Нежна и опасна

Я не зна­ла, ку­да он ме­ня ве­зёт. На по­бережье не бы­ло ги­пер­марке­тов. Мо­жет, в ка­кую-ни­будь ма­лень­кую мес­тную ап­те­ку, где хо­зя­ин-рас­та­ман про­да­ёт ма­риху­ану, шо­колад­ное мо­роже­ное и — за­од­но — тес­ты на бе­ремен­ность?

Гу­бы го­рели. Я кос­ну­лась их паль­цем, про­вела по кон­ту­ру.

Мы пром­ча­лись ми­мо Гос­пи­таля для ве­тера­нов, ми­мо Уни­вер­си­тета, где Мол­ча­нов ви­дел сту­ден­ток с та­ким же цве­том во­лос, как у ме­ня, ми­мо до­рогих уса­деб и па­латоч­но­го го­род­ка бом­жей, ми­мо ки­тай­ско­го рес­то­рана с крас­ным дра­коном на вы­вес­ке и пя­ти­этаж­но­го (це­лый не­бос­крёб!) оте­ля, где го­товил­ся к праз­дни­ку Бо­рис Ми­хай­ло­вич Ко­ханов­ский. Мы пе­ресек­ли О­ушен аве­ню, пок­ру­тились на раз­вязке и вы­еха­ли к пер­вой ли­нии пос­тро­ек, за ко­торы­ми на­чинал­ся пляж. Про­еха­ли ка­фе со сто­лика­ми на пес­ке, шко­лу сер­финга, сту­дию й­оги и ос­та­нови­лись у при­земис­то­го стро­ения с от­кры­той га­лере­ей на вто­ром эта­же. Ти­пич­ный аме­рикан­ский мо­тель, ка­кие час­то по­казы­вали в ки­но.

Он при­вёз ме­ня в мо­тель!

От этой мыс­ли всё во мне зат­ре­пета­ло. Я не сом­не­валась, за­чем мы сю­да при­еха­ли. Над вхо­дом ви­села дос­ка с наз­ва­ни­ем, на­малё­ван­ным го­лубой крас­кой: «Dream House». Дом меч­ты. Я нер­вно всхлип­ну­ла.

Мол­ча­нов при­пар­ко­вал­ся, заг­лу­шил дви­гатель, обо­шёл ма­шину и от­крыл мне дверь. По­дал ру­ку. Я пос­мотре­ла на не­го в пол­ном раз­драе. С пля­жа до­но­си­лись кри­ки иг­ра­ющих во­лей­бо­лис­тов и шум при­боя, пах­ло го­ря­чим пес­ком, хот-до­га­ми и мор­ской солью. Мне ка­залось, я сплю. Хо­телось взять его ру­ку и по­цело­вать, или рух­нуть на ко­лени и поп­ро­сить у не­го бла­гос­ло­вения, или зап­ла­кать от пе­репол­нявших эмо­ций, но я не мог­ла сдви­нуть­ся с мес­та.

Он нак­ло­нил­ся и спро­сил:

— Ты же это­го хо­тела?

— Да, но… А как же… — я не мог­ла вы­мол­вить име­на Ма­ши и Ки­рил­ла.

— Всё кон­че­но, Аня. Есть толь­ко мы — ты и я. Боль­ше ни­кого.

Он взял ме­ня за ру­ку, и мы заш­ли в мо­тель. Тол­стая по­жилая мек­си­кан­ка спро­сила, ка­кой но­мер нам ну­жен, на сколь­ко дней мы пла­ниру­ем ос­та­новить­ся, и что-то ещё про зав­трак. Её быс­трая ан­глий­ская речь сли­лась в не­раз­борчи­вый гул. Кон­ди­ци­онер ра­ботал, но я ощу­щала се­бя так, слов­но пе­рег­ре­лась на сол­нце­пёке и вот-вот упа­ду в об­мо­рок. Во рту пе­ресох­ло от вол­не­ния, сер­дце ко­лоти­лось. Мол­ча­нов дей­стви­тель­но пе­рес­пит со мной? Нес­мотря на свадь­бы, дол­ги и обя­затель­ства? Пе­решаг­нёт че­рез бе­ремен­ную не­вес­ту, че­рез друж­бу, пе­рерос­шую в братс­тво, че­рез неп­ре­одо­лимые прег­ра­ды, ко­торые нас раз­де­ляли? Я сжа­ла его паль­цы и в из­не­може­нии ткну­лась лбом ему в пле­чо.

То, о чём я меч­та­ла так дав­но и страс­тно, слу­чит­ся в ав­густов­ский пол­день в де­шёвом ка­лифор­ний­ском мо­теле. 

Се­год­ня.

Сей­час.

Мек­си­кан­ка ещё та­рато­рила, но Мол­ча­нов про­тянул ей па­ру со­тен­ных ку­пюр и поп­ро­сил ключ от но­мера. Не­важ­но ка­кого. Не­надол­го. Она всё по­няла и про­тяну­ла ключ:

— Ком­на­та двад­цать один, на вто­ром эта­же, вход со дво­ра.

Мол­ча­нов об­хва­тил ме­ня за пле­чи и увёл на ули­цу. Он был боль­шой, а я ма­лень­кая. Он по­тащил ме­ня к де­ревян­ной лес­тни­це, по­мог взоб­рать­ся по сту­пень­кам, от­крыл дверь и впус­тил в ком­на­ту. Она бы­ла за­лита сол­нечным све­том. Бе­лос­нежное пос­тель­ное бельё, кар­тинка с сёр­фе­ром под си­ним за­вит­ком вол­ны, пле­тёный из со­лом­ки ков­рик, на по­душ­ке ле­денец с над­писью «Ор­га­ник» — зре­ние вых­ва­тыва­ло от­дель­ные де­тали, но соб­рать во­еди­но я их не мог­ла.

В ушах шу­мела кровь.

Мол­ча­нов зах­лопнул дверь, раз­дался щел­чок. По­том по­дошёл к ок­ну и зак­рыл жа­люзи. Ком­на­та рас­черти­лась на тон­кие по­лос­ки све­та и те­ни, как школь­ная тет­радка в ли­ней­ку. Он по­вер­нулся и пос­мотрел на ме­ня. Я зад­ро­жала. Я лю­била его так дол­го, бла­гого­вей­но и без­на­дёж­но, что те­перь не ве­рила в про­ис­хо­дящее. Ра­зум от­ка­зывал­ся при­нимать тот факт, что мы мо­жем раз­деть­ся, лечь в кро­вать и за­нять­ся лю­бовью, — прос­то по­тому, что оба это­го хо­тим.

Но он всё для се­бя ре­шил и ни в чём не сом­не­вал­ся. Он по­рывис­то шаг­нул впе­рёд и под­нял ме­ня на ру­ки. От­нёс в кро­вать, опус­тил на одеяло и нак­рыл мои гу­бы дол­гим нас­той­чи­вым по­целу­ем. Его язык сколь­знул мне в рот, я ощу­тила его вкус, теп­ло­ту и уп­ру­гость, и в тот же миг про­вали­лась в жгу­чее, не­насыт­ное, му­читель­ное вож­де­ление. По жи­лам по­бежал рас­плав­ленный огонь, я за­дох­ну­лась от пот­ребнос­ти, ко­торой рань­ше ни­ког­да не ис­пы­тыва­ла. Пы­лала каж­дая кле­точ­ка. Всё моё су­щес­тво тре­бова­ло при­кос­но­вений, по­целу­ев, про­ник­но­вения, сли­яния, рас­тво­рения. Вни­зу жи­вота на­тяну­лась зве­нящая стру­на, и каж­дое дви­жение Мол­ча­нова от­да­валось во мне то­митель­ным тре­петом.

Его не­тер­пе­ливые ру­ки ком­ка­ли платье, за­дира­ли по­дол и спус­ка­ли бре­тель­ки с плеч. Он раз­де­вал ме­ня, не пре­рывая по­целуй, а я сде­лала то, что хо­тела сде­лать дав­но, — ед­ва ли не с мо­мен­та зна­комс­тва. То, что хо­тела, но не пос­ме­ла сде­лать в Се­вер­ных Дю­нах, ког­да он за­жал ме­ня в ту­але­те. То, что хо­тела, но не пос­ме­ла сде­лать в при­хожей, ког­да он взгля­дом приз­нался, что пой­дёт за мной на край зем­ли. То, что хо­тела, — и де­лала! — с куп­ленны­ми швед­ски­ми бок­сё­рами, во­об­ра­жая их на­деты­ми на муж­чи­ну мо­ей меч­ты. Я про­суну­ла ру­ку меж­ду на­шими спле­тён­ны­ми те­лами и по­ложи­ла её на ши­рин­ку. Об­хва­тила паль­ца­ми ту­гую воз­буждён­ную плоть и за­мер­ла от осоз­на­ния, что Мол­ча­нов ме­ня хо­чет, что он лю­бит ме­ня, что он выб­рал ме­ня ду­шой и те­лом, — и это ни­кому не из­ме­нить.

С ко­рот­ким сто­ном он отор­вался от мо­их губ и при­под­нялся. Нес­коль­ко се­кунд мы пь­яно смот­ре­ли друг на дру­га, а по­том ли­хора­доч­но при­нялись из­бавлять­ся от одеж­ды. Я сод­ра­ла с не­го фут­болку, пок­ры­вая по­целу­ями ши­рокую грудь и скользя пальцами вдоль «дь­яволь­ской» до­рож­ки, сво­див­шей ме­ня с ума. Он на­шёл и рас­стег­нул мол­нию на платье, снял с ме­ня бо­сонож­ки и ста­щил тру­сики. Я за­мети­ла влаж­ное пят­но на тон­кой тка­ни, и Мол­ча­нов то­же его за­метил. Мы ки­нулись в объ­ятия друг дру­гу, как из­го­лодав­ши­еся зве­ри. Я при­тяну­ла его к се­бе и бес­стыд­но раз­дви­нула но­ги — так широко, как могла. Я из­ви­валась под ним, пос­ку­ливая от не­тер­пе­ния и сгорая от страсти. Между ног всё набухло и пульсировало. Молчанов склонился надо мной, подхватил под коленки и тол­кнул­ся впе­рёд. Его член сколь­знул внутрь од­ним дол­гим, плав­ным, не­выно­симо воз­бужда­ющим дви­жени­ем — и это пер­вое про­ник­но­вение бы­ло та­ким ос­трым и чувс­твен­ным, что мы оба зас­то­нали.

— Ещё, ещё, — выр­ва­лось у ме­ня, — не останавливайся...

Ме­ня уно­сило, смы­вало вол­ной в оке­ан нас­лажде­ния, и я до­вери­лась этой си­ле, ко­торая бы­ла сме­лее и муд­рее ме­ня.

— Ещё? — хрип­ло спро­сил он, под­да­вая бёд­ра­ми навс­тре­чу мо­ему жаж­ду­щему те­лу.

— Ещё, Па­ша… Силь­нее…

Он тра­хал ме­ня уве­рен­но и не­умо­лимо, слов­но точ­но знал, что мне нуж­но. Я слы­шала влаж­ные шлеп­ки, чувс­тво­вала жар его ды­хания и глад­кую твёр­дость чле­на. Я при­нима­ла его глу­бокие раз­ма­шис­тые уда­ры, с изум­ле­ни­ем и восторгом ощу­щая, как они рож­да­ют во мне пред­вку­шение не­мину­емой раз­рядки. И, да­же не имея опы­та, я зна­ла, что ос­та­новить это уже нель­зя.