Нежна и опасна

Сан­та-Бар­ба­ра ока­залась ти­хим ма­ло­этаж­ным го­род­ком, по­хожим на до­рогие рай­оны Лос-Ан­дже­леса. Единс­твен­ное от­ли­чие — её ок­ру­жали жи­вопис­ные го­ры, а улоч­ки ра­дова­ли бес­ко­неч­ны­ми бе­лос­нежны­ми ар­ка­ми, слов­но со­шед­ши­ми с зас­тавки се­ри­ала.

Ес­ли сна­чала я пе­режи­вала, что оде­та до неп­ри­личия вы­зыва­юще — в платье с от­кры­той спи­ной, да ещё и зо­лотис­то­го цве­та, — то пос­ле то­го, как уви­дела Свет­ла­ну, нем­но­го ус­по­ко­илась. Она выг­ля­дела как гол­ли­вуд­ская ки­ноди­ва вось­ми­деся­тых го­дов: в пар­чо­вом на­ряде с нак­ладны­ми пле­чами, с ног до го­ловы в брил­ли­ан­тах и с не­во­об­ра­зимой при­чёс­кой, за­литой ла­ком. К мо­ему удив­ле­нию она ока­залась го­лубог­ла­зой блон­динкой, и ни­чем не по­ходи­ла на сво­их смуг­лых чер­но­воло­сых де­тей. По­хоже, они пош­ли в па­пу.

Па­па Бо­рис Ми­хай­ло­вич то­же вы­шел нас встре­чать. Вмес­те с ним по­дошёл по­жилой лы­сый аме­рика­нец — ве­ро­ят­но, быв­ший пар­тнёр и со­пер­ник, ко­торый пе­рема­нил сног­сши­батель­ную пи­тер­скую блон­динку в Аме­рику. За ни­ми во дво­рик выш­ли ох­ранни­ки, вто­рой пи­лот Са­ша, нес­коль­ко пар сред­не­го воз­раста и трое де­тей с со­бакой. На­вер­ное, чьи-то де­ти или вну­ки. Я уди­вилась ко­личес­тву гос­тей. Се­мей­ные по­сидел­ки вне­зап­но прев­ра­тились в мас­штаб­ные смот­ри­ны. Все аме­рикан­цы ши­роко улы­бались и свер­ка­ли боль­ши­ми бе­лыми зу­бами.

Свет­ла­на по­дош­ла ко мне и тор­жес­твен­но ска­зала с яв­ным ак­центом:

— Доб­ро по­жало­вать в Аме­рику! Чувс­твуй се­бя как до­ма!

Мо­жет, она ска­зала это из доб­рых по­буж­де­ний, но я сра­зу же по­чувс­тво­вала се­бя им­мигран­ткой, при­ехав­шей на по­селе­ние к бо­гатым родс­твен­ни­кам. Я рас­те­рян­но ог­ля­нулась на Ки­рил­ла, он по­нял моё сос­то­яние и об­нял нас со Свет­ла­ной:

— Ма­ма, пой­дём в дом, здесь слиш­ком жар­ко.

На ули­це и прав­да пек­ло.

Ког­да я сог­ла­силась по­ехать в Ка­лифор­нию, я как-то ина­че пред­став­ля­ла се­бе по­ез­дку. Мне ме­рещи­лись тро­пичес­кие пля­жи, лас­ко­вое мо­ре и ле­нивое без­делье. Я не ду­мала, что при­дёт­ся на­вещать ма­му Ки­рил­ла и об­щать­ся с тол­пой его родс­твен­ни­ков, да ещё и на­ходясь в не­оп­ре­делён­ном ста­тусе.

Дом Свет­ла­ны гар­мо­ниро­вал с яр­кой лич­ностью хо­зяй­ки. Зо­лочё­ная ме­бель на гну­тых нож­ках, охап­ки эк­зо­тичес­ких цве­тов в хрус­таль­ных ва­зах, кан­де­ляб­ры, шёл­ко­вые ков­ры, фар­фо­ровые ста­ту­эт­ки и вез­де — бес­ко­неч­ные ря­ды зер­кал. Как силь­но нуж­но се­бя лю­бить, что­бы так час­то лю­бовать­ся сво­им от­ра­жени­ем?

У нас с де­дом бы­ло лишь од­но зер­ка­ло. Оно ви­село в се­нях над ру­комой­ни­ком. Но то Ов­ся­нов­ка, а это — Сан­та-Бар­ба­ра.

Обед ока­зал­ся та­ким же экс­тра­ваган­тным, как и всё в этом до­ме. Оливье кра­совал­ся в цен­тре сто­ла, ок­ру­жён­ный дру­гими рус­ски­ми «де­лика­теса­ми», — шпро­тами, се­лёд­кой под шу­бой и бу­тер­бро­дами с ик­рой. «Ко­ролев­ский при­ём в рус­ском сти­ле», — вспом­ни­лись сло­ва Ма­ши. Не­уже­ли они со­бира­лись это есть? Свет­ла­на двад­цать пять лет про­жила в Аме­рике, но ка­ким-то чу­дом сох­ра­нила при­выч­ки из вось­ми­деся­тых го­дов. На­вер­ное, в её вре­мя эти блю­да бы­ли приз­на­ком бо­гатой жиз­ни, и она до сих пор счи­тала их праз­днич­ны­ми.

Я вспом­ни­ла со­вет Ма­ши по­уха­живать за Ки­рил­лом. Пусть ма­ма по­раду­ет­ся, что сы­нок на­шёл за­бот­ли­вую де­вуш­ку. Я взя­ла лож­ку и по­тяну­лась за та­рел­кой Ки­рил­ла, но он сде­лал страш­ные гла­за и не от­дал мне та­рел­ку. Оче­вид­но, он не хо­тел оливье. Я гля­нула на Ма­шу. Мо­жет, она под­ска­жет, что де­лать? Но Ма­ша ще­бета­ла с ма­мой, от­цом и с кем-то из аме­рикан­ских гос­тей, бег­ло пе­рехо­дя с рус­ско­го язы­ка на ан­глий­ский. Олег что-то об­суждал с Са­шей. Ос­таль­ные то­же бы­ли за­няты, один лишь Мол­ча­нов смот­рел на ме­ня. Он воп­ро­ситель­но при­под­нял бро­ви, слов­но спра­шивая, не нуж­но ли мне по­мочь. Та­кое ощу­щение, что он за мной наб­лю­дал. Я сла­бо улыб­ну­лась и по­кача­ла го­ловой. По­ложи­ла лож­ку на мес­то.

— Ну что ж, — ска­зал Бо­рис Ми­хай­ло­вич, под­ни­мая бо­кал шам­пан­ско­го. — Не мо­гу не от­ме­тить, что се­год­ня боль­шая и друж­ная семья Ко­ханов­ских соб­ра­лась в пол­ном сос­та­ве. Ред­чай­ший слу­чай и по­тому — вдвой­не при­ят­ный.

Это проз­ву­чало так, слов­но и муж Свет­ла­ны, и Мол­ча­нов, и я — все мы бы­ли Ко­ханов­ски­ми. Бо­рис Ми­хай­ло­вич про­дол­жил:

— На­ша лю­бимая стар­шая дочь че­рез три дня ста­нет же­ной прек­расно­го че­лове­ка, ко­торый не­од­нократ­но под­тверждал нам свою пре­дан­ность, а сын на­конец встре­тил де­вуш­ку, ко­торую за­хотел нам пред­ста­вить.

«Нам, нам». Я сно­ва ма­шиналь­но гля­нула на Мол­ча­нова. Он от­ве­тил за­дум­чи­вым взгля­дом, ко­торый я не смог­ла рас­шифро­вать, и от­вёл гла­за. А дру­гие гос­ти ра­дос­тно ки­вали, слу­шая гла­ву семьи. Я пой­ма­ла се­бя на мыс­ли, что всё это на­поми­на­ет мою ра­боту: скуч­ное сбо­рище ма­ло­ин­те­рес­ных лю­дей, ко­торые зап­ла­тили за то, что­бы я при­сутс­тво­вала на их ве­черин­ке. Я улы­балась, изоб­ра­жала за­ин­те­ресо­ван­ность, а са­ма ви­тала в об­ла­ках. Воз­можно, над Грен­ланди­ей.

— Так под­ни­мем же бо­калы за то, что­бы на­ша семья креп­ла, ши­рилась и проц­ве­тала! — за­вер­шил Бо­рис Ми­хай­ло­вич свою речь.

Я веж­ли­во сде­лала нес­коль­ко глот­ков ле­дяно­го ко­люче­го на­пит­ка и хо­тела пос­та­вить бо­кал на стол, но Ки­рилл удер­жал мою ру­ку:

— Нет-нет, вы­пей до дна!

Что-то в его по­веде­нии нас­то­ражи­вало. Его гла­за улы­бались, а ли­цо бы­ло серь­ёз­ным. Я в оче­ред­ной раз бес­по­мощ­но гля­нула на то­го, на ко­го не сто­ило бы смот­реть так час­то. Брат, не брат — глав­ное, он мне не нянь­ка. Я дол­жна са­ма справ­лять­ся со сво­ей жизнью. Мол­ча­нов не от­ве­тил на мой взгляд. Я не ста­ла спо­рить с Ки­рил­лом и до­пила шам­пан­ское. В гу­бы мне что-то уда­рилось — что-то хо­лод­ное и тя­жёлое, на­поми­на­ющее ку­сочек грен­ланд­ско­го ай­сбер­га.

Я от­дёрну­ла от губ бо­кал и заг­ля­нула в не­го. Там ле­жало коль­цо с ог­ромным, прос­то ги­гант­ским брил­ли­ан­том. Оно свер­ка­ло так ос­ле­питель­но, что во все сто­роны раз­бе­гались пе­рели­ва­ющи­еся лу­чи све­та.

— Нет, — без­звуч­но про­шеп­та­ла я пе­ресох­ши­ми гу­бами.

— Да-а, — с улыб­кой про­тянул Ки­рилл, выт­ря­хивая коль­цо на ла­донь и бе­ря ме­ня за ру­ку.

— Ки­рилл, по­жалуй­ста…

Прок­ли­ная се­бя за ма­лоду­шие, я пос­мотре­ла на лю­дей, си­дев­ших за сто­лом. Бо­рис Ми­хай­ло­вич выг­ля­дел удов­летво­рён­ным, слов­но са­молич­но на­шёл же­ну для сы­на и да­же про­тес­ти­ровал её на проф­при­год­ность. Свет­ла­на при­жима­ла ру­ки к глу­боко­му де­коль­те и тре­пета­ла в ожи­дании раз­вязки. Олег обод­ря­юще мне под­мигнул. А Ма­ша си­яла, как ре­бенок. Она ис­крен­не хо­тела стать мне сес­трой и пе­режи­вала за нас с Ки­рил­лом.

Мол­ча­нов вер­тел вил­ку, прих­ло­пывая гор­ку са­лата на сво­ей та­рел­ке. Он знал, что Ки­рилл со­бира­ет­ся сде­лать мне пред­ло­жение! Все зна­ли! Вот по­чему они си­дели с та­кими за­гадоч­ны­ми ли­цами за зав­тра­ком!

— Я об од­ном жа­лею, — ска­зал Ки­рилл. Я гля­нула на не­го, не скры­вая сво­ей рас­те­рян­ности. — Я жа­лею, что за этим сто­лом нет че­лове­ка, ко­торо­го я ус­пел по­любить за доб­ро­ту, стой­кость и жиз­не­любие. Я го­ворю об Ива­не Ни­кола­еви­че, тво­ём де­душ­ке. Я вче­ра поз­во­нил ему и поп­ро­сил тво­ей ру­ки.

— Ты ему зво­нил! И что он ска­зал?

— Он ска­зал, что так-то он не про­тив, но ты дол­жна слу­шать своё сер­дце.

Я по­чувс­тво­вала, как по ще­кам по­бежа­ли слё­зы. Я вспом­ни­ла этот раз­го­вор: де­душ­ка со­вето­вал вы­бирать под­хо­дяще­го че­лове­ка сер­дцем, а не го­ловой. А отец со­вето­вал ни­чего не бо­ять­ся, бо­роть­ся за свою лю­бовь и ни о чём не жа­леть. Но сколь­ко я ни слу­шала своё сер­дце, оно, как за­ведён­ное, твер­ди­ло од­но: «Мол­ча­нов, Мол­ча­нов, Мол­ча­нов». Но я не мог­ла выб­рать его! Не мог­ла!

Есть ве­щи, ко­торые нель­зя из­ме­нить.

Ки­рилл по­тянул ме­ня к се­бе. Я при­жалась к его гру­ди, вдох­ну­ла зна­комый аро­мат пар­фю­ма и его го­рячей ко­жи. Ес­ли не Мол­ча­нов — то по­чему бы не Ки­рилл? Луч­ше­го му­жа мне не най­ти. Он по­забо­тит­ся обо мне и о де­душ­ке. Все мои проб­ле­мы ре­шат­ся. Раз­ве не это са­мое глав­ное в бра­ке — за­бота, неж­ность, под­дер­жка? Бра­ки по рас­чё­ту бы­ва­ют креп­че бра­ков по люб­ви.

Ки­рилл под­нял ме­ня за под­бо­родок и спро­сил:

— Вый­дешь за ме­ня?

Зве­нящая ти­шина по­вис­ла в ком­на­те.