­рошо, — ска­зала я, — мы не бу­дем то­ропить­ся. Нам всем нуж­но вре­мя. Ни­каких пос­пешных ре­шений, ни­каких боль­ше глу­пос­тей.