Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 14



Готовясь к роли вероучителя, Бешт как и раньше держался в личной жизни тех принципов и правил, которые впоследствии проповедовал другим. А одним из главных его принципов было то, что молитва составляет сущность веры, высшее ее выражение, и что в молитве человек должен сосредоточить все свое религиозное чувство. Молитва должна быть всегда горячая, восторженная, должна совершаться при известной экзальтации. И Бешт всегда следовал этому правилу: как только он начинал молиться, у него являлось восторженное настроение, часто доходившее до крайнего экстаза. Он молился, качаясь всем корпусом, и моментами сильно вздрагивал; вздрагивания иногда продолжались очень долго и бывали так сильны, что все стоявшее во время молитвы – посуда, вода, мебель – дрожало, колебалось и издавало стук. При сильном возбуждении он иногда громко вскрикивал в молитве, иногда же наоборот стоял неподвижно, как статуя, глаза сосредоточенно устремленные в одну точку, как бы окаменевали в своих орбитах, и только необыкновенный блеск их свидетельствовал о том, что молящийся жив.

Проповеди Бешта отличались такою же восторженностью, как и его молитва. Сначала он долгое время не мог говорить толком с людьми, вследствие сильной и постоянной сосредоточенности на мыслях о Боге, но впоследствии научился говорить, не нарушая этим своего экстаза. Бешт говорил со своими слушателями, как учитель: он в восторженных выражениях объяснял им сущность веры, значение молитвы, говорил о проявлении Бога в природе и человеке, о применении нравственного принципа к разным случаям обыденной жизни, – словом он давал слушателям принципы, внушал идеи, он поучал.

Самая главная задача истинно-верующего человека заключается, по Бешту, в постоянном общении с Богом. Человек должен прилепиться к Богу всей душою, жить с Ним, связывать все свои действия и помыслы с Ним, чувствовать себя всегда в Его присутствии. Все свои чувства и ощущения он должен сводить к их первоначальному источнику, к Богу – и тогда все эти чувства возвышенны, чисты, безгреховны. Общение с Богом освобождает человека от грубой коры материальности, покрывающей его душу, и делает ему возможность смотреть на все земное с высоты Небес, где господствует абсолютная Истина.

В 1747году Бешт написал пророческое послание, которое отправил в Палестину. Послание это, на которое хасиды смотрят как на манифест Бешта, характеризует человека и его стремления. Особенно интересен высказанный здесь прозрачно взгляд на мессианство. Мессианская идея отождествляется у Бешта с индивидуальным развитием, с распространением глубокого чувства веры в людях.

Около 1750 года Бешт собрался в путь в Палестину, выехал из Меджибожа в сопровождении своей дочери и писца и доехал до самого Стамбула. Но сильная буря на море повредила корабль, в котором они ехали, и они были вынуждены вернуться домой.

Уже в последние года жизни Бешт мог с радостью видеть, какие громадные успехи делает в народе его учение. В самом конце его жизни число его последователей, по показаниям одного современника, достигло 10000 человек.

Весною 1760 года Бешт заболел. В последние дни его жизни за ним ухаживали кроме сына и дочери ближайшие его ученики. Перед смертью Бешт не переставал беседовать с ними, наставлять их и укреплять в вере. Перед смертью, объявив о ней и заметив глубокую тревогу и слезы на лицах окружавших его, он сказал: «Не тревожьтесь обо мне, ибо я выйду в одну дверь и войду в другую, но я должен сокрушаться о вас, которые должны понести невозвратимую потерю».

Первый день пятидесятницы 1760 года стал его последним днем. /38/

***

Человек должен постоянно думать о том, что Бог везде и всегда с ним; что Он есть как бы тончайшая материя, разлитая повсюду, что Он – двигатель всего совершающегося в мире. /6,349/

***

В каждом таится нечто драгоценное, чего нет ни в ком другом. /1,81/

***

Если человек видит в ближнем порок, значит, этот порок есть и в нем самом. Мы смотрим на ближнего, как смотрятся в зеркало. Если лицо глядящего в зеркало чисто, то и зеркало чисто. Зеркало не пачкает и не очищает, а только дает возможность взглянуть на себя глазами других. /47,9/

***

Человек должен стремиться познать самого себя, как проявление Божества. /33,15,566/

***

Каждый человек рождается со своим запасом жизненных сил, который уменьшается из-за грехов. Поэтому чем тяжелее бремя грехов, тем большее усилие необходимо приложить, чтобы раздобыть необходимые средства к существованию. /2,62/

***

Если ты видишь какой-нибудь предмет, устрашающий тебя, ты должен подумать: «Чего же мне бояться? Ведь человек, внушающий мне страх, такое же существо, как и я; зверь, устрашающий меня, еще более низкая тварь, чем я; стало быть, не они мне внушают страх, а сила Божия, скрытая в них. А в таком случае мне нужно бояться не их, а Бога самого» /11,18/

***

Говорил Баал Шем: «Сказано: «Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Яакова», а не «Бог Авраама, Исаака и Якова», ибо Исаак и Яков не пользовались тем, что сделал до них Авраам. Они сами искали связи с Творцом и служили ему». /2,64/

***

Любвеобильному Богу сердце человеческое важно. /25,44/

***

Баал Шем говорил своему телу: «Удивляюсь я, что ты еще не рассыпалось на кусочки от страха перед своим Творцом!» /2,66/

***



Однажды посреди молитвы Баал Шем произнес слова из Песни Песней: «Я принадлежу возлюбленному моему..». Затем добавил: «Все, что во мне, – все для Тебя одного».

Ученики спросили его: «Но ведь рабби и для нас произносит слова поучения?» Баал Шем ответил: «Они льются, как из переполненного сосуда». /2,66/

***

Забвение – это, по существу, изгнание, а память о пройденном пути – избавление. /72,23/

***

Человек должен быть всегда весел и радостен и верить несомненно, что Божия милость на нем и покрывает его, и он видит Бога и Бог видит его. /9,97/

***

Кто хочет вытащить ближнего из грязи, тот сам должен опуститься в грязь, чтобы подать ему руку помощи. /8,226/

***

Когда мой дух целиком возносится к Богу, я позволяю своим устам говорить все, что угодно, потому что в такие моменты любые слова все равно исходят с Небес. /2,66/

***

Душа может быть низведена в этот мир, чтобы прожить в нем 70 или 80 лет с единственной конечной целью – помочь лишь одному-единственному еврею материально, а еще лучше – духовно. /42,9/

***

Был в городе Сатанове ученый, который без конца размышлял и допытывался в глубине души своей, почему есть то, что есть, и почему вообще что-то есть. Однажды вечером, с наступлением субботы, после молитвы, он задержался в Бет-мидраше, чтобы продолжить свои размышления, запутался в них, пытался ухватиться за какую-нибудь мысль и не мог.

Это издалека почувствовал Баал Шем Тов. Он сел в повозку, в мгновение ока явился в Сутанов и сразу же пошел в Бет-мидраше, где сидел тот ученый в душевных муках. Сказал ему Баал Шем Тов: «Ты допытываешься, есть ли Бог, а я вот глуп, а верую». /1,103/

***

Печаль запирает врата небесные, молитва распахивает их, а радость способна сокрушить стены. /26,23/

***

У человека есть то, что он имеет волю в своих действиях. В рассуждении об этой воле все его мысли должны быть преданы Всемогущему Богу. Ибо Бог есть вездесущ и во всех делах есть Божья жизнь. И так, всякая любовь и страх и все другие происшествия на свете суть все по воле Всемогущего: даже все злые дела в свете происходящие. И так не должно никого любить, чтить, кроме одного Бога. Также, если кто-то что-нибудь говорит, то не сам человек говорит, но жизнь в нем сущая, а жизнь есть сам Бог, следовательно, Бог говорит из него. /9,100/

***

Плотские наслаждения кончаются и исчезают без конца, в них нет совершенства. /8,232/

***

Когда я восхожу на высшую ступень познания, я знаю, что еще не усвоил ни одной буквы Писания и не сделал ни одного шага в служении Господу. /2,67/

***

Как-то Баал Шем стоял в синагоге и долго молился. Все его ученики уже закончили молитву, а он все продолжал, не обращая на них никакого внимания. Ученики долго ждали его, но, так и не дождавшись, пошли домой. Через несколько часов, выполнив все необходимые дела, они возвратились в синагогу и нашли там своего учителя, все еще погруженного в глубокую молитву. Позднее Баал Шем говорил им: «Уйдя и оставив меня в одиночестве, вы дали мне возможность пережить боль разрыва. Это как в притче, которую я вам расскажу.