Дура

«Блэк, мать его! В засаде сидел — за крыльцом… Конечно, когда это Петтиргю лез сражаться со мной в одиночку!»

Валяясь навзничь на ледяной мостовой, в луже вонючей грязи, я вижу, как летучие мыши разлетаются по всему переулку, забиваются под карнизы, прячутся в слуховых окошках. Как невесть откуда взявшийся Поттер помогает подняться Лили, и она, ошеломлённая, доверчиво опирается на его руку.

Слышу голоса:

— Где Хвост?

— Сохатый, мышей надо как-то ловить!

— Мышей? Ты чего, Бродяга? Зачем?

— Это и есть — Хвост!.. Сопливус чем-то приложил. Вроде Авифорса, похоже, только темнятина какая-то. Я его… того… Обезвредил, вон лежит. Но как теперь Хвоста вернуть, если мыши разлетятся?..

— Может, на Фините взять?

— Пробовал. Не канает!!!

— Ох, черт!.. И что делать?

Лили наконец-то приходит в себя. Бросается ко мне.

— Реннервейт!.. Северус, расколдуй Питера! Немедленно!

— Нет. Пусть… полетает немного! Ему полезно!

Я с трудом поднимаюсь. Липкая грязь застывает на мне жёсткой коростой. Холодно. Невыносимо холодно…

— Расколдуй! Я прошу тебя…

— Нет!

Благодаря блэковскому Ступефаю я утратил контроль над мышиной стаей. И у меня уже просто не получится собрать её снова, чтобы отменить заклятие. Нет гарантий, что если попробую сейчас, гриффиндорцы не получат своего подлого дружка без руки или без ноги. А может, и без головы — в виде готовенького покойника. Но объяснять долго.

Холод, пульсирующая боль в висках после недавнего оглушения — и страх. Тошный, пронизывающий насквозь до нутра страх в изумрудных глазах Лили…

Страх вместо восхищения моим могуществом, на которое я, признаться, наивно рассчитывал…

— Ты… не можешь?!.

— Да, не могу!!! Блэку своему спасибо скажи...

— У-у! С-сволочь!!!

Поттер подскакивает ко мне и оглушительной оплеухой сбивает наземь. Пинает в бок что есть духу. От боли я складываюсь пополам. Тянусь за выпавшей из руки палочкой. Заметив это, он пинает ещё раз — метко, точно «под дых».

«Только не застонать!..»

— Джеймс! С ума сошёл! — Лили буквально оттаскивает его от меня за одежду.

— Ступефай!!! — новая оранжевая вспышка от Блэка припечатывает меня к ледяной мостовой, и я теряю сознание…

…Полночь. Больничное крыло. Пять часов спустя. Мадам Помфри чуть ли не силой вливает мне последнюю — третью по счету — порцию успокаивающего, сообщает мне, что до утра я останусь здесь. И, неслышно скользя по надраенному паркету мягкими туфлями, исчезает за ширмой, где слышатся сдавленные подвывания и повизгивания.

«Петтигрю? Значит, все-таки нашёлся тот, кто снял чары?..»

С этой мыслью я проваливаюсь в удушливую темноту.

* * *

16.12.1974. Хогвартс

— По большому счету, я должен сейчас решать вопрос о вашем исключении из школы, Снейп.

Профессор Слагхорн демонстративно спокоен. Стоит у окна, толстым пальцем ковыряется в короткой прокуренной трубочке-носогрейке. Разговор его явно тяготит.

— Скажите спасибо, что Люпина в «Трёх Мётлах» задержала для беседы профессор Макгонагалл, и в переулке они появились вместе. Если бы не её искусство, Петтигрю могли бы и не спасти.

«Значит, Макгонагалл… Повезло негодяю!»

— Вы отдаёте себе отчёт в том, что едва не совершили непоправимое, Снейп?

— Вполне, профессор.

— И вы более ничего не хотите мне рассказать? Ведь были же у ваших действий какие-то… причины?

— Возможно, навозная бомба, брошенная Петтигрю в девочку, не покажется вам достойной причиной, профессор?

— В девочку?.. Ах, да, там же была Лили Эванс… Милейшее дитя! Солнышко, радость… Вы хотите сказать, что этот Петтигрю посмел её обидеть?

— Ну… Мы гуляли вместе… А он бросил навозную бомбу. И потом ещё — уже в меня.

— Значит, гриффиндорцы затеяли ссору первыми?

— Получается, да.

— Все равно это не повод отвечать на глупость однокашника заклятием, которое способно нанести непоправимый вред здоровью человека. Я хочу, чтобы вы это поняли, Снейп. Профессор Макгонагалл уже сняла тридцать баллов с нашего факультета за ваши действия. Я добавляю к ним ещё минус десять. И накладываю на вас дисциплинарное взыскание до конца семестра. Отныне вы лишаетесь права прогулок в Хогсмиде и отстраняетесь от посещения всех увеселительных мероприятий, включая общий пир и Рождественский бал. Каждый вечер с шести до восьми часов вы будете находиться в библиотеке и помогать мадам Пинс. Убираться, чинить переплёты, расставлять книги, двигать стеллажи, носить за ней стремянку — всё, что она вам ни прикажет. И учтите, ещё один малейший проступок, и от исключения вас даже я не спасу…

Я делаю над собой усилие, чтобы не усмехнуться. До конца семестра — полторы недели. Прогулки? А к чему мне они, если Лили уже сказала, что больше меня не позовёт? Бал? Да ни для кого не секрет, что танцую я, будто метловище проглотил, и то если Лили потехи ради вытащит меня на «белый» вальс. Трудовая повинность в библиотеке? Тоже мне, нашли Азкабан!.. Будет время наладить с мадам Пинс такие отношения, чтобы давала читать то, что только старшекурсникам положено!

— Профессор!.. А Поттеру за то, что бил меня ногами, тоже полагается дисциплинарное взыскание?

— Я поговорю с Макгонагалл… Думаю, что минус двадцати баллов эти побои стоят… И ещё по десять за каждую навозную бомбу от Петтигрю. Сколько их было? Две? Три?

— Спасибо, профессор!

— Не стоит благодарности, — он втыкает свою носогрейку в седые усы, пожелтевшие от табака, но так и не решается закурить в кабинете. — Ступайте!

Через час, отправившись отбывать своё дисциплинарное взыскание к мадам Пинс, я встречаю Лили у закрытой двери в кабинет нумерологии. Тугая волна необъяснимой дрожи охватывает меня с головы до ног.

— Здравствуй!..

— Привет, Сев. Как ты?

— Ничего. Получил от Слагхорна отработку до конца семестра. В библиотеке… А синяки скоро сами сойдут.

— Ты… можешь мне сказать, что это было?

— С Питером?

— Ну, да.

— Авифорс. Только… в тёмном варианте. Это заклятие ещё иногда Бэтфорс называют. Если очень злишься на кого-то, вместо птиц получаются летучие мыши… Не сердись на меня, Лили!

— Я не сержусь. Но мне было очень страшно, понимаешь? А что, если бы Римус не привёл Макгонагалл?

— Лучше спроси, что, если бы Блэк не кинул свой дурацкий Ступефай!

— Но… надо же было как-то тебя остановить!..

— В том-то и дело, что не надо. Ты, наверное, ещё со второго курса помнишь, что при заклятии Авифорс получившейся птичьей стаей можно управлять. Летучими мышами тоже. Я хотел только попугать Петтигрю. Заставить его поноситься по улице в таком… виде. А потом трансфигурировал бы обратно. Правда, он остался бы нагишом. Но — и не более того. А Блэк меня уложил, и мыши разлетелись.

— Но это же… Это так ужасно, Сев!

— А навозная бомба из-за угла — не ужасно, согласен. Это… это просто подло.

— Значит, из-за комочка-другого какого-то драконьего дерьма ты был готов уничтожить человека?! — Она смотрит на меня остановившимся взглядом. И мне от него больно. Колючие зелёные звезды прожигают меня насквозь. — Я боюсь тебя, Сев. Чем ты становишься старше, тем сильнее ненавидишь всех вокруг.

— Разве всех?

— Иногда мне кажется — всех, кроме меня…

Я осторожно касаюсь в полумраке коридора её руки. Горячая волна заливает сердце.

— Лили…

Она отдёргивает руку и долго смотрит мне прямо в глаза. Время останавливается. За окнами кружит снег. Первый снег в этом году.

— Мне пора, Сев. Извини, но до конца Рождественских каникул мы не увидимся. Я уже сдала все контрольные пораньше, и родители забирают меня домой. Надо к бабушке съездить, она нездорова.

Легкие шаги долгим эхом разносятся в пустынном коридоре. Я верю, что все ещё вернётся — потом, после Рождества.

* * *

08.11. 1975. Хогвартс