Страница 143 из 161
— Лучш-ш-ше, чем в прош-шлый раз, — еле слышно заметил Том. Ну да, смотреть вперед явно удобнее, чем назад, да еще и сквозь дурацкий тюрбан. Интересно, надолго ли ему хватит этого тела?
— Гарри Поттер, — обратил на него пылающий красным огнем взор Гилдеморт, — наконец-то мы с-с-снова вс-с-стретилис-с-сь. Тебе… Тебе с-с-смеш-ш-но?!
В прошлый раз, когда Гарри наблюдал Тома, завладевшего телом Квиррелла, зубы Волдеморта напоминали змеиные — но это все же был относительно ровный оскал. Теперь же они выглядели точно так же, как тот самый уродливый покосившийся частокол, который «милашка Гилли» приобрел на День Святого Валентина на втором курсе. Воистину, теперь Темный Лорд действительно стал еще более ужасным, чем когда-либо. А если вспомнить манию величия мистера Локхарта… Пожалуй, можно считать, что то самое Пророчество, которое изрекла год назад профессор Трелони, успешно исполнилось — при помощи обретшего свободу верного слуги Темный Лорд действительно стал более Великим и Ужасным, чем когда-либо.
— Ты либо с-с-смел, либо глуп, — заметил Том, — либо вс-с-се с-с-сразу. Я заметил это еще с-с-с наш-ш-шей прош-ш-шлой вс-с-стречи на твоем первом курс-с-се, — Гарри отметил про себя, что двух предыдущих — на втором и на третьем — Том не помнит, как не помнили прошлых встреч и те двое, и это должно было быть важным; он спрятал руку с кинжалом за бедро и просунул клинок под одну из еще целых веревок; доставать пистолет пока еще было рано. — Но чего тебе не хватает, Гарри Поттер — это почтительнос-с-с-сти… «КРУЦИО!»
Боль, наполнившая все тело Гарри, до последней клеточки, была тем, что он не испытывал никогда в жизни. Казалось, его кожа испарилась, и все его обнаженные теперь нервы — да, он читал и про анатомию, и про физиологию — горят в так и не погасшем под котлом пламени. Специальный-Гарри-Принимающий-Боль-На-Себя был бы мгновенно сметен ею, но его поддержал Гарри-Гриффиндорец.
— Все честно, — шептал он, — держись. Ты пытал Скитер — теперь наберись храбрости и держись сам.
— Держись, — подпер товарища Хаффлпаффец. — Крам, конечно, был прав — но терпеть боль за друзей — намного почетнее, чем причинять, знаешь ли.
— Держис-с-сь, — прошипел Слизеринец, причем, кажется, на парселтанге, — заинтерес-с-суй его с-с-с-собой! Наверняка он что-нибудь рас-с-с-скажет!
Гарри потерял счет Маленьким Гарри, помогающим ему не закричать, когда все кончилось. Во рту было солоно от крови.
— Удивительно, — задумчиво произнес Гилдеморт. — Ты должен был орать и молить о пощаде. До сих пор такое случалось со Мной только в детстве, когда Я был слишком слаб. Ну что ж… Я знал, что этот дурак ни на что не годится. Придется сменить тело. До этого, пожалуй, созывать Моих не слишком верных слуг действительно рановато.
Гарри понял, что с новообретенным величием у Тома действительно все в порядке: слова «Я» и «Моих» он произносил значительно пафоснее, чем во время прошлых их встреч. Ну что же — приятно узнать, что хотя бы одно из пророчеств его больше не связывает. Да и то, что связь Тома с телом и душой Локхарта была не односторонней, как они и предполагали, тоже было просто здорово: основной вариант по-прежнему оставался рабочим. Теперь его интересовал другой вопрос: имеет ли Том доступ к воспоминаниям красавчика?
Яксли тем временем икнул.
— Ах, Якс-с-сли, — прошипел Том, — ты боиш-ш-шься? Правильно делаеш-ш-шь. Но мелкая суета — удел мелких людиш-ш-шек. Что Я получу, вселившись в тебя? Те же девять жалких месяцев жизни? Нет. Мне нужна Вечность. И кстати, Мой неверный слуга…
— Мой лорд, я…
— Не оправдывайся, Яксли, — Том практически перестал шипеть. — Вы все — все! — кроме тех десяти, что сейчас страдают в Азкабане, отвернулись от Меня и принесли свою верность на блюдечке вашему идиотскому Министерству и этому магглолюбу Дамблдору. Вы бежали даже от Моей тени, от Моей Метки, которую Мой верный последователь, единственный действительно верный, оставшийся на свободе, вызвал на том дурацком Чемпионате!
«Я же говорил, что он много чего расскажет! — пробурчал в голове Гарри довольный Слизеринец. — Но ты все-таки больше, по возможности, не нарывайся, а?»
— Дурак, владевший раньше этим телом, — продолжал Гилдеморт, слегка разведя руки, — бежал ко Мне не от верности, а от безысходности. Когда он разыскивал настоящих борцов с чудовищами, расспрашивал их, а потом стирал им память и выдавал их истории за свои, — («О! — поднял воображаемый палец Слизеринец. — Это многое объясняет!»), — он услышал о дурной репутации некоего… места, далеко отсюда, в лесах Албании. И там он нашел Меня. Вообще-то от него было немного пользы, — усмехнулся Том, — за двумя исключениями. Он помог Мне обрести временное тело. Хм… Я, пожалуй, несправедлив к бедняге Гилдерою. Он предоставил Мне уже ДВА временных тела, так что услуг все-таки было три. И… Он обаял и привел ко Мне Берту Джоркинс. Думаю, это удалось ему только потому, что бедняга была слегка подслеповата.
«Это была действительно Берта!» — подумал Гарри. Он надеялся, что микрофонов вокруг достаточно.
— Берта была изумительной дурой, — усмехнулся Том, — к тому же — с необратимо поврежденной памятью. Она рассказала Мне и о Чемпионате, и об этом Тридурацком Турнире… И главное — о, да, она не помнила этого… Но Я вывернул наизнанку ее куриные мозги и узнал, что Железный Барти Крауч, несгибаемый Барти, Честный Неподкупный Барти, тайком вытащил своего сына из Азкабана и прячет его в своем особняке, под мантией-невидимкой, под постоянным, не снимаемым ни днем, ни ночью «Империусом». И когда Берта случайно обнаружила это — Неумолимый Крауч безжалостно стер ей память.
Гарри-Рэйвенкловец, который в последнее время стал появляться в его мозгу все чаще, отметил, что, оказывается, «Обливиэйт» действительно не уничтожает воспоминания, а просто прячет их. Теперь понятно, почему Шляпа была в таком ужасе, когда Гарри рассказал ей, что для защиты друзей он применил на себе маггловское средство, производное клонидина в специальном дротике, которое, по ее же словам, «делает воспоминание небывшим с точки зрения души».
— И когда Я узнал, что Барти-младший, еще ничего не зная обо Мне и Моей судьбе, на том самом Чемпионате сбросил отцовское проклятие ради Меня, всего лишь ради того, чтобы напомнить вам всем о верности Мне, — голос Тома звенел, — выпустив Мою метку, Я решил освободить его. И пусть его отец снова взял сына под контроль, найдя его, оглушенного, в кустах — судьбы обоих Краучей были определены Мной. Дурак Крауч-старший сам помог Мне, отпустив своего бестолкового эльфа… И всего через неделю отец и сын поменялись местами, — Гилдеморт приложил палочку к бескровным губам. — Именно он, Барти Крауч – младший, сначала под личиной собственного отца, а потом под личиной одного из Моих самых надоедливых врагов, к сожалению, временно ускользнувшего от Меня вскоре после освобождения Барти, обеспечил прибытие сюда мистера Поттера. Ты знаешь, зачем ты понадобился Мне, Гарри? О, ты не можешь говорить, мальчик?
Гилдеморт склонился к Гарри и пальцами Локхарта с остатками маникюра на них вытащил из его рта носок. Черт, это действительно был носок! Гарри заметил, что Гилдеморт действовал очень, очень осторожно, чтобы невзначай не коснуться кожи юноши.
Гарри сплюнул кровью. Не то чтобы он старался заработать еще один «Круциатус», но следовало держать марку. Уж очень информативным получился традиционный уже монолог Тома, и даже Слизеринец мысленно согласился с необходимостью немного потерпеть. То ли к сожалению, то ли к счастью, перемешанной со слюной крови было слишком много, и красный вязкий сгусток, не долетев до мантии Гилдеморта, бессильно упал на траву.
— Ты прав, мальчик, именно из-за твоей крови. Впрочем… Впрочем, именно эта твоя кровь не слишком Мне пригодится. Ведь она вполне может считаться отданной добровольно, хотя кто знает, какой эффект даст добровольно отданная кровь… Этот Темный Ритуал почти забыт… — «Ага, щаз!» — подумал Гарри; Том продолжил: — Но Я всегда был… весьма настойчив в поисках всего, что касается бессмертия. «Кость отца, отданная без согласия… Плоть слуги, отданная добровольно… И, наконец, кровь врага, взятая насильно…» Три самых могучих магических компонента. Кость отца… Тебя смущает тот факт, что Мой отец маггл, Яксли? Я слышал твой безумный вопль, слышал его даже в котле! Отвечать!