Страница 9 из 11
Одет в простую белую рубашку, сидит в каком-то, видимо, кресле, сзади – абстрактная драпировка. А больше по фотографии ничего и не понятно. Когда я в первый раз увидела это фото, то испытала удивление пополам с разочарованием.
Вика так отзывалась о нем, так его боготворила, я ожидала, что вот сейчас увижу красавца с обложки, а увидела… Плюшевого мишутку, глядя на которого так и хотелось поинтересоваться – ну, и где тут спрятался тестостерон??
Может быть, поэтому моя подруга так настаивала, чтобы я не проявляла любопытство, не пыталась сама найти в сети ее обожаемого Леню? Так настаивала, что лучше, если мы познакомимся при личной встрече? Или потому, что весь интернет прямо-таки кричал о том, что Л.Калинный, несмотря на свою непритязательную внешность, на самом деле очень любит женщин, а в женщинах он больше всего любит разнообразие…
Конечно, как бы Вика ни просила, а любопытство пересилило, и я нашла его в интернете. А когда нашла, то ничего кроме удивления не испытала. Это – он? Господи, Вика, да в себе ли ты? Где тот красавец, о котором ты прожужжала мне все уши? И зачем, сестренка, тебе нужен этот человек, о котором в каждой статье говорится, что на встречу он пришел «со своей новой спутницей»?
Когда же я прочитала, что ему уже тридцать пять… Поначалу я просто залипла. Калинный был старше Вики почти на пятнадцать лет! У нее что, совсем крыша поехала?
Естественно, с ней я своим удивлением делиться не стала, а уж тем более своими опасениями. Я побоялась тогда, что критика в его адрес, или, что еще хуже, намеки на его кобельную сущность, разозлят ее, и мы поссоримся. Да и зачем, я же была уверена, что вот-вот приеду наконец-таки к ней в гости, что она познакомит меня со своим без пяти минут женихом, и, может быть, в жизни он окажется совсем другим, не таким… сомнительным, как на нескольких фотографиях, выложенных в сети? В конце концов, не всех же камера любит… А все эти слухи про нескончаемую череду романов могут быть просто каким-то сложным пиар-ходом. А возможно, он просто искал ее, свою единственную и неповторимую, ее, Вику? Искал, пробовал и ошибался… чересчур часто ошибался… но все-таки нашел ее?
Да и разница в возрасте – может это не так уж и плохо? Может быть это к лучшему, что она нашла себе взрослого мужчину, который уже напрыгался и теперь мечтает насладиться спокойной семейной жизнью?
Я с досадой закрыла сайт, списав предварительно адрес его дизайн-агентства. Потом посмотрела по схеме метро, в каких районах мне присматривать жилье, чтобы не очень далеко было мотаться, после чего полезла на сайты агентств по недвижимости. Искать частные объявления я не рискнула, не хватало еще на кидалово нарваться. Через агентство дорого, конечно, но все же как-то надежней.
Тем более, что деньги у меня были. Не сказать, чтоб сильно много, но были. Они мне достались от Вики. Она делала переводы по чуть-чуть, но почти каждый месяц, просила меня, чтобы я хранила их у себя, поработала для нее сберегательной книжкой. Вика умерла, а деньги остались. И я сразу решила, что потрачу их только на то, чтобы наказать человека, который отобрал ее у меня, который виноват в ее смерти.
Еще через пару часов мне торжественно вручили ключи от однушки в спальном районе, снятой мною на месяц. Небольшая добавка сверху, озвученная как «процент за риск», позволила им закрыть глаза на отсутствие у меня документов и «поверить» в сказку о том, что паспорт я привезла, но по рассеянности оставила его в чемодане в камере хранения.
Месяца мне должно хватить. Вообще-то, я рассчитывала, что мне хватит и полутора-двух недель, и дольше задерживаться тут не собиралась.
Квартирка была, что называется «чистенькая, но бедненькая», но меня это не беспокоило. Главное, холодильник был исправным, стиралка, хоть и старенькая, имелась, и даже комплектом постельного белья, тоже стареньким, но постиранным и даже отглаженным, меня снабдили.
Заперев дверь за хозяйкой и агентшей, я побрела в пустую чужую кухню, выглянула в окно. За окном расположился тихий двор, весь усыпанный желтой листвой. Поздняя осень, теплая и на удивление ласковая в этом году, только сейчас разродилась ветром и дождями. Листья, которые давно уже должны были опасть, продержались лишний месяц, но теперь настал их черед, и все деревья стремительно разоблачались, словно боясь не успеть к переодеванию в зимние снежные меха.
Посреди двора стоял комплекс из новых горок и лазилок, сырых и неприветливых сейчас, никто по ним не катался и не лазил. В доме напротив двери были нараспашку, там таскали мебель – кто-то переехал – вот и все движение.
Я несколько минут понаблюдала, как затаскивают в подъезд большой громоздкий диван, посочувствовала парням, которым придется переть его на себе – тот дом, так же как и этот, был хрущевкой, и лифтов там не предусматривалось. А потом направилась в примеченный мной по пути сюда магазинчик. Есть хотелось зверски, ведь я как утром вышла с поезда, так ничего не ела, если не считать чашки кофе в кафе, а сейчас уже спускались сумерки.
Я готовила себе ужин, и все думала, представляла себе, как это будет, когда я доберусь до него, до Леонида. Наевшись яичницы с колбасой, я откупорила бутылку пива и направилась с ней в душ. Как же это хорошо – после поезда вдоволь наплескаться под горячими струями!
Я мылась, пила холодное пиво, и размышляла о том, как же так получилось, что Вика повелась на такого невразумительного типчика? Неужели ее настолько достало одиночество? Неужели ее поработила эта бабская мечта – выйти замуж?
Мы с Викой были знакомы с детства. Жили в одном дворе, ходили в один садик, потом в одну школу. И сколько я себя помню, мы с ней всегда дружили, всегда были неразлей-вода.
Вике повезло в жизни куда меньше, чем мне. Ее родители рано умерли, ей не было и пяти. Отец утонул на рыбалке, а мать не выдержала горя – сердце подвело. Вика осталась на руках бабки с дедом, но и тут ее словно преследовал злой рок. Дед, схоронивший дочку, начал пить по-черному, и спустя два года, что называется – допился. Возвращался домой ночью пьяный, оступился практически на ровном месте и свернул себе шею. С маленькой Викой осталась лишь бабка. Высохшая от горя и потерь, она оказалась крепче всех. Наплевав на свои хвори и болячки, на свое собственное горе, на упрямо растила внучку, не давая себе раскисать, пока не поставит девочку на ноги.
Вика любила бабушку. Вика была ей благодарна. Вика отлично понимала, что обязана ей всем. Но Вике этого было так мало! В школе у всех были мамы и папы, близкая и дальняя родня. А у Вики – только бабка. С ней ведь не поговоришь, как с мамой, и не подурачишься, как с папой. Да и замученной, на работе и постоянных халтурах женщине не до веселья было и не до разговоров. У нее была цель – поднять внучку, и она перла к этой цели как бронетраспортер. Обеспечение материального благополучия отнимало силы, и на духовное общение их оставалось не так уж и много.
Когда Вике стукнуло пятнадцать, стало понятно, что и бабушку настигает злой рок, преследующий семейство – она стала болеть часто и тяжело. Она все чаще стала говорить, что вот ей бы только до восемнадцатилетия Викусиного дотянуть, что ее уже ждут там, на небесах, что покойный муженек уже не раз намекал ей во сне, как соскучился по своей Женечке.
Вика горько плакала у меня на плече – угасал последний родной ей человек. Через три месяца после того, как ей исполнилось восемнадцать, бабушки не стало.
Мы с Викой всегда были вместе. Я очень ее любила, и она меня тоже, все детство, всю юность мы провели с ней бок о бок. Мы называли друг друга сестренками, да и окружающие часто принимали нас за сестер, даже внешне мы с ней чем-то были похожи.
Вика столько раз говорила мне, что если бы меня не было в ее жизни – она бы точно сошла с ума. Мы часто мечтали, как вырастем, как станем взрослыми и самостоятельными. И как уедем отсюда, из нашего маленького тихого городка… Мы уедем в большой шумный город, где так много всего! Так много денег, так много мужчин, так много возможностей! В этом большом городе мы устроимся на охрененную работу, а потом встретим потрясающих мужиков. Они будут просто классные, возможно даже, что олигархи, хоть это и необязательно. Мы будем ходить на двойные свидания, и свадьбу сыграем в один и тот же день. И наши детки тоже будут ходить в один детский садик, а мы с Викой так и будем дружить до самой пенсии или еще дольше…