Страница 27 из 75
Через десять минут собралась вся деревня. Привели три коровы, я приказал их зарезать. Затем объяснил собравшимся, кто мы такие, что идем седьмые сутки, хотим отдохнуть. Из деревни никто не должен выходить, кто это сделает, будет расстрелян. Потом попросил, чтобы каждая хозяйка приготовила пищу на десять бойцов.
Я был очень доволен поведением этих женщин.
Два дня отдохнули, один день повоевали с немцами, а на следующий день ушли и присоединились к своим частям.
Остановлюсь на некоторых деталях.
После такой продолжительной голодовки от обильной пищи мой батальон заболел. Может быть, об этом и неприлично рассказывать, но это имело свои неприятные последствия. Я должен был задержаться еще на два дня. На ветеринарном пункте я нашел целую бутылку опиума, ко мне подошел Киреев, и я велел ему забрать этот опиум.
Ко мне подходит Рахимов (он был просвещенный человек) и говорит:
— Вот если бы был опиум, то можно было бы облегчить положение людей.
Он ушел, а я начал лечить… Один солдат как-то особенно болезненно переживал свой недуг, и я дал ему разбавленное мной лекарство (полстакана воды на полстакана опиума). В это время пришел Рахимов, а я уже и сам намеревался принять такую порцию. Он мне и говорит:
— Что же вы делаете, разве так можно, ведь этой бутылкой можно вылечить тысячи человек!..
А опоздай Рахимов на несколько секунд, я был бы в таком положении, как и тот солдат, который выпил лекарство моего изготовления. Правда, мы его отпоили молоком и спасли…
Панфилов вызвал меня с докладом. Одной из его особенностей было умение выслушивать по-отечески. Уехал я от него часа в два ночи. После моего рассказа о лечении опиумом он смеялся до слез. С разжалованием тех двоих согласился… 14 ноября 1941 года меня вызывают на командный пункт, и командир дивизии ставит следующую задачу: занять оборону в районе деревни Горюны на Волоколамском шоссе, станции Матренино и отметки 235,1, протяженность восемь километров. Я пришел в ужас от того, что батальон занимает такой большой участок обороны.
Отмечу еще одну особенность генерала Панфилова: он умел располагать к себе подчиненных, а ведь это нелегко. То, что я думал, я от него не скрывал и сказал:
— Как же вы даете мне на восемь километров 400 человек?
Он отвечает:
— А вы не бойтесь, одну роту — в Горюны, одну — на станцию Матренино, одну на отметку 235,1.
Тогда я не понимал, думал, что он распыляет силы, и спрашиваю:
— Как же я буду управлять?
Панфилов говорит:
— Если командиры освоят задачу до конца, то управлять ими не потребуется.
Но мне все-таки это дело не понравилось. Видимо, он прочел все на моем лице, остановил у дверей и сказал:
— Мы здесь занимаем оборону, немец на днях прорвет ее, двух эшелонов у нас нет. Вы будете являться вторым эшелоном нашей дивизии. — Посмотрел на меня и говорит: — Вы знаете, ведь я жертвую вашим батальоном, продержитесь до двадцатого на рубеже Горюны — Матренино — отметка 235,1…
Я был удивлен: немцы еще не пришли, а он ставит мне такую задачу, да еще говорит, что жертвует баг тальоном. Ведь не каждый командир так откровенен со своим подчиненным…
15-го занимаем оборону. 16 ноября 1941 года немцы, сосредоточившись, приведя в порядок те силы, которые воевали за Волоколамск, мощным ударом прорывают фронт в трех местах: на правом фланге в районе Буйгорода идет жестокий бой с подразделениями 1077-го стрелкового полка майора Шехтмана, в районе Авдотьино прорван фронт на участке 690-го полка, основной удар нанесен в районе Ченцы, на левом фланге полка, второй основной удар, как обходный маневр, — в районе Дубосеково на участке 1075-го стрелкового полка. Это второй тур наступления немцев на Москву…
17 ноября стало днем наиболее яркого проявления массового героизма солдатами и офицерами нашей дивизии. Справедливо называют подвиг 28-ми образцом героизма, но в тот день это было не единичным случаем. В этот же день на участке 1077-го полка, в районе деревни Строково 11 саперов ведут борьбу с 20 танками противника и героически погибают. В этот же день в районе деревни Мыканино 17 бесстрашных под командованием лейтенанта Угрюмова и политрука Георгиева ведут гранатный бой против 25 танков. Из 17 человек уцелело только двое, и они подбили восемь танков.
Немцы вынуждены были повернуть назад.
В районе деревни Ядрово, в тылу 2-го батальона 1073-го стрелкового полка младший лейтенант Ислам- кулов Мухаметкул и лейтенант Огуреев, случайно очутившись в тылу с 20 стрелками, отражают атаку батальона немецких автоматчиков. В этот же день в районе Дубосеково против 50 танков ведут борьбу под командованием Клочкова 28 бойцов 4-й роты старшего лейтенанта Гундиловича 1075-го полка полковника Капрова (Гундилович впоследствии погиб в чине майора). В этот же день массовый героизм проявили 80 стрелков командира Семена Краева, политрука Ахтана Хасанова, на станции Матренино 120 стрелков под командованием лейтенанта Филимонова Ефима Ефимовича и 90 стрелков под командованием лейтенанта Танкова в деревне Горюны на Волоколамском шоссе. Вот сколько случаев имели место 17 ноября 1941 года, а не только подвиг 28-ми.
Если мужество каких-либо групп, подразделений или отдельных бойцов осталось неотмеченным, то это не делает чести командиру, руководству, значит, они не до конца выполнили свой долг. Было бы совершенно несправедливо и неумно, если бы мы успех всех героев целиком и полностью считали заслугой 28. Они были и есть — 28, и я до земли преклоняюсь перед их мужеством. Считаю его образцом массового героизма, но когда говорят, что они были единичны, это уже не делает чести дивизии. Вторая сторона дела — почему герои обязательно погибают, почему их не выручают? На самом деле были приняты все меры как со стороны генерала Панфилова, так и Капрова, Гундиловича, но все старания были безуспешными, потому что сила есть сила, и превосходство противника есть превосходство.
Основой побед нашей дивизии против шести дивизий противника являлись хорошие боевые качества солдат и командиров и действия генерала Панфилова как руководителя. Массовый героизм был присущ бойцам не только в день 17 ноября, а везде и всюду.
Что такое массовый героизм? Это борьба, техника, искусство ведения боя, поведение солдат и офицеров. Восемь человек не победят 80 никогда, сила все-таки есть сила, но, как гласит казахская поговорка, кулаком убьешь одного, умом — тысячи. Суворов говорил, что побеждают не числом, а уменьем.
8-я дивизия вышла против шести немецких дивизий не кулаком, а умом офицеров и солдат своих, искусством ведения боя. В доказательство этого приведу характерный эпизод на станции Матренино.
В 12 часов 16 ноября 20 немецких самолетов делают налет. Целый день до вечера противник ведет артиллерийскую подготовку. В это же время на отметке 235,1 немцы ведут артиллерийскую подготовку по 2-й роте. Я находился в Горюнах. 17 ноября авиация противника повторяет то же самое. Лейтенант Филимонов докладывает, что немцы накапливаются для атаки. А генерал Панфилов приказал до 20-го продержаться. Действительно, противник ведет жестокую артподготовку по кучке людей в 120 человек. Земля замерзла, укрытие вырыть трудно. Немцы же хотят во что бы то ни стало взять узловой пункт. Вижу, огневое преимущество на стороне противника, авиационное тоже. Приказано держаться до 20-го, но при таком соотношении сил останется жив кто-либо из этих 120 человек?
Прихожу к убеждению, что до 20-го из этой роты никого в живых не останется. Следовательно, задача не будет выполнена. Попробуем сделать так, как хочет противник. Он хочет взять Матренино — пусть берет. Вызываю Филимонова и приказываю бежать в беспорядке, в панике, со станции Матренино. Приказано бежать — беги. У моста в лощине — остановиться. Бойцы побежали врассыпную, в беспорядке. Как только наши побежали, немцы прекратили артиллерийскую стрельбу. Немецкий батальон, который был предназначен для атаки, занял станцию Матренино. Так как русские на их глазах побежали в панике, они даже не удосужились поставить часовых. Через 30–40 минут вызываю Филимонова и Бозжанова, приказываю: