Страница 3 из 12
Я беззаботно подцепил на вилку ярко-зелёный ломтик с нотками полыни, арбуза и морского ветра. Проглотил не разжёвывая, лакомство быстрее сахара растворялось во рту. Как послевкусие пробил озноб, волнение и горечь преломились во мне и заиграли тончайшим лезвием радуги.
«Выходит, я – магический кристалл, а это яство – свет звезды далёкой? Пока твой друг жевать не перестал, не лебези, не хлопочи, не окай».
Сочинил экспромт, а вслух спросил:
– Чжуоу, будьте любезны, откройте непостижимую тайну блюда диковинного. И начните с его имени, – просительно потряс освободившимся столовым прибором.
– «Искушение Богов». Способствует творческому всплеску. При регулярном употреблении развивается в гениальность. Неотвратимо вызывает привыкание, переходящее в зависимость. Побочные действия: успех, слава, зазнайство, грехопадение. Противопоказано кормящим матерям. Отпрыски толстеют, наглеют.
– Я целиком и полностью союзен. Просто прописная истина. Пальчики оближешь!
– Тогда Чёрт объяснит систему более щедрой оплаты за столь романтическое бескорыстие. Что ж, по рукам! – Мягко обволакивающее рукопожатие.
Чжуоу на ходу протянул официанту чек, торопливо пояснив:
– Сдачу ему, – кивок в мою сторону. – Мне пора. Да и с деньгами я не дружу. Они предатели, секстою, провокаторы, монстры, притворяющиеся бумажками.
И тут же исчез, будто и не появлялся. Обстановка и настроение восстанавливались в банально прозаичные тона. Вернулся маленький улыбчивый азиат с двумя чемоданами сдачи наличными. Теперь торжественность его вида кричала: «Сделка состоялась. Ура!»
– Такси ждёт вас. Пойдёмте, я провожу. – Заботливо упрятал мою разнеженную уютом плоть в новенький плащ. Вопреки нетронутой этикетке, вещь объявилась моей прежней. Мы признали друг друга, заранее сравнявшись теплом и запахом. Но словно кто-то переписал её биографию. Вместо детского дома, именуемого швейной фабрикой, торжественно значилось: «Накидка из шерстяного сукна сотворена и воспитана великим мастером, настоящим Богом портняжного искусства». Шляпа и зонт молчаливо навязывали трогательную легенду о том, кем и когда они подарены. С предметами гардероба неадекватно спорить. Зато подавальщик обязан истолковать неуместную, услужливую благотворительность.
– Кто же вы? – не удержался я. – Откуда столько блаженного глянца и оптимизма?
– Хранитель договора, свидетель и судья. Чжуоу обеспечивает безбедную жизнь моей семье. А Фобос Глюк делает её вечной. Пока договор в силе, многочисленная родня хранителя, как и он сам, здравствуют, ни в чём не нуждаясь. Поскольку отвлекаться хоть на докторов, хоть на хлеб насущный мне отныне не положено. А данное соглашение рассчитано на нетленную вечность.
Как говорил один жуликоватый, находчивый литературный герой: «Вот и сбылась мечта идиота!» Примерно через сутки я очнулся, нет, не в больничной палате, не у себя дома и не на рабочем месте. Звонил, да что там, разрывался телефон. Рефлекторная попытка его найти обнаружила меня в мусорном баке. Нащупал, попытался одним рывком извлечь средство связи из-под грязного подгузника. Помешала маленькая серая крыса. То ли вещица моя приглянулась зверьку, то ли стала частью его гнезда. Но, в конце концов, острые зубки и цепкие лапки уступили проворной руке. И голос шефа возвестил: «Прочитал твои свежие наработки. Это шедевр! Когда только ты успел?»
С тех пор провалы в памяти участились. Пропорционально тому усилились и умножились мои таланты.
Глава 1. Долгие проводы
Вокзалы, аэропорты, астразалы и многоканальные переходные модули, прозванные кем-то из землян распылителями, не просто родственники, у них душа одна на всех. Многоликая вездесущая тварь, она есть везде и в каждом. Опоздания, таможенные неурядицы, встречи, разлуки безотказно, по умолчанию служат ей вкусной и здоровой пищей. Какова моя роль в этом питательном процессе? Я лишь случайная несъедобная частица. Никто и нигде во всём великом вселенском многообразии меня не ждёт, вряд ли встретят и скорее всего не проводят. Просто некому. Человечество без войны, без угроз и принуждений из колыбели выросло, обветшавший дом израсходовало и бросило. Статус граждан галактики, паспорт бродяги, по определению одного малыша, рассеял нас, разобщил, внушил неприязнь и отвращение к соплеменникам. В гостях не хорошо и не плохо, адаптируйся, включайся в суетливые будни, заслуживай кров и пищу. Но не тут-то было. Через год гостеприимная чужая крепость и мастерская посулит бесплатную доставку на шею ближайшим соседям. Через три года откроются и дальние халявные маршруты. Потом к ним присовокупят подъёмные, командировочные и суточные пособия. В конце концов, принудительная высылка. Людям выгодно странствовать и ни к чему делиться с товарищами по несчастью. Мы прославились в образе бездельников и христарадников. Боюсь, скоро с волчьим билетом гражданина галактики не пустят на каторжные астероиды, не то что в прилизанные и выхоленные потребительские галереи, курорты и здравницы. Астра порт «Вхио» – крупнейший перелётный узел Млечного Пути. Так гласят гостиничные электронные путеводители и слухи. Объёмные рекламные проспекты, усиленные передачей запахов и тактильных ощущений, с допустимыми погрешностями успешно переносят путешественников и грузы на непостижимые расстояния в сжатые сроки с фантастическим комфортом. Пресловутые «допустимые погрешности» дразнят придирчивое эго. Самолюбие кричит: «Я в состоянии проверить. Полечу, увижу, понюхаю и потрогаю, поймаю кожей искусственно преподнесённый дождь и ветер». Пробует и сравнивает, объясняет, додумывает, усиливая или сглаживая особо впечатляющие подробности.
В результате нехитрого скрещивания обещаний и исполнений вызываются из потусторонних глубин сплетни и пересуды. Рассказы испытателей и очевидцев, как ни странно, служат ярким дополнением к зазывающим повествованиям. А верят здесь с незапамятных времён и тем, и другим. Неутомимые кены пол тысячелетия назад освоили спутник родной планеты. На местной луне не обнаружилось ничего, кроме неимоверно твёрдой и огнеупорной породы. Низкая гравитация и отсутствие ветров предопределили судьбу астрономического объекта. Абсолютно плоскую поверхность площадью чуть больше земной Евразии в считанные годы преобразовали в сплошной взлётно-посадочный комплекс. Горы, представляющие собой беспорядочные скопления окаменевших пузырьков, были обречены переустроиться в гостиницы, склады, тюрьмы временного содержания и прочие служебные помещения. Отсюда можно дёшево и с неограниченным багажом попасть туда, куда распылители не достают. Всё здесь хорошо, жаль только, никого похожего на людей нет и не было никогда. Даже аборигены, кены, скорее гусеницы, сумевшие приподнять верхнюю часть туловища и отрастить подобие рук. Я-то вначале предвзято принял их за кентавров. Необузданное, истосковавшееся по сопоставлениям воображение ослика заставит сыграть роль лошади. А уж в братьях по разуму и подавно откопаем однояйцовых близнецов. Впрочем, ни к чему лукавить, человеческого естества в кенах предостаточно. Метрах в пяти от меня горько рыдает лиловая представительница аборигенов, барышня с прекрасным именем Тисами. Недавно через волшебную шкатулку добыл универсальный толмач. Он не склонен к воспетому классиками абсолютному симбиозу. Не внедрился неотъемлемым органом или чакрой. Не трансформировал моё несовершенное тело. Болтается на шее подобием старинного фотоаппарата, пропагандируя моду на ретро игрушки. Цепкие присоски иногда подрагивают, вселяя чужие позывы в мой адрес. Вот и сейчас он вливает потребность лиловой гусеницы в сопереживании. Имя подсказано переводчиком при беглом зрительном восприятии. Гортанно-носовая фонетика благодаря ему воспроизводится легко и непринуждённо. Сидящая рядом пожилая сине-зелёная дама в камышовой шляпке подготовлена аналогичным устройством к диалогу. Семь жемчужин её универсальных рецепторов зардели густым блеском. Характер у тётушки кроткий, бесхитростный. Болтушка с чувством меры.