Его позывной - "Антей"

Георгий Шонин и Валерий Кубасов сразу поняли, что могло бы произойти. Стена орбитального отсека, сделанная из алюминиевого сплава, в месте прожига декоративной обшивки подверглась серьезному термическому воздействию и в любой момент – тем более, при перемене давления в орбитальном отсеке, что космонавты и делали неоднократно, - могла просто лопнуть. Произошла бы взрывная разгерметизация всего орбитального отсека. Поскольку оба космонавта отправились в полет без скафандров, они неминуемо бы погибли.

Поэтому Георгий Шонин и Валерий Кубасов ретировались в спускаемый аппарат и тщательно закрыли люк в орбитальный отсек.

Некоторое время они сидели в своих ложементах и тщательно обдумывали сложившуюся ситуацию. Рабочий стол, на котором находились полученные такой дорогой ценой сварочные образцы, остался в орбитальном отсеке. Если эти образцы не забрать и не перенести в спускаемый аппарат, они будут потеряны: орбитальный отсек отделяется от корабля перед возвращением на Землю.

Космонавты включили телекамеру и начали подробный осмотр орбитального отсека. Установка «Вулкан», как им показалось, все еще дымилась. Приборы показывали, что герметичность орбитального отсека не нарушена. Во всяком случае, пока…

Решили все же попытаться забрать полученные во время сварки образцы. Для подстраховки немного снизили давление внутри орбитального отсека – чтобы чуть-чуть снять напряжение на поврежденной обшивке корабля. Исходили из предположения, что если при большом давлении отсек не лопнул, то он не потеряет герметичности и при уменьшенном.

За образцами в орбитальный отсек пошел Валерий Кубасов. Как бортинженер, он лучше Георгия Шонина разбирался в устройстве установки «Вулкан» и стола с закрепленными на нем образцами. Шонин должен был страховать Кубасова у открытого люка в спускаемый аппарат. Договорились, что в случае внезапной разгерметизации орбитального отсека из-за разрыва оболочки, Шонин должен немедленно захлопнуть люк, оставив Кубасова в орбитальном отсеке. Это был единственный шанс спастись хотя бы одному из космонавтов. На Земле, после окончания полета, Георгий Шонин признается: «Я бы никогда не стал этого делать, и все равно полез бы вытаскивать Валерия. А там – будь что будет!»

Но оболочка орбитального отсека выдержала перепад давлений и не лопнула. Валерий Кубасов быстро собрал образцы и вернулся в спускаемый аппарат. Люк между отсеками снова был герметично закрыт.

На протяжении следующих трех витков, до самой посадки на Землю, космонавты больше не рискнули выходить в орбитальный отсек.

«Уже после посадки на Землю «Союза–6», - вспоминал Валерий Кубасов, - специалистам удалось выяснить, что (при работе с установкой «Вулкан» – С.Ч.), оказывается, неправильно было учтено влияние магнитного поля Земли. Из-за этого изменилась фокусировка электронного луча и вместо сварки у нас вышла резка…»

Отрицательный результат – это, как известно, тоже результат. Тем более, если его надлежащим образом обосновать. После завершения полета «Союза–6» стали на полном серьезе говорить, что резка металлов была запланирована в ходе проведения эксперимента по сварке еще изначально, еще при подготовке к космической экспедиции на Земле…

Значение проведенного Георгием Шониным и Валерием Кубасовым эксперимента даже сегодня сложно переоценить. По своему научному и практическому значению он намного перевесил все другие эксперименты, проведенные во время космической экспедиции трех кораблей «Союз». Историки космонавтики считают, что это был первый технологический эксперимент, выполненный космонавтами на борту пилотируемого космического аппарата. Впервые были выяснены особенности сварки различных металлов в условиях невесомости и космического вакуума. Вряд ли есть необходимость доказывать, насколько важен этот эксперимент для перспективных работ по монтажу непосредственно в космическом пространстве конструкций крупных орбитальных станций с применением сварки металлов.

В условиях орбитального полета с помощью острофокусного электронного луча были выполнены:

- автоматическая сварка тонколистовой нержавеющей стали и титанового сплава;

- разделительная резка сплавов алюминия и титана;

- исследования поведения ванны расплавленного металла большего объема, чем в условиях летающей лаборатории.

Было показано, что процессы плавления, сварки и резки электронным лучом на орбите протекают стабильно, обеспечивая необходимые условия для нормального формирования сварных соединений и поверхностей резов.

Основные параметры режима сварки плавящимся электродом, а также структура шва и зоны термического влияния, полученные на корабле «Союз-6», оставались практически такими же, как и в летающей лаборатории. Форма и качество швов, полученных этим способом на нержавеющих сталях класса 18–8 и титановых сплавах, были вполне удовлетворительными.

Сварка сжатой дугой низкого давления на установке «Вулкан» не дала ожидаемых результатов.

В ходе проведения технологических экспериментов по сварке на борту «Союза-6» имел место целый ряд отказов техники:

- не зажглась плазма при проведении плазменной сварки, в результате образцы оказались не сварены;

- во время сварки плавящимся электродом из-за неравномерного вращения рабочего стола с образцами сварной шов получился неровным.

Проведенный с помощью установки «Вулкан» эксперимент показал, что сварка металлов плавлением в условиях невесомости и космического вакуума вполне возможна. Уже в обозримом будущем в космосе с технологической точки зрения вполне возможно создание специальных производств, в которых использовались бы условия космического полета - невесомость, вакуум и низкие температуры. В космосе можно создавать новые, совершенно необычные материалы. Могут быть созданы не только металлы с невиданными на Земле свойствами – прочные, как сталь, и легкие, как алюминий. Могут также появиться и новые композитные материалы, то есть сплавы металлов с пластмассами или керамикой, сверхчистые и очень крупные кристаллы для электрон­ной промышленности, различные медикаменты и многое другое.

Незадолго до полудня 16 октября Георгий Шонин и Валерий Кубасов стали готовиться к посадке. В расчетное время на торможение включился двигатель космического корабля. Произошло разделение отсеков. От спускаемого аппарата, в котором находились космонавты, отделились орбитальный и приборно-агрегатный отсеки.

Спускаемый аппарат потерял орбитальную скорость и стал постепенно погружаться в земную атмосферу. Начались перегрузки. По стеклу иллюминатора космического корабля поползли синеватые языки пламени.

«Чем глубже мы «погружались» в атмосферу, - вспоминал позднее Георгий Шонин, - тем все более мощным становилось пламя. Теперь оно стало желто-оранжевым. Там, за обшивкой корабля, уже бушевала настоящая огненная буря, температура которой была несколько сот градусов. Мы с Валерием с любопытством наблюдаем за ней.

- Жора, у тебя не греется спина, ты ничего не чувствуешь? - слышу вдруг немного обеспокоенный голос Валерия.

Мы летели спиной к огненному потоку, набегавшему на спускаемый аппарат. То есть мы как бы лежали на теплозащитном экране, который принимал на себя всю основную тепловую нагрузку. До вопроса Валерия я ничего особенного не ощущал. А здесь мне стало казаться, что моей спине и шее действительно становится жарко. Слегка расслабив привязные ремни, я приподнялся из ложемента и посмотрел на термометр. Внутри спускаемого аппарата было всего 21 градус по Цельсию!

- Эмоции, - облегченно улыбнулся Валерий.

Пока мы занимались определением температуры в корабле и «укрощением» своих эмоций, перегрузка стала ощутимой. Слышно было, как трудолюбиво «сопят» за бортом сопла системы управления спуском, удерживая корабль на оптимальной траектории.