Дура

— Ну, может, к старшим классам твой Поттер и научится глядеть в книгу и видеть там что-нибудь кроме комбинации из трёх пальцев! Хотя — маловероятно!

— Зря ты так. Я все думаю, какая кошка меж вас пробежала?

— Серая такая. В полосочку. И в очках. Вечно отмазывающая своего любимца и его друзей от дисциплинарки, что бы они ни натворили… Профессор Макгонагалл называется.

— Можно подумать, ваш Слагхорн вас не отмазывает! На то и декан… А тебя, я смотрю, анимагия интересует? Наверное, когда в шестом практикум разрешат, попробуешь?

— Вот ещё!..

— А зря! Ворон из тебя получился бы ничего, подходящий…

Тяжёлый том в жёлтом переплёте из тонко выделанной бараньей кожи высоко взлетает в моей руке и звонко хлопает Люпина по затылку.

— Уй!!!

Тут же у моего стола из ниоткуда нарисовывается мадам Пинс. Цепкими жёсткими пальцами выкручивает ухо. Волочёт к выходу…

— Минус десять Слизерину! Вот, погоди, кликну Филча, он уж найдёт применение негодяю, который калечит книги о головы товарищей!..

Тяжёлая дверь библиотеки распахивается, жилистая рука старой библиотекарши придаёт мне ускорения, и, путаясь в собственной форменной мантии, я кубарем лечу по ступеням.

К ногам Лили…

Звонкая горечь обиды заливает глаза. Сквозь бессильную ярость я чувствую маленькие, но сильные прохладные руки, помогающие мне подняться. Вижу травяную зелень искристых глаз — близко-близко…

— За что она так тебя, Сев?

— Люпина ушиб...

— Книжкой?

— Ну, а чем ещё — в библиотеке…

— А зачем?

— Осточертел!!! — я сам не ожидаю от себя этой новой вспышки гнева. И она так горяча и безудержна, что кулаки сжимаются сами собой, а к вискам приливает тугая волна алого жара. — Чтоб он провалился, ваш Люпин! «Ворон получится ничего, подходящий!»…

— Какой ещё ворон? — она лёгким движением отводит упавшую мне на лицо прядь волос, непонимающе смотрит прямо в глаза. И вдруг обнимает, прижавшись головой к моей груди.

— Сев! Успокойся, ну что ты, право… Наверное, Римус опять какую-нибудь чушь невпопад брякнул, а ты его уже ненавидеть готов! Он же просто дурак! Откуда в тебе столько ненависти?.. Ну, не надо! Я не хочу, чтобы у тебя из-за какого-то Люпина были такие страшные глаза!

— Лили…

— Пойдём!..

Через десять минут мы сидим на лавочке в пустынном по случаю непогоды внутреннем дворе, под тихо светящимся прозрачным куполом umbrella spell, и в обнимку слушаем шум дождя. Маленькая тёплая звёздочка её ладони покоится на моем плече, завившийся от разлившейся в воздухе влажности огненно-золотой локон щекочет мою щеку. В мире больше нет ни обязательных уроков, ни факультативов, ни толстых заумных книжек, ни письменных работ по трансфигурации, ни Люпина с его дурацкими попытками со всеми дружить, ни библиотекарш в скрипучих туфлях…

Только она и я.

* * *

14.12.1974. Хогсмид

Четвёртый курс. Зима.

Промозглый влажный ветер дочиста вылизал узенькую мостовую. Кажется, что отполированные сотнями подошв за несколько веков серые булыжники покрыты тонким слоем литого стекла. Нынешней мокрой, «сиротской» зимой снег укроет землю лишь на несколько дней, и то, скорее всего, ближе к Рождеству…

Лили зябко поёживается в своём коротеньком твидовом пальто оригинального А-образного силуэта. Тролль бы побрал эту маггловскую моду — ходить в нашем сыром климате с голыми коленками, защищёнными от пронизывающего ветра только тонюсенькими прозрачными чулочками! Да ещё и без шапки…

Я молча разматываю двухметровый зелёный шарф, стягиваю с плеч тяжёлый суконный плащ с башлыком и закутываю её с головы до ног.

— Не надо! Ты же сам замёрзнешь!

— Надо. Наплюй, я же в свитере… До «Трёх мётел» так или иначе дойти успеем.

— Не хочу в «Три метлы»! Пошли лучше в «Чайную» к миссис Рози Ли!

«Ещё бы!.. Там, в «Мётлах», должно быть, половина Гриффиндора сидит».

С недавних пор она стала стесняться нашей дружбы. Ещё бы! И дело тут даже не в том, что волею судьбы мы принадлежим к разным Домам древней школы. Раньше ведь ей это почти не мешало…

Как-то совершенно незаметно худенькая девочка превратилась в юную женщину. Исчезла долговязая, нескладная угловатость, стройная фигурка приобрела мягкие, пикантные изгибы, под крахмальной форменной блузкой обозначились милые взрослые холмики, движения стали легки и плавны… И отчего теперь так отчаянно колотится сердце и перехватывает дух, когда она на меня смотрит?

— Ты ей не пара, — без обиняков заявил отец, когда застал нас летом в саду у старой водокачки. — Чем раньше прекратишь за ней увиваться, тем лучше для тебя! Года не пройдёт — эта красавица пошлёт тебя ко всем чертям. Так что успей бросить её раньше.

Я промолчал тогда. Вот ещё — отвечать на такие дурацкие шутки!.. Да вот только шутки ли?..

Лили растёт удивительно, непостижимо, ошеломительно красивой. Такая, если захочет, любого парня к своим ногам уложит. А я с ней рядом смотрюсь, в лучшем случае, смешно.

Эйвери третьего дня брякнул, что я на дементора похож.

Яркое, тёплое, обворожительное солнце и… дементор! Конечно, не пара…

Самое противное, что она и сама, кажется, стала так считать. Перестала подсаживаться рядом в библиотеке во время часов самоподготовки. Больше не берет меня за руку, когда мы вместе идём по школьному коридору, если рядом мелькнёт кто-то из её подруг. Вот и теперь, на традиционной прогулке в выходной по Хогсмиду, предпочла посиделкам в «Трёх Мётлах» крохотную чайную на отшибе — только бы одноклассники не увидели...

— Лили!

— Что? — зелёные искры-смешинки сияют из-под чёрного капюшона.

— Ты стесняешься меня, потому что я страшный?

— Ну, что за глупости, Сев!.. Просто… У миссис Рози не так шумно. И очень тепло. А какой чай — с лавандой, с лемонграссом, с веточками жасмина!..

— Да что — чай…

Оглушительный хлопок сотрясает стёкла старинных домишек, над стеклянисто сияющей мостовой прямо под ногами вспухает омерзительно воняющий клуб коричневого дыма, в лицо мне летят комья липкой отвратительной грязи. Я едва успеваю закрыть собой Лили от этого тошнотворного выброса.

Навозная бомба!..

И — ехидное, очень знакомое «хи-хи!» за ближайшим углом…

Питер Петтигрю, сукин сын… Успел, гадёныш, и в «Зонко» затариться, и нас выследить!!! Отчаянно кашляя и утираясь рукавом, рву за угол. Так и есть, он!

— Что, Снивеллус, поймал кило драконьего?.. Держи ещё!

Новый взрыв заволакивает мерзким дымом узкий переулок. Я задыхаюсь, слезящиеся глаза готовы выскочить из орбит. Где-то наверху, на втором этаже, громко хлопает оконная рама, и на голову мне обрушивается не меньше ведра холодных помоев пополам с бранью невидимой хозяйки дома.

— А ну, пошли отсюда, мерзавцы! Нашли место для своих идиотских забав!

— Экскуро! — Лили подбегает ко мне, пытается заклинанием счистить липкий драконий навоз с лица и одежды…

— Потом! Сначала со скотиной этой разберусь!

«Ну, всё! Каюк тебе, шваль подзаборная!!!»

Отчаянным жестом я рву из кармана палочку. Есть такое заклятие — Авифорс. Для дуэли — то что надо: преобразует противника в какую-нибудь глупую курицу. Или даже в целую птичью стаю! Ещё на втором курсе проходили. Можно и невербально бросить…

А если чуть изменить привычную формулу, вложить в заклятие больше презрения к врагу и гнева… Тогда — держись, ненавистный Питер Петтигрю!!!

— Лили, смотри!..

С конца моей палочки срывается флуоресцентно-голубой луч. Впечатывает дракклова гриффиндорца в косяк запертой двери чужого дома. Пёстрой грудой опадают на крыльцо форменная мантия с замызганным подолом, широкие штаны, мятая клетчатая рубашка с джемпером… А из-под них, отчаянно визжа, веером взлетает косяк бурых летучих мышей, мечется, бьётся в окна...

— Ступефай!.. — оранжевая вспышка парализует и отшвыривает меня от Лили. Я в сознании. Только сделать уже ничего не могу, разве что злобно повращать глазами.