Страница 36 из 139
Сагрон мотнул головой. Что за отвратительнейшее проклятие? Оно точно, сто процентов должно как-нибудь сниматься. И не только путём соблазнения строптивой девчонки!
Но что-то подсказывало нынче мужчине, что о справедливости не шло и речи. Проклятие придумывалось в наказание несносным, как выражалась дражайшая Элеанор, мужчинам – и женщинам, впрочем, тоже, смотря кто и против кого будет применять подобную формулу. И всё ради чего? Он повторил этот вопрос не один раз, прежде чем получил вразумительный ответ.
Всё ради того, чтобы можно было наконец-то продемонстрировать супругу, неверному до отвратительности, что самое главное в семье – это оставаться всё-таки для своей второй половины чем-то вроде надёжного укрытия. Хочешь изменять – разводись, вот что сказала Элеанор.
То, что они с Котэссой не были мужем и женой, девушку совершенно не смущало. Хотите – женитесь.
Замечательный ответ.
Да он может захотеть хоть десять раз, но это ж не значит, что Тэсса согласится!
- Вставайте! – сердитым тоном напомнила она о себе.
- Мы перешли на ты, - лениво сообщил Сагрон, рассматривая её с ног до головы. – Что это за отвратительное платье? Сколько ему лет? На столетний винтаж от бабушки не тянет совершенно, потому что вышивка достаточно новая по ободу. Значит, лет десять, матери не подошло – сплавила дочери? Либо за старшей сестрой донашиваешь.
- У меня нет сестры! – мрачно отозвалась Котэсса. – Вставайте!
Платье и вправду отдала ей мать. Купила "на вырост", платье для десятилетней – как на неё нынешнюю. Оно пролежало года четыре в шкафу, но к пятнадцати девушка уже вполне смогла его носить, по крайней мере, утопала не до конца. К восемнадцати – привыкла, да и подросла уже наконец-то, появились кое-какие формы – не всё ж ходить доской, - и платье село уже нормально.
Но за долгие дни и месяцы использования оно превратилось уже в какую-то наполовину протёртую тряпку.
Тэсса на самом деле предпочитала рубашки на блузы. Но летом было очень жарко, по крайней мере, днём, вот она и надела самое лёгкое, что отыскала в своей сумке. Когда ж она в последний раз обновляла гардероб, сколько лет тому назад? Ой, давно!
- Вставайте! – повторила девушка уже в третий раз. – Хорошо. Вставай?
Сагрон приподнялся на локтях – кажется, теперь демонстрировал, что она правильно исправила вопрос.
- Допустим, встану. И что мне за это будет?
- Предположим, - протянула Котэсса, - останете… останешься лежать. Рассказать, что будет за это?
Мужчина фыркнул, но сё-таки поднялся, правда, очень неохотно, так, словно на него только что навесили как минимум десяток тяжеленных мешков. Вот только под неумолимым взглядом собственной студентки он даже как-то приободрился, попытался её обнять, но девушка вывернулась из его рук.
- Мне занимать диван? – спросила она, глядя на него.
- Нет. Кровать твоя.
- Моя? Или общая?
Сагрон скривился. На второй вариант он вряд ли мог действительно рассчитывать, так что, пожалуй, лучше не будить в девице зверя и не портить окончательно себе – и ей, - остаток ночи.
- Твоя, - махнул рукой он. – Занимай. Но завтра я тебя просто так в покое не оставлю, даже и не надейся!
- Я подыщу себе другое место, как только у меня появится таковая возможность, - повела плечами Котэсса. – И завтра я проведу целый день у госпожи Ойтко. Буду заниматься переписыванием бесконечных документов.
Сагрон прищурился. На языке у него крутилось одно крайне незаконное предложение, но сделать его прямо сейчас означало отдать в руки Котэссе незабываемую козырную карту.
- Тебе нравится заниматься переписыванием? – полюбопытствовал наконец-то с хитрецой он, но девушка только фыркнула, повела весело плечами и ускользнула в спальню, нагло закрыв за собой дверь. – Эй! Я могу помочь!