Пленники Цирцеи

– Счастливо здравствовать, сударыня! Случайно не ведаете, что за напасть горько сокрушила миленькую девушку? Красоту невзначай на слезинки разменяет.

– Мог бы и по имени её назвать. Ведь так же, как я, уже подслушал его? Другие мысли прочитать силёнок не хватило. Да, пришелец? – Я кивнул. – Тяжело тебе на чужбине. Ну да ладно. Ей тоже не сладко. Она летит на Алаоло, отложить свои первые яйца. Милый, но непутёвый избранник не соберет ей общества. Он подло уменьшает страдания другой кены. – Гибкое тело Тисами судорожно трепещет под кружевным комбинезоном. И мне её по-человечески жаль. Нужно срочно утешить.

– Мадмуазель, вы прекрасны и молоды. Вы ещё найдёте своё счастье, – неуклюже увещеваю Тисами.

Она замирает от неожиданности. Поворачивает ко мне изящное, не испорченное косметикой личико и как ни в чём не бывало молвит:

– Дорогой мой Фобос Глюк с далёкой и таинственной планеты Земля. Я тоже рада познакомиться и благодарна за сочувствие. Ты возмутительно некрасивый и опьяняюще экзотический. Потому тоже мне нравишься. Я согласна смягчить позор гуманоида. А ты рискнёшь взять на себя страдания кены?

Посредница, противно булькая, разражается местной вариацией хохота. Но тут же извиняясь бормочет:

– Снести две тысячи яиц очень непросто. Можно умереть от боли, лопнуть. Современные приёмники яиц и инкубаторы, конечно, сделают всё возможное. Но когда кавалер позволяет своей даме влезть в его шкуру и там, внутри него, произвести кладку, ей намного легче. И восстанавливается она в таком случае гораздо быстрее. Конечно, ты заметил, как она прекрасна, ощутил каждой внутренней щетинкой хорды. Отцовский подвиг отольётся тебе сполна, не обижайся, ну самой что ни наесть неземной красотой. Только пойми, боюсь, ты не готов. Хвост даю на отсечение, погибнешь. А если выживешь, то остаток сил израсходуешь на донашиванье чужих детёнышей. Благородно, но глупо.

Только и успел подумать: «Ну ничего себе, конфуз!», как вдруг за спиной заскрежетало.

– Так-то оно так, но, к сожалению, он токсичен. И никаких внутренних щетинок на хорде не имеет. Фобос переварит несчастную Тисами вместе с её потомством, как охотничью сосиску. – В ответ отовсюду поползли раздосадованные, негодующие и напуганные всхлипы и вскрики вперемешку с замечаниями на тему «Каких только чудовищ и монстров не рождает мать Вселенная».

– Пойдём-ка, брат покурим. Я тебе мозги на место поставлю.

Комнаты для курения в каждом отделении астра порта. Умопомрачительно. Неужели и братья по разуму пристрастились к никотиновой забаве?

– И давай сразу договоримся, друг, вопросы задавать вслух. Я не умею как эти, – новый собеседник указал кончиком ласты на кенов, – мысли читать. И вашу мимику изучал лишь в теории. Но на этот незаданный вопрос с превеликим удовольствием отвечу. Присмотрись смелее. С кем из мифов я родственен?

Разница восприятий камуфлировала и искажала привычные вещи. Рекламно-информационные интерьеры кены оформляли не для землян. Их постоянным источником доходов по-прежнему служили не мы. Расы другого типа с диапазонами сканирования информации, отличными от наших стандартов, восторгались бы. Но меня каменные выступы, занавешенные мутной, слепой пеленой, не то чтобы не впечатляли, скорее дезориентировали. Зловредный, чужой фон милосердно выключился. Зрение, наконец, сфокусировалось, до меня дошло.

– Эврика! Золотой лягушонок. Вас рисовали и вырезали из золота индейцы Центральной Америки. Дерзну предположить, собственно, вы к нам завезли табак.

– И кофе, и кукурузу, и точные карты, и игрушки на колёсиках. А вот сифилис пришёл не из наших мест, а из тех, куда ты собираешься. Второй раз тебе хочу жизнь спасти. Пойдёшь со мной. Я капитан вполне приличной пиратской пироги. Такие места покажу. Ты же романтик! Соглашайся. Мне как раз для свершения новой задумки человек нужен. Прикинь, ни у кого в команде человека нет, а у меня есть. Да мы астероиды вывихнем!

Толстая бордово-коричневая сигара так смачно раскурилась, что мне уже представлялись далёкие звёздные системы с их несметными сокровищами. На языке сформировалось чёткое мужское слово «да». Хотя нет. Чья-то прохладная ладонь мягко легла на моё плечо. Я обернулся и, подобно мухе в густой и клейкой паутине, отыскал себя во взгляде Чжуоу. А предыдущий авантюрно квакающий собеседник мигом испарился, и след простыл.

– Доброго множества лун, Фобос Глюк! Со дня заключения сделки я шкурно заинтересован в твоих взлётах и падениях. Победы стимулируют продолжение пути, кружат голову, толкают на безрассудство. В них посеяно зерно интригующей алчности и будущих промахов, закономерно приводящих к смертельной опасности. Увлекательная игра. Обретённые навыки и таланты выплёскивают на более высокий уровень. Ринг солиднее, соперник круче, ставки выше. Бесконечная битва за самосовершенствование. Потенциально однажды сравняешься с тренером. Огорошишь, сокрушишь в пух и прах его. А когда превзойдёшь, сможешь устанавливать и диктовать правила. – Он явился, чтобы провожать или отсоветовать?

– Бесчисленного кометного наваждения! Знаю и помню, каждый день моей смерти стоит нашего бессмертия! – Я неучтиво прервал своего загадочного покровителя, поскольку сам должен был произнести это принявшееся волшебным заклинание.

– Верно, мой друг, но с одним «но». Твой риск оправдан только там, где я могу вмещаться. А в данном случае он лишён мотивации. В космосе, как и на Земле, есть свои зыбучие пески и трясины. Космос масштабней и страшней. В роли обречённого на гибель путника оказываются пространство и время. Для меня это западня. Знаешь, что будет, если я приму её приглашение? Там меня расскажут, как сказку, под которую уснёт и станет дурным сном не только моя Вселенная. Зато гать обретёт невероятную силу, расцветёт пышным букетом, да что там, безбрежным полем хищных галактик. Флорист сравнил бы такую аномалию с озверевшей орхидеей. Коварный цветок вкусно и весело пообедал и теперь способен на безудержное размножение. Ты ведь собрался в систему Троя, в сети трёх сумасшедших звёзд? Почему? – В голосе чужого бога притаился адский страх, точно я умышленно намерен заманить и смолоть в кварковую пыль, развеять дух.

– Витают слухи о том, что там оседло обустроились люди. Воздвигли полноценные поселения, города, мегаполисы. Заселили и преобразовали около десятка планет. Условия, уклад жизни те же, что на Родине десятки лет назад. Надоело гостить и скитаться. Нестерпимо хочется домой. Интуитивно тянет к своим братьям и сёстрам, если не родным, то и седьмая вода на киселе сгодиться. – Я твёрдо отстаивал свободу и право на выбор. Договор с Чжуоу не ограничивал переезды.

– Тянет? И куда? В область, выпавшую из астрономических карт, невидимую ни одним телескопом? А подобные виды могут оказаться страшнее себя самого. Помнишь, когда-то, кажется, в шестом классе, после переходного экзамена по английскому языку ты подобрал птенца сороки? – Чжуоу впервые на моей памяти нервничал. Мои воспоминания – припрятанный в рукаве козырный туз. Неужели игра близка к развязке? Значит, для победы нужно не поддаваться на провокации.

– Естественно, не забыл. Маленький несчастный комочек перьев казался поначалу нежизнеспособным. Отказывался от пищи, не двигался. Но в первый же день по телевизору показали, как выхаживают ровесников, выпавших из гнёзд. Наша птичка, мы назвали её Люба, учуяв близкие и понятные звуки, закричала в ответ, встрепенулась и ожила. Ей приходилось балансировать на одной лапке, поскольку вторая оказалась сломанной. Первую ночь Люба спала с широко расставленными крыльями. Иначе на бортике ящика не усидеть. Утром наложили шину. И очень скоро конечность срослась и заработала. Как сейчас помню. Я осторожно пальцем щекотал грудку удочерённой птахи. Она какое-то время издавала звуки, похожие на мурлыканье. А затем, стоя на одной лапке, другой нежно отталкивала мой палец. Показывала, что с ней полный порядок. Четыре недели она жила у нас на балконе. У близких друзей клетки и цепи не в чести. Просила истошными криками кормить себя и поить через каждые пять минут. Без устали справляла нужду и потешала нас своими выходками. То ворону озадачит орлиным криком, то кота от подъезда собачим лаем прогонит. А потом, отпросившись, благополучно улетела.