Гром небесный

– А в какие игры? – спросил Измайлов.

– В любые, – ответил Алиев. – Он играл и в коммерческие игры вроде преферанса. Но более всего любил азартные игры. Покер, очко и всякая другая дрянь. Есть одно обстоятельство, в которое трудно поверить. Но это так. Верт всегда выигрывал. Не было случая, чтобы он проиграл хотя бы рубль за вечер. Я, конечно, материалист. В потусторонние силы не верю. Но в этом было что-то мистическое. Знаете, господа, я очень люблю романы писателя Акунина. У него там есть интересный герой – Эраст Фандорин, который постоянно выигрывает в разные игры при самых критических обстоятельствах. В принципе в это трудно поверить. Но я знал Верта и считаю, что такое вполне возможно. Какая-то особая магия. Выигрыши Верта были огромны. В его компании почти все чаще или реже проигрывались ему в прах. Некоторые были должны ему большие деньги.

– Вы знаете имена этих людей? – спросила Захарьина.

– Всех, конечно, не знаю. Но вечно проигравшимся и вечно ему должным был, например, человек, которого вы сегодня будете допрашивать. Это Евгений Петрович Чернокозов. Они институтские друзья. Были. Конечно, Николай Константинович Верт никогда жестко не взыскивал со своих карточных должников, вел себя, как джентльмен. И эти негодяи пользовались таким гуманным отношением. Чернокозов – вообще гнусный тип. Любил рассуждать об их нежной дружбе с Вертом, а за глаза говорил всевозможные гадости. Одна дама рассказывала мне, что в узкой компании этот гад называл Верта чуть ли не шулером. Такие вот у Коли были институтские дружки. Другие не намного лучше. Еще в советское время один из этих институтских друзей накатал на Верта анонимку, когда его вместе с другими молодыми ребятами выдвинули на премию имени Ленинского комсомола в области науки. Была такая премия, – мечтательно зажмурился Алиев. – Все тогда было не так.

В ходе этой страстной речи Захарьина и Измайлов незаметно, но выразительно переглядывались. Случилось важнейшее событие – они услышали донос. Конечно, не напрямую, но сказано было достаточно.

– Рауф Агаларович, – изменила тему разговора Захарьина, – вы не могли бы нас просветить по поводу того, чем занимался Верт в последнее время. Ну, в ретроспективе, скажем, полугода.

– Это легко, – сказал Алиев. – Верт всегда занимался наукой. У него было несколько направлений. Большие фундаментальные вещи, которые включали и прогноз нефтяного рынка, и динамику цен. Обоснование уровня добычи и прироста запасов. Были и другие вопросы, связанные с изучением и моделированием геологического строения нефтяных месторождений, залежей и других геологических объектов. Он также создатель двух десятков запатентованных технологий обработки и интерпретации геолого- и геофизических данных. Вот все это, вместе взятое, и было содержанием работы Верта. В последнее же время Николай занимался подготовкой экспертного заключения по Рожковскому лицензионному участку.

Далее последовала короткая, но весьма содержательная лекция об основах недропользования в современной России. Алиев подчеркнул, что в этой системе всегда будет побеждать тот, кто больше знает о предполагаемом или открытом месторождении, кто видит его скрытые резервы. Верт умел видеть это как никто другой.

– Он объяснял, что все дело в применении фирменных технологий. Но я к этому отношусь скептически. Верт был великим геологом, наделенным свыше выдающимся виденьем природы вещей. Конечно, технологии помогали, обеспечивали достоверность результата, но Аллах велик, никакие компьютерные технологии не заменят знаний, воображения, интуиции живого человека. Рожки – венец творчества Верта. Лет пять назад он уже подходил к этой территории. Тогда по этому району готовил диссертацию его ученик Дмитрий Санников. Я могу ошибаться, но думаю, что именно Дима подсказал геологическому руководству «Юнгфрау» повнимательнее посмотреть этот участок. Их с Вертом теория позволяла предположить, что здесь может скрываться чрезвычайно интересное, достаточно крупное и весьма продуктивное месторождение. Анализ данных подтвердил, что все это так.

– Кто работал над экспертизой?

– Состав группы был маленький – от «РИНО» экспертами были Андрей Шведов и Татьяна Волкова, молодые кандидаты наук, от «Юнгфрау» – над экспертизой трудились Дима Санников и этот хмырь Чернокозов. Но, конечно, главным был Верт. Хотя сам он считал, что из Димы Санникова со временем может вырасти очень большой ученый-геолог, вполне сопоставимый с самим Вертом по классу. Он его очень любил.

Чутье подсказывало Захарьиной, что надо развивать достигнутые во время допроса Алиева результаты:

– Рауф Агаларович, а как складывались отношения Верта с нефтяными компаниями?

– Вы знаете, здесь все было достаточно просто. Был ряд средних и мелких компаний, с которыми Верт категорически отказывался иметь дела. Он называл такие компании пиратскими. «Пираты» платили Верту дружной ненавистью. А с остальными у него были прекрасные отношения. В том числе и с нашими гигантами.

– Ну а как же пресловутый конфликт интересов? – спросила Захарьина.

– Защитой от конфликта интересов всегда являлась безукоризненная честность Верта и порядочность наших сотрудников. Если он брался за выполнение договора по какой-то территории для одной компании, он уже не подряжался на выполнение аналогичных работ для других. Ну и так далее. Коммерческая тайна свято сохранялась.

И содержание ответа, и та глубокая убежденность, с которой говорил все это старый бакинец, произвели на «сыщиков» впечатление.

– Разрешите еще один вопрос, – спросила Захарьина. – Скажите, а ваша компания выполняет какие-либо работы за счет государственного бюджета?

Несмотря на сквозившую в облике Алиева скорбь, старик улыбнулся:

– А вы молодец, – сказал он Захарьиной, – зрите в корень. Нет ничего более сладостного, чем распил бюджетных денег. При вашем положении в следственных органах вы, конечно, это знаете.

Захарьина грустно кивнула.

– Так вот, когда Коля вместе с нами создавал Российское инновационное нефтяное общество, он сказал: «Пока я буду у руля, в “РИНО” не будет ни одного рубля бюджетных денег». И провел свою линию в жизнь. Ему заказывали серьезные работы и наше Министерство, да и люди существенно выше, – Рауф Агаларович выразительно ткнул пальцем в потолок, – но все эти работы проводились без оплаты. Так сказать, на общественных началах. Николай Константинович говорил, что по поводу любой бюджетной суммы начнутся разговоры, сколько откатили, сколько отпилили и так далее. Вот каким человеком был наш Верт, – закончил Алиев.

– Каково же было финансовое положение вашей компании при работах на общественных началах? – удивилась Захарьина.

Рауф Агаларович криво усмехнулся:

– Это только часть работы была на общественных началах, а с отечественных нефтяных компаний и наших зарубежных заказчиков Николай брал полным рублем или долларом. Если вас интересует эта сторона, можете повторно поговорить с Соломоном, он ведь был мотором всех этих переговоров.

Захарьина и Измайлов тепло попрощались с Рауфом Агаларовичем.

– Наверное, увидимся еще и поговорим не раз, – заключил Алиев и вышел из кабинета.

Захарьина и Измайлов еще раз многозначительно переглянулись.

– Настало время обсудить создавшееся положение.

Но в это время раздался тревожный стук в дверь кабинета.

– Войдите, – крикнула Захарьина. В комнату вошел чрезвычайно взволнованный Соломон Давидович Марков…

– Уважаемые господа, – сказал Соломон Давидович, – я неожиданно получил информацию, которая может вас заинтересовать.

– Внимательно слушаем вас, – быстро ответила Захарьина.

– Полчаса назад, – начал Марков, – ко мне подошла наша секретарь Клавдия Голицына и сообщила, что вчера сразу после полудня в кабинете Верта был Дима Санников. Но не хочу быть испорченным телефоном.

– Соломон Давидович, – сосредоточенно произнесла Захарьина, – будьте любезны организуйте нам четыре чашечки кофе, а после этого пригласите нервную Клаву к нам. Я вас прошу поприсутствовать при разговоре. Судя по всему, дамочка вам очень доверяет, видит в вас защитника и в вашем присутствии будет говорить свободнее. Информация чрезвычайно важная.