Нежна и опасна

Мои щё­ки го­рели от воз­му­щения по­веде­ни­ем Ле­ны и от сты­да за собс­твен­ную нес­держан­ность. Я про­бол­та­лась, что знаю о со­быти­ях пят­надца­тилет­ней дав­ности, — о том, что Ки­рилл про­иг­рал юную Ле­ноч­ку в по­кер. С Ки­рил­лом я это не об­сужда­ла и не хо­тела, что­бы он знал о мо­ей ос­ве­дом­лённос­ти. А те­перь при­дёт­ся объ­яс­нять, кто слил ин­форма­цию. Бу­ду ва­лить всё на Сте­пана. Во-пер­вых, у не­го язык без кос­тей, а, во-вто­рых, он дей­стви­тель­но был пер­вым, кто по­ведал мне эту ис­то­рию.

О Мол­ча­нове ни­кому ни­чего не ска­жу.

По­ка про­дюсер и сце­нарис­ты рас­пи­сыва­ли сю­жет но­вого кос­ми­чес­ко­го блок­басте­ра, я ук­радкой раз­гля­дыва­ла Ле­ну и пы­талась по­нять, что в ней бы­ло та­кого, что муж­чи­ны па­дали к её но­гам. Она за­меча­тель­но выг­ля­дела для сво­их трид­ца­ти двух лет —ху­доща­вая, эле­ган­тная, с гор­дой осан­кой и пол­ны­ми, кра­сиво очер­ченны­ми гу­бами. Их кон­чи­ки бы­ли чуть опу­щены, но это её не пор­ти­ло, а при­дава­ло ми­лой дет­ской кап­ризнос­ти. Да­же ес­ли тут пос­та­рал­ся плас­ти­чес­кий хи­рург, я не за­мети­ла сле­дов его вме­шатель­ства. Лёг­кие ру­сые во­лосы бы­ли пос­три­жены в клас­си­чес­кое ка­ре с чёл­кой, а свет­ло-ка­рие гла­за на­поми­нали гла­за оле­нён­ка — боль­шие и пе­чаль­ные. Как бы она ни дер­зи­ла и ни со­чилась сар­казмом, в ней чувс­тво­вал­ся внут­ренний над­лом.

Или я всё при­дума­ла, зная ис­то­рию этой жен­щи­ны?

В це­лом она от­но­силась к то­му ти­пу, ко­торый на­зыва­ют «жен­щи­на-ре­бёнок» или «ма­лень­кая со­бач­ка до ста­рос­ти ще­нок». По­хожа ли я на неё, как го­вори­ли мно­гие? Внеш­не — ну, бы­ло что-то об­щее. Мо­жет быть, во взгля­де — и с воз­растом это мог­ло усу­губить­ся. Но, чес­тно го­воря, мне бы не хо­телось выг­ля­деть в трид­цать лет как оби­жен­ная злая де­воч­ка, пусть да­же кра­сивая. Мне хо­телось быть та­кой, как Ма­ша, — от­кры­той ми­ру, доб­рой и об­щи­тель­ной. «И бе­ремен­ной от Мол­ча­нова», — под­ска­зал го­лос внут­ри, но я его зат­кну­ла.

Ког­да пре­зен­та­ция плав­но пе­ретек­ла в ве­черин­ку, я ос­та­вила Ки­рил­ла со Сте­паном и отош­ла взять ста­кан во­ды или со­ка. Лю­дей как буд­то при­бави­лось. Они тол­пи­лись у сто­лов с ал­ко­голем и за­кус­ка­ми, гром­ко пе­рего­вари­вались и сме­ялись. Я уви­дела вез­де­сущую бло­гер­шу Жан­ну, ко­торая гло­тала шам­пан­ское, как во­ду, и без­застен­чи­во фо­тог­ра­фиро­вала жу­ющих лю­дей. Ря­дом с ней ту­совал­ся пры­щавый па­рень лет во­сем­надца­ти. У не­го на шее ви­села ка­мера с та­ким тол­стым и длин­ным объ­ек­ти­вом, что я при­няла его за те­лес­коп. Па­рень пой­мал мой взгляд и рас­плыл­ся в неп­ри­ят­ной улы­боч­ке. Как буд­то он знал обо мне что-то пло­хое. Я от­верну­лась. Ко­го толь­ко не встре­тишь на пре­зен­та­ци­ях!

Иг­ра­ла не­навяз­чи­вая му­зыка. Есть не хо­телось.

Я по­няла, по­чему Ки­рилл вол­но­вал­ся, бу­дет ли мне ком­фор­тно на этой встре­че. По­чему так тща­тель­но вы­бирал мне платья и да­вал нас­тавле­ния в ма­шине. Он знал, что при­дёт Ле­на Мол­ча­нова. Не ис­клю­чено, что он хо­тел про­демонс­три­ровать ей, что у не­го всё в по­ряд­ке с лич­ной жизнью, что он не один.

Сза­ди ме­ня кто-то тол­кнул, я обер­ну­лась и нос к но­су стол­кну­лась с Ле­ной. Она дер­жа­ла опо­лови­нен­ный фу­жер шам­пан­ско­го, боль­шие гла­за блес­те­ли от ал­ко­голя. Под­чи­ня­ясь по­рыву, я ска­зала:

— Из­ви­ни, я не дол­жна бы­ла го­ворить про па­толо­гию. Это не моё де­ло.

— Ну по­чему же? — яз­ви­тель­но воз­ра­зила она. — Впол­не воз­можно, что твоё.

— В смыс­ле?

— В смыс­ле, ес­ли ты рас­счи­тыва­ешь на серь­ёз­ные от­но­шения с Ки­рил­лом, то мо­жешь за­катать гу­бу. Он на те­бе не же­нит­ся.

— По­чему это? — не по­няла я.

Не то что­бы я со­бира­лась за не­го за­муж, прос­то мне ста­ло ин­те­рес­но.

— По­тому что ког­да нам бы­ло по шес­тнад­цать лет, мы пок­ля­лись, что не же­ним­ся ни на ком, кро­ме друг дру­га.

— Но… Но ведь ты на­руши­ла эту клят­ву.

— Да! Я на­руши­ла, по­тому что мне мож­но. А ему нель­зя. Он ни­ког­да не же­нит­ся на дру­гой жен­щи­не, — она по­бед­но ус­мехну­лась. — Он мой!

Она бы­ла со­вер­шенно уве­рена в пра­воте сво­их слов. Са­мое ужас­ное, что и я то­же.