Письма из Тартара

— Сэр Роберт, — Искандер ответил тем же движением, но голос его оставался холодным, как снег на вершинах северных гор.

— Как ваши развлечения с этим бродягой? Стало ли ему лучше?

Искандер испытал мгновенное, но почти нестерпимое желание ударить Глостера по лицу.

Всё время, что этот человек находился на этой территории, спектр чувств, которые испытывал по отношению к нему Искандер, колебался в промежутке между ледяной ненавистью и холодной яростью. Сэр Роберт как будто бы вовсе не понимал, какую реакцию он вызывает. Глядя на изнеженное лицо хозяина замка, на его узкие плечи и холёные руки, он явно думал, что надавить на этого человека и добиться от него повиновения будет нетрудно.

Искандер злился на себя, когда в голове его мелькала мысль, что Глостер прав. С самой первой их встречи Иарлэйту так и не удалось поколебать позиции командира рыцарского отряда. Он допускал, что мог бы справиться в одиночку и с Глостером, и с любым из его людей… И может быть даже со всеми ними сразу. Но он не мог и не хотел в одиночку выступать против короля. Он не знал, что происходит на востоке и каково на деле влияние этого человека.

Искандер не хотел затевать войну и наживать врагов. Всё, чего он хотел, это чтобы Глостер исчез, предоставив ему возможность и дальше спокойно жить в этом замке на самой окраине обитаемой земли, не лезть в чужие дела и просто ждать, когда Меолан вернётся домой.

— Спасибо, мой досуг проходит хорошо, — после паузы произнёс он. — И человек, которого я милостью божьей сумел спасти от неминуемой смерти, идёт на поправку. Прямо сейчас я хотел бы проверить состояние его ран.

— Разве бродяга заслуживает столь пристального внимания такого благородного и возвышенного человека как вы? — при этих словах рука Глостера упёрлась в стену возле головы Иарлэйта, перекрывая ему возможность отойти в сторону.

Тот скрестил руки на груди и спрятал кисти в широких рукавах бархатного блио, чтобы только не дать разглядеть Глостеру, как сжимаются его пальцы и белеют костяшки.

— Все люди равны перед богом. И каждая жизнь бесценна.

Очевидные для Искандера истины для Роберта явно не значили ничего.

— Я хотел бы предложить вам развлечение получше, — продолжил тот. — Слышал, ваша вчерашняя охота окончилась ничем?

— Странные слухи. Мы только что говорили о том, что я доставил в замок редкую дичь.

— Вы собираетесь её съесть?

— Мне вполне хватает фруктов и овощей.

Глостер явно намекал на то, чтобы отправиться на охоту вдвоём, но Иарлэйт предпочёл бы питаться одной семечковой кашей круглый год, только бы не пришлось провести вместе с этим человеком день.

— Я буду молиться об исцелении нашего гостя и возвращении моего доброго друга, — продолжил он. — Пост укрепляет сердце и помогает молитве. Прошу меня простить, полагаю, стоит приступить прямо сейчас.

Иарлэйт без труда поднырнул под руку Глостера и, стараясь не слишком торопиться, двинулся в направлении башни.

Первоначально заметив, что Иарлэйт встаёт из-за стола, Дезмонд собирался использовать несколько минут уединения, чтобы попытаться связаться с Аэцием. Он доверял Галактиону больше, чем кому-либо в Ордене, и к тому же знал, что сам наставник будет беспокоиться о его исчезновении.

Однако, когда через минуту Иарлэйт снова появился в зоне видимости и к тому же оказался лицом к лицу с тем неприятным мужчиной с заднего двора, Дезмонд на какое-то время замер с передатчиком в руках.

К тому времени, когда Иарлэйт вошёл к нему в комнату, на губах Дезмонда вертелся один единственный вопрос:

— Чего он от тебя хотел?

Тот замер на пороге, пытаясь понять, кого касаются эти слова.

— А… он, — наконец произнёс о’Доэрти и закрыл за спиной дверь. — Он хочет мой замок, мою землю… И, скорее всего, меня.

Дезмонд молчал. Этого пояснения было достаточно, чтобы ему захотелось убить мужчину в белом плаще здесь и сейчас.

— Мне нужно посмотреть твоё плечо, — сменил тему Иарлэйт и, взяв Аркана за локоть, подвёл к кровати. Усадил и принялся снимать повязку.

Его руки касались покрытой ссадинами кожи, и по телу Дезмонда мгновенно разливалась прохлада.

— У тебя интересный амулет, — тем временем произнёс Искандер, искоса поглядывая на эту любопытную вещь. В библиотеке он так ничего и не нашёл.

— Он не такой уж дорогой, — с деланой рассеянностью произнёс Дезмонд. Он наблюдал за движениями длинных пальцев и чувствовал, как от одного их вида напрягается его собственное тело.

— Я читаю на нескольких языках, но знаков на нём не разобрал.

Дезмонд помолчал. «Ещё бы ты их разобрал», — подумал он. Впрочем, он и не знал, на скольких языках говорит Иарлэйт. Земные наречия, основанные на одном единственном алфавите, давались Искандеру более чем легко, потому как ещё во времена обучения в Ордене Звёздного Света, он испытывал интерес к древним рукописям. А древние рукописи по большей части писались на устаревших языках. Когда-то давно, задолго до того, как культуры Империи перемешались в единый слоистый коктейль, на Нимее над всеми другими доминировали два языка — тёмный и светлый краи. Два диалекта, имевшие общую основу и существенно расходившиеся между собой. Ни один из них не стал основой нового галактического языка, потому что выбор одного из них стал бы поводом для разжигания внутренней вражды. Астрей, укрепляя власть, выбрал третий язык, происходивший от ещё более древних наречий — саус. К моменту начала последней войны большинство обитателей империи говорили на его весьма упрощённой версии.

Однако Искандер хорошо владел и саус, и светлым краи, и позднеимперским языком — само собой, тоже.

Дезмонд едва заметно улыбнулся и очертил кончиками пальцев вырезанные на мягком металле буквы.

— Неудивительно, что ты не знаешь этого языка, — сказал он вслух. — А слова… не несут в себе угрозы. Здесь написано: «Беги за солнцем».

— «Беги за солнцем…» — повторил Искандер и нахмурился, тщетно пытаясь вспомнить, где мог слышать эти слова. Они отдавались едва заметным ощущением де жа вю, но понять, к чему относится это чувство, он никак не мог.

— Как моя рана? — продолжая улыбаться, Дезмонд поднял взгляд на его лицо. Он не сомневался, что перелом заживёт через пару дней.

— Плохо, — к его удивлению ответил о’Доэрти. — Ты не только серьёзно повредил кость, но и порвал связки.

Иарлэйт помолчал, не зная как продолжить:

— Многие после такой раны уже не могут владеть рукой.

Дезмонд молча смотрел на него, не до конца доверяя его словам. Очевидно, медицина этого мира была весьма слаба. Наверняка по возвращении в орден ранение удалось бы залечить без проблем. И всё же… от слов Иарлэйта по спине пробежал холодок. Если чего-то Дезмонд и боялся, то это оказаться беспомощным. А парализованная рука не позволила бы ему держать в руках оружие. «Хуже некуда», — подумал он про себя. Скользнул взглядом к амулету, раздумывая о том, что стоило бы поспешить с возвращением… И тут же отбросил эту мысль, потому что перед мысленным взором его появилось неприятное лицо мужчины в белом плаще.

— Я справлюсь, — спокойно сказал он.

— Очень надеюсь, — напряжённо ответил Иарлэйт и принялся накладывать повязку назад.

Какое-то время Дезмонд продолжал пристально наблюдать за его движениями, а затем негромко спросил:

— То, как ты меня лечил. Часто ли такие навыки встречаются на вашей Земле?

Искандер вздрогнул и замер, не глядя на него. То, как Дезмонд произнёс последние слова, и то, как он задал этот вопрос, заставляло увидеть в сказанном двойном смысл. Но Иарлэйт по-прежнему не знал, кто перед ним и можно ли этому человеку доверять.

— Я владею особыми навыками целительства, — он приподнял лицо и мягко улыбнулся, но взгляд лорда оставался пристальным и холодным, как будто он ожидал реакции Дезмонда на свои слова.

— Эти навыки часто называют магией, — ответил тот. Слово, которое скользнуло на язык благодаря переводчику, по-разному звучало на языках разных планет. Смысл его, тем не менее, был один — то, что нельзя объяснить. То, что умели в Империи, но больше не умеет почти никто.