Страница 28 из 75
— Разделить людей на три группы и затем с криком «ура»! броситься на станцию Матренино с трех сторон.
Филимонов удивился, но приказ есть приказ. 120 человек, стреляя на ходу, с криком «ура»! с трех сторон врываются на станцию Матренино. Немцы в панике побежали. Офицеры, даже угрожая пистолетом, не могут привести в порядок своих солдат. Немцы бегут. Наши расстреливают их. В результате боя было уничтожено 200 вражеских солдат и офицеров, захвачена штабная машина с документами.
Хочу объяснить, почему я подробно останавливаюсь на действиях своего батальона. Потому, что я его знаю лучше и характерные примеры привожу из жизни своего батальона. Не надо думать, что я этим хочу сказать о себе, что я самовлюблен — это не так. Таких батальонов было в дивизии немало, были и лучшие батальоны.
На отметке 235,1 немцы вели артиллерийскую подготовку. Краев по телефону спрашивает: «Что делать, немцы могут обойти?» Чего хочет здесь противник? Он хочет окружить эту группу и уничтожить ее. Будем делать так, как он хочет. Приказываю Краеву притвориться мертвыми, чтобы создать у немцев ложное впечатление. Немедленно прекращается наш огонь. Немцы тут же кончают артиллерийскую подготовку. Свертывается колонна и подходят восемь танков. Думая, что мост заминирован, экипаж трех передовых танков — девять человек — выходит осмотреть мост. В это время «мертвые» воскресают, поднимаются с криком «ура»! и 80 человек бросаются в контратаку против 400. Пулеметчик короткой очередью укладывает экипаж, осматривающий мост.
В итоге уничтожено 150 немцев, захвачено одно орудие, один трактор-тягач, 150 снарядов, три танка, штабная машина с документами.
Угроза окружения не только предотвращается, но даже кончается победой…
Немцы прорвали фронт. И через Дубосеково стремятся на Ядрово, Амельфино. Идет бой в Гусенево, на 1-й батальон 1073-го полка, со стороны Ядрово, Покровское, Матренино, Дубосеково наступает противник.
К вечеру 17 ноября ко мне на КП являются командиры 1073-го стрелкового полка Елин, полковник Ка- пров, командир одного противотанкового полка в чине майора. В этот день я захваченные документы отправлял в штаб — четыре мешка бумаги.
В 12 часов ночи меня к телефону вызывает генерал Панфилов и требует доложить обстановку. Я доложил. Тут же сообщил, что на моем командном пункте находятся полковник Капров и Елин. После моего доклада Панфилов мне приказывает: «Примите командование всей группой». Я еще раз пытаюсь ему доложить, что у меня на пункте имеется полковник, но генерал Панфилов сказал: «Примите вы».
Бозжанов, видя, что я колеблюсь, говорит: «Ақсақал, өзiңiз басқарыңыз, бiздi ешкiмге тапсырмаңыз («Уважаемый, командуйте сами, не передавайте нас никому»). После разговора с ним вся моя нерешительность исчезла, я вернулся на КП и сказал, что генерал Панфилов приказал мне принять командование. Я отдал команду и стал командиром группы, но только в течение шести часов. В этих обстоятельствах мне очень понравилось поведение полковника Капрова, его большая выдержка, он беспрекословно подчинился приказу генерала Панфилова. Вот это умение повиноваться и есть положительная черта этого человека…
Второй основной тактический замысел Панфилова — это отвлечение противника в сторону от основного его направления, от направления на Москву. Поэтому Панфилов отходил то вправо, то влево от большака, а противник вынужден был преследовать его. Цель этого маневра опять-таки заключалась в том, чтобы задержать противника и тем выиграть время…
Дойдя до деревни Матренино, где оказались немцы, нам, чтобы перейти большак, пришлось принять бой. Остановлюсь на эпизоде перехода большака. Для того чтобы немцам не дать возможности двигаться, Панфилов это место преградил, перерезав дорогу. Когда Панфилов занимал свою основную позицию, он не стремился к большаку, а обходил его. Противник вынужден был, чтобы обеспечить себе нормальное движение по большаку, отбросить на 5—10 километров части Красной Армии. Этим Панфилов отвлек противника в сторону, добился распыления его сил и проигрыша времени для немцев. Потом снова рывком он становился на пути противника. Здесь яркое проявление «спирали» Панфилова. Спиралью я это называю потому, что все бои Панфиловской дивизии под Москвой характерны тем, что она перерезала путь, отскакивала в сторону и увлекала за собой противника, отводила его километров на 10, потом рывком снова становилась на его пути, снова уходила. Такими маневрами силы противника распыляются, наши части снова выходят на большак. Это в настоящем смысле слова изматывание противника давало выигрыш во времени. Этот опыт сейчас применяется уже многими генералами и полковниками. В послевоенное время эта «спираль» войдет в военную историю, и я надеюсь, что авторство Панфилова будет признано.
В районе деревень Голубцово, Авдотьино, Ефремово, Амельфино ведутся ожесточенные бои наших частей с противником. Тут находится 1-й батальон 1077 полка, в Амельфино — 1077-й полк. В этих районах велась очень упорная борьба, и бои там были исключительно кровопролитными.
О месте гибели 11 саперов я уже сказал, когда говорил о боях в районе Строково… Там основным был 1-й батальон 1073-го полка. Двигаться по большаку невозможно — основная сила противника была на правой стороне большака и поэтому при выходе из окружения, когда наши части находились на правой стороне железной дороги, батальон отводится в обратную сторону, то есть на левую сторону, доходит до деревни Матренино. Горюны были уже сданы, и по Волоколамскому шоссе непрерывно двигались вперед колонна за колонной немцы. Что же делать?
Мы расположились в одну линию вблизи шоссе, надо было выбрать момент для того, чтобы проскочить через проходящие по большаку немецкие колонны. Вдруг проходит мотоцикл, за ним легковая машина, за ней грузовые с солдатами, а мы находились метрах в 25–30 от дороги. Мной было дано распоряжение пропустить первую легковую машину, за ней грузовые, а когда проходит последняя легковая машина, даю команду «Огонь!» Приказ открыть огонь был только по кузовам машин, в шоферов не стрелять. Расчет был на то, что они, охваченные ужасом, не останавливаясь, своих раненых и убитых быстро повезут дальше, а мы в это время проскочим через дорогу.
Так и сделали. Последнюю легковую машину приказано было остановить, поэтому был взят на прицел и шофер и сидящий рядом с ним офицер. Остановить машину мы решили для того, чтобы захватить документы. Когда открыли огонь, легковая машина сразу остановилась. Два офицера спрыгнули, упали, шофер остался за рулем. Некоторые немцы после стрельбы спрыгнули с машин, но уже смертельно раненые. Шоферы в безумии погнали машины. Я крикнул вперед группе, чтобы рывком пробирались в лес.
У нас было такое указание: убил немца, докажи это. Мало сказать я убил 10—.15 немцев, давай доказательства. Поэтому наши бойцы были приучены — убил немца, лезь к нему в карман и доставай документы. Это делалось потому, что на войне очень много выдумывают, как и на охоте; только прицелился, а говорит, уже убил, убил одного — говорит, что убил 10. Вот и было приказано — убил, доказывай документом…
Я подал команду «вперед!», и мы рывком устремились туда, к трупам 50–60 немцев, которые спрыгнули с машин и были подстрелены. Я повернулся и кричу своим людям: возьмите документы. В это время я находился как раз около убитого офицера из легковой машины. Думаю, наверное, у него никто не успел взять документы. Нет, смотрю, клапан кармана открыт. Немец — белобрысый, на руке след от часов. Кто ж это успел? Тут подошел Бозжанов, мы забрали из машины радиостанцию. Это была штабная машина, взяли документы, противотанковой гранатой взорвали машину и ушли в лес.