Страница 61 из 78
Но все они все-таки сумели удержаться в определенных рамках. А вот у Георгия Шонина пристрастие к алкоголю со временем стало перерастать в пагубную привычку, в желание, с которым сам Шонин уже не в силах был совладать. Это не было секретом. Падение космонавта происходило на глазах у его друзей и сослуживцев - Алексея Леонова, замполита отряда космонавтов Николая Некирясова и многих других. И они, не поднимая шума, скрывая горькую правду от начальства, - и, прежде всего, от эмоционального и скорого на расправу генерала Николая Петровича Каманина, - пытались помочь своему другу побороть свалившуюся на него беду.
А жизнь шла своим чередом. 23 мая 1970 года в семье Георгия Шонина родилась дочь. Девочку назвали Ольгой. Теперь в семье Георгия и Лидии Шониных было трое детей: приемная дочь Нина (родилась 9 сентября 1955 года), сын Андрей и малышка Олечка.
В те годы Георгий Шонин часто общался с актерами кино и театра. Ему очень понравился фильм «Укрощение огня», в котором снимались Кирилл Лавров и Ада Роговцева. Как-то он признался Роговцевой: «Когда там, в космосе, думаешь о такой женщине, как Наташа Башкирцева, становится легче на душе».
В 1970 году состоялся дебют ансамбля «Червона рута», созданного Анатолием Евдокименко. Первое выступление прошло в Доме культуры Звездного городка. Для ансамбля это было поистине боевое крещение: все без исключения эстрадные артисты страны в то время считали за честь выступить перед космонавтами. К концертам в Звездном городке относились как к самым ответственным просмотрам. «Червона рута» первый экзамен сдала успешно. «Ваши песни, – сказал артистам летчик-космонавт Георгий Шонин, – мы понесем в сердцах в космические просторы».
Не один раз встречался Георгий Шонин и с Владимиром Высоцким.
И почти все встречи с артистами и деятелями культуры заканчивались обильными возлияниями на фуршетах и дружеских вечеринках…
После проигрыша лунной гонки советская космонавтика оказалась на перепутье. «Плестись в хвосте у американцев» и высаживаться на Луну вторыми особого смысла не было: многие задачи по исследованию лунной поверхности уже успешно решали роботы-автоматы. Поэтому СССР срочно нужна была новая большая пилотируемая космическая программа, достойная уровня великой мировой державы.
«Сейчас я не способен восстановить в деталях историю самих истоков идеи, которая радикальным образом повлияла на дальнейшую судьбу нашей космонавтики. – вспоминает Борис Евсеевич Черток на страницах своей книги «Лунная гонка». - Более того, теперь можно утверждать, что космические программы XXI века США, России, стран Европы и Японии по созданию международной орбитальной станции берут начало от идей, обсуждавшихся осенью 1969 года в сравнительно небольшой компании. В этой компании захватил инициативу Константин Феоктистов. Образовалась своего рода группа «заговорщиков». Не могу достоверно назвать автора самой крамольной и агрессивной части разрабатываемых предложений. Подобного рода просветления нисходят сразу на группу лиц, подобно тому, как великие идеи осеняют одновременно разных изобретателей в разных странах. Кто-то первый заикнулся, а затем все «заговорщики» с восторгом подхватили… На Филях (т.е. на фирме, которой руководил известный советский конструктор ракетно-космических систем В.Н.Челомей – С.Ч.) лежат уже готовые корпуса орбитальной станции «Алмаз». Надо их использовать, начинив приспособленными для новых великих целей системами «Союза», - это куда проще!»
«На Филях», в фирме Владимира Челомея, действительно создавалась военная орбитальная пилотируемая станция «Алмаз». Однако дело шло медленно. Были готовы корпуса будущей орбитальной станции, но задерживалось изготовление ее приборного оснащения. Владимир Челомей категорически отказывался ускорить процесс создания «Алмаза» за счёт ухудшения его характеристик.
«Заговорщики» с фирмы Мишина обратились в ЦК партии и правительство со своей идеей быстрого создания орбитальной станции на основе комбинации корпусов «Алмаза» и приборно-аппаратного оснащения космического корабля «Союз». В «верхах» идея понравилась. 9 февраля 1970 года было принято специальное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №105-41 по этому вопросу. У Владимира Николаевича Челомея в приказном порядке отобрали несколько экземпляров корпусов «Алмаза» и передали в Центральное конструкторское бюро экспериментального машиностроения Василию Павловичу Мишину, потребовав от него в кратчайшие сроки изготовить и запустить упрощенный вариант орбитальной станции. Мишин, кстати, был очень недоволен своеволием свои сотрудников – «заговорщиков» во главе с Константином Феоктистовым. Но что поделаешь, задание ЦК партии и правительства получено, его нужно выполнять. Так на свет родилась программа советских пилотируемых орбитальных станций, которые впоследствии назвали «Салют» (в самом ЦКБЭМ у станции было несколько наименований – ДОС (Долговременная орбитальная станция), изделие 17К, станция «Заря»). Эта программа действительно позволила СССР на этом направлении обогнать США. И целых два года – с апреля 1971 по май 1973, до запуска американской станции «Скайлэб», – Советский Союз был «впереди планеты всей» в области создания долговременных космических станций.
Программа полета советской орбитальной станции выглядела следующим образом. Сначала ракета-носитель «Протон» выводила на околоземную орбиту саму станцию в беспилотном варианте. Через несколько дней на станцию в космическом корабле «Союз» должен был прилететь экипаж, состоящий из трех космонавтов. Переходить из корабля на станцию через открытый космос в скафандрах, как это было во время стыковки космических кораблей «Союз–4» и «Союз–5», было очень неудобно. Поэтому для доставки экипажей на орбитальную станцию создали новый вариант космического корабля «Союз» 7К-Т («Т» означало транспортный), заводской индекс 11Ф615А8. Главным отличием от «старого» корабля «Союз» серии 7К-ОК было наличие на корабле нового стыковочного узла с внутренним люком для перехода космонавтов на борт орбитальной станции.
Весной 1970 года стало ясно, что станция вскоре начнет летать. Для работ на орбитальной станции назначались несколько экипажей. Сразу устанавливался порядок их полетов, который в дальнейшем, в основном, соблюдался.
23 апреля 1970 года Василий Павлович Мишин направил в Центр подготовки космонавтов свои соображения по составу экипажей для полетов на первую орбитальную станцию (в переписке ее стали именовать ДОС-1 – долговременная орбитальная станция). Мишин предлагал сформировать команды космонавтов следующим образом:
А) Первый экипаж: Владимир Шаталов – командир, Алексей Елисеев – бортинженер, Николай Рукавишников – космонавт-исследователь;
Б) Второй экипаж: Георгий Шонин – командир, Валерий Кубасов – бортинженер, Петр Колодин – космонавт-исследователь;
В) Третий экипаж: Борис Волынов – командир, Константин Феоктистов – бортинженер, Виктор Пацаев – космонавт-исследователь;
Г) Четвертый экипаж: Евгений Хрунов – командир, Владислав Волков – бортинженер, Виталий Севастьянов - космонавт-исследователь.
Георгий Шонин снова оказался в «космической обойме». Он очень хорошо справился со своими обязанностями командира корабля во время полета «Союза-6», и теперь ему готовы были доверить командование вторым экипажем для полета на орбитальную станцию. Поскольку предполагалось, что на ДОС поочередно полетят две или даже три экспедиции, шанс снова побывать в космосе был достаточно высок.
Однако генерал Каманин в самой категорической форме отверг это предложение Мишина по составу экипажей будущей орбитальной станции. Он полагал, что состав экипажей должен предлагать Центр подготовки космонавтов, а не руководитель конструкторского бюро, на котором создается космическая техника. Разговор Мишина и Каманина был острым, оба не сдерживали своих эмоций и, в конце концов, перешли на личности.