Страница 35 из 139
- Хорошо. Это была очень настойчивая студентка, - покачал головой он. – Невероятно настойчивая студентка с невероятным количеством двоек…
- С невероятного моего курса или всё-таки четвёртого, который уже почти пятый?
- Второй вариант.
- Слава Небесам, - облегчённо выдохнула девушка. – А то иначе я бы этого не перенесла. Не хватало ещё возмущений в группе.
Она пробежалась пальцами по едва заметным ранам – вероятно, проклятие действовало скорее на болевые рецепторы, максимум прикрывало иллюзией ранения. В том, что Сагрон сам ничем их не скрывал, девушка даже не сомневалась, это было заметно по его поведению.
Он лишь крепче сжал её в своих объятиях, хотя Котэсса с куда большим удовольствием просто села бы рядышком на диване и приложила бы к бесконечным невидимым ожогам ладонь, чем вынуждена была коротать часы у совершенно постороннего и чужого для неё мужчины на коленях, застыв у него в руках, как фарфоровая кукла.
Девушка подалась вперёд, напоминая себе, что это всё для дела.
- Твои руки, - просипел Сагрон, - не помогут. Элеанор сказала, что последствия проклятия снимаются исключительно тем же, что и было сделано.
- И когда ж она успела? – вздохнула Котэсса. – Вы, господин доцент, - на фамильярное "ты" она почему-то никак не могла перейти, - ну уж очень плохо сопротивлялись.
Она всё-таки смилостивилась и, подавшись вперёд, мазнула губами по его шее, где-то около скулы, где, судя по напряжённым мышцам, как раз и начиналась зона поражения. Мужчина, казалось, даже расслабился – теперь, чувствуя её прикосновения, он мысленно прощался с болью.
Губы скользнули чуть ниже. Как Котэссе хотелось бы не краснеть от одних только этих дурацких поцелуев, от того, как его руки застыли у неё на спине, как у неё самой аж ладони похолодели – а его кожа буквально пылала, причём не только там, где ожоги.
Но она обещала помочь. И, стараясь отбросить в сторону все мысли о том, что не следовало ни соглашаться, ни приходить, ни вообще связываться с Сагроном, девушка зажмурилась и вновь коснулась губами к пылающим ожогам, которые и без магического взгляда чувствовались проклятыми пропалинами на коже.
К четвёртому или пятому поцелую Дэрри, казалось, и вовсе забыл об ожогах. Кожа успокоилась – она коснулась ладонью последнего витка повреждений, словно проверяя, не надо ли продолжать исцеление, но Сагрон будто бы и позабыл о том, с какой целью Котэсса вообще сюда пришла. Перехватив её поудобнее за талию, обняв ещё крепче, заключив в плен, словно заковав цепями, он впился в её губы с неожиданной, откровенно проклятой страстью.
Тэссе казалось, что она будто бы оказалась в плену – плену чужих обнаглевших рук, - потом как-то краем мысли уцепилась за то, что диван, оказывается, достаточно удобный…
- Ай! – воскликнул возмущённо Сагрон, нависая над нею на вытянутых руках. – Послушай, милая…
Она возмущённо фыркнула.
- Мы договаривались снять проклятие! – девушка ткнула пальцем ему в грудь, игнорируя факт расстёгнутой уже до конца рубашки – нет, ну она точно не могла этого сделать, да и зачем? Даже в мыслях не было. – Снять проклятие, а не укладывать меня на вот этот диван, - она ударила свободной ладонью о серую обивку. – Разумеется, я воспользовалась заклинанием! Потому что не приемлю насилие!
- Разве с моей стороны было насилие? – удивился Сагрон. – Мне кажется, всё добровольно. Я вообще никого ни к чему не принуждаю, - он вновь наклонился к ней. – В конце концов, Котэсса, ты уже взрослая девушка, и…
- И потому взрослая девушка самостоятельно, а не по чужому требованию, решит, когда ей превращаться в молодую женщину, - строго отозвалась Котэсса. – Так что, будьте добры, доцент Сагрон, переместитесь на пол, пока я не столкнула вас отсюда сама!
Выглядел он исключительно возмущённо. Но – проклятье не срабатывало, не отращивало ни хвост, ни рога, не лишало некоторых важных частей тела, так что, очевидно, следовало благодарить Небеса, что привязало его именно к Котэссе, а не к Элеанор. А то там бы первым фронтом выступила бы мать, и…
И конец. Мужчина даже не представлял себе, с каким весельем несносная аспирантка бы наблюдала за его мучениями.
Котэсса не стала ждать, пока он наконец-то соизволит перебраться на пол. Не увидев никаких активных действий с его стороны – лишь просто столкнула, причём самым возмутительным образом – просто толкнула ногой.
После этого, правда, сама спрыгнула с дивана и встала над мужчиной. Он довольно растянулся на полу, заложив руки за голову – приятно было не испытывать привычного уже за такое длительное время жжения в области шеи – да и вообще всюду, куда только успела дотянуться одна особо рьяная особа.
Ему б очень хотелось, чтобы слова о студентке четвёртого курса были правдой. Так было бы легче – обвинить какую-то там незнакомку, имя которой никогда не будет оглашено, во всех собственных бедах да неудача, а после позабыть о ней навсегда. Но та женщина, что оставила отметины, подобные клеймам, вернётся. И Сагрон полагал, что, может быть, зря пообещал ей чуть больше, чем на самом деле мог дать.
Впрочем, особа, которой было обещано то самое свидание, что не сложилось из-за проклятия – это дело не самое страшное. Уж точно не страшнее, чем бесконечная цепь ожогов, чем само проклятие…
И чем возмущённая Котэсса, нависающая у него над головой, показавшаяся вдруг такой любопытной, такой взъерошено-привлекательной…
Элеанор, заглянувшая вчера на огонёк, предупреждала – будет тянуть, как магнитом. Когда девушка сопротивляется, проклятье активизируется само по себе, начинает действовать назло тому, кто его получил, пытаться вернуть его в семью, причём чем скорее, тем лучше. Проклятье уцепится в него словно когтями и будет ежесекундно подталкивать к Котэссе, запихивать буквально в её объятия.