Страница 48 из 53
Но с американцами еще нужно договариваться и им тоже нужно время на подготовку к полету. Как минимум, неделя, не меньше. Значит, вариант отпадает…
Что еще? Какой может быть четвертый вариант? А что если попробовать запустить наш «Буран»?
Нет, не получается. Он должен лететь где-то в конце октября. Значит, сейчас корабль еще полностью не готов к старту. И потом – это первый полет, испытательный, без космонавтов. Сможет ли такая махина в автоматическом режиме сблизиться с нашим «Союзом»? Вряд ли. На нем даже нет аппаратуры для сближения. Да и вообще… Корабль может просто не взлететь с Земли. Черт его знает, какой сюрприз преподнесет техника…
Н-да… Не один вариант спасательной экспедиции не годится… Так, сяк еще второй, но…
Нет, надеяться придется только на свои силы. На то, что все-таки удастся запустить двигатель нормально. Так что, или голова в кустах, или грудь в крестах!»
«Завтра будет трудный день, - устало подумал Ляхов. – Поэтому сейчас нужно расслабиться и уснуть. А там посмотрим… Утро вечера мудренее».
Позднее, уже после завершения космического полета, Владимир Афанасьевич Ляхов вспоминал:
«Самым трудным были бытовые неудобства. Скафандры не снимали, чтобы не замерзнуть. Кресло отлито точно по фигуре, повернуться невозможно. Общий объем спускаемого аппарата – всего три кубометра, он набит возвращаемыми приборами, оборудованием, фото- и киноматериалами, документами, даже рыбки были. Затекали ноги, очень хотелось есть и пить, но аварийный запас не трогали. К трудностям прибавилось и то, что ассенизационное устройство осталось в отстреленном бытовом отсеке… Я не снимаю с себя вины, что после повторного отказа попробовал вновь включить двигатель, поскольку был вариант ввести правильную уставку уже в ходе работы двигателя. Очень хотелось на Землю…»
Почти полностью истекли сутки после аварии, настала ночь, а затем и раннее утро 7 сентября 1988 года. Земля усердно готовила третью попытку спуска на Землю экипажа «Протонов» на корабле «Союз ТМ-5».
Время в космическом корабле тянулось очень медленно. Секундная стрелка на часах в правом углу пульта управления лениво перепрыгивала с деления на деление, отсчитывая минуты до очередного сеанса связи.
- Поспать еще, что ли? - сказал вслух Ляхов и зевнул.
- Я уже выспался, Володя, - откликнулся Абдул, на мгновение оторвавшись от созерцания земной поверхности, проплывавшей под кораблем за круглым окошком иллюминатора. - Ты поспи, если хочешь, командир. Если с Земли будет срочное сообщение, я тебя разбужу.
Ляхов поерзал, устраиваясь поудобнее в кресле - ложементе, и закрыл глаза.
На глухих витках, когда не было прямой связи с Центром управления полетом в подмосковных Подлипках, они с Абдулом проспали больше семи часов. Ляхов и не думал, что после всех тревог и волнений предыдущих суток так легко сможет заснуть. Но общая усталость, несмотря на строгий режим работы и отдыха все-таки накопившаяся за неделю космического полета, в конце концов, дала о себе знать, и уже часа через полтора-два после переноса посадки на следующие сутки и Ляхов, и Моманд расслабленно посапывали в своих креслах.
– Может, давай чего-нибудь перекусим? - предложил Ляхов, не открывая глаз. - Достанем из аварийного запаса упаковку консервов и позавтракаем? Ты как насчет поесть, Абдул?
- Я бы, конечно, не отказался позавтракать, Володя, - дипломатично вздохнул Моманд и сглотнул слюну. - Но давай лучше потерпим. Неизвестно, сколько нам еще придется лететь по орбите.
«Экономь продукты или не экономь - разницы, по сути, никакой. Все равно система очистки воздуха вырубится через пару суток», - подумал про себя Ляхов, а вслух бодрым голосом сказал:
- И то верно. Кстати, если садиться будем все-таки в нерасчетном районе, аварийный запас может ой как пригодиться!
- Угу, - поддакнул Моманд. - А если не есть, то и туалетом, наверное, реже придется пользоваться. Туалетом, которого нет.
- Это ты тоже прав, - Ляхов невесело рассмеялся.
Ему очень хотелось хоть как-то подбодрить афганца. И если афганский коллега считает, что для поддержания духа нужно немного поголодать, - что же, поголодаем за компанию.
- Значит, едой после посадки мы на первое время будем обеспечены? - спросил Абдул.
- Ну, да... На пару дней еды хватит, а потом, если поисковые группы еще не прибудут, можно будет поохотиться или рыбу половить...
- Кстати, о рыбе, - Моманд приподнялся в кресле и протянул руку к мешку из плотного полиэтилена, приклеенному скотчем под светильником. - Надо бы проверить, как тут поживают наши подопечные?
Сегодня утром, как только они вошли в зону радиовидимости подмосковного Центра управления полетом, на связь вышли биологи и попросили достать из контейнера приготовленных к возвращению на Землю живых рыбок. Оказалось, что рыбки не могут долго существовать без света. Ляхов и Моманд вскрыли оранжевый посадочный контейнер, вытащили упакованных в полиэтилен вместе с водой рыбок и приторочили всю эту конструкцию прямо под светильник на потолке.
Моманд осторожно постучал пальцем по заполненному жидкостью пакету. Рыбки обеспокоено задвигались, лениво пошевеливая плавниками.
- Живы, - с удовлетворением констатировал Абдул и снова опустился в кресло. - Интересно, как часто их нужно кормить? И чем?
- Тебе не кажется, что в корабле похолодало? - Ляхов поежился. - ¬¬¬У меня такое ощущение, что температура понизилась на несколько градусов. Ну-ка, посмотри, что там на термометре?
- Восемнадцать градусов по Цельсию, - Моманд бросил короткий взгляд на шкалу термометра.
- О, вот видишь! А вечером было двадцать три. Я точно помню!
- Думаешь, что система терморегулирования забарахлила?
- Кто его знает, - неопределенно пожал плечами Ляхов. - Может, и да. А может, и нет. Пока мы с тобой спали, Центр управления полетом радиокомандой через «Невель» вполне мог изменить температурный режим в корабле. А нам сообщить забыли. Или просто будить не захотели.
- Зачем нужно было менять режим?
- Ну, например, чтобы влага в корабле не накапливалась. Или чтобы стекла наших гермошлемов не запотели. Вот сейчас войдем в зону радиосвязи и спросим.
Наиболее запомнившейся в эти долгие часы полета по околоземной орбите проблемой для командира экипажа был решительный отказ афганского космонавта мочиться прямо под себя, в скафандр. Ляхов прекрасно понимал, что если пойти на спуск, где и в штатном-то варианте обязательны четырехкратные перегрузки, полный мочевой пузырь Абдула Ахада Моманда может просто разорваться. Владимир Афанасьевич несколько раз за сутки полета по околоземной орбите настаивал на выполнении афганским космонавтом этой простой «физиологической процедуры», но Моманд, - стеснительный и религиозный человек, не соглашался ни в какую:
- Мне этого не позволяет Аллах. Он не простит такой грех!
- Миленький, родненький, - буквально умолял его командир корабля, - да ты мне на Земле нужен живым! Слышишь, как булькает у нас внутри? Давай, не стесняйся. Перед Аллахом я, командир, отвечу, если что будет не так. Да никто и не узнает об этом «грехе»: клянусь, как только приземлимся, нас в молоке искупают!
Но Моманд был неумолим.
Однако когда около двух часов ночи «СоюзТМ» оказался в пределах прямой связи с Центром управления в Подмосковье, вопросы о небольшом понижении температуры в спускаемом аппарате и проблемы мочеиспускания афганского космонавта отпали сами собой.
- Володя, - Ляхов безошибочно узнал пробившийся сквозь легкое потрескивание помех голос Рюмина, - сейчас постарайтесь с Абдулом работать очень быстро и точно. Все вопросы переносим «на потом». Понятно?