Доступна и беззащитна

Ут­ром мед­сес­тра от­ве­ла ме­ня на пе­ревяз­ку, а по­том я впер­вые за сут­ки пос­мотре­лась в зер­ка­ло. И чуть не от­шатну­лась: пра­вая ще­ка в зе­лёных пят­нышках, ухо зак­ле­ено плас­ты­рем, клок во­лос у шеи выс­три­жен, а вмес­то вче­раш­ней ко­сич­ки — гряз­ная спу­тан­ная мас­са. Пле­чо зак­ры­то ту­гой по­вяз­кой, ру­кой ше­велить боль­но, по­явил­ся отёк.

Ки­рилл прав — мне бу­дет труд­но уп­равлять­ся в оди­ноч­ку. Луч­ше все­го у­ехать в Ов­ся­нов­ку. Де­душ­ка по­уха­жива­ет за мной, а я по­уха­живаю за ним. Жаль, пе­ревяз­ки там не­кому де­лать — бли­жай­шая боль­ни­ца в рай­цен­тре, а до не­го ещё на­до до­ехать.

Я по­чис­ти­ла зу­бы ле­вой ру­кой. Не­удоб­ная од­но­разо­вая щёт­ка нес­коль­ко раз сор­ва­лась с ли­нии зу­бов и по­рани­ла дёс­ны. Да уж, при­дёт­ся раз­ра­баты­вать ле­вую ру­ку.

В две­над­цать ча­сов дня, как раз ко вре­мени вы­пис­ки, при­ехал Ки­рилл. Он вру­чил мне бу­кет ро­машек и не­боль­шую бе­лую ко­роб­ку. По­чему-то вспом­ни­лись длин­ные хо­лод­ные серь­ги, по­дарен­ные Юри­ем Ге­ор­ги­еви­чем. Я по­чувс­тво­вала се­бя не­лов­ко. Не вре­мя для по­дар­ков. Всё так глу­по. Я про­тяну­ла ко­роб­ку об­ратно:

— Спа­сибо, но да­вай без про­щаль­ных по­дар­ков.

Ки­рилл за­мер, ус­лы­шав сло­во «про­щаль­ных». Он сра­зу всё по­нял и да­же спра­вил­ся с ли­цом. Не скри­вил­ся, не нах­му­рил­ся, прос­то об­ла­ко на­бежа­ло и уш­ло.

— Это не по­дарок, — ска­зал Ки­рилл. — Сле­дова­тели наш­ли на бе­регу твой те­лефон — ви­димо, от­ле­тел во вре­мя взры­ва. Зад­няя па­нель раз­би­та в хлам, я ре­шил ку­пить те­бе та­кой же. А сим­ку они вер­ну­ли, — он от­дал мне сим-кар­ту.

— Зад­няя па­нель дав­но раз­би­лась, — ска­зала я, — ещё в тот день, ког­да Сте­пан ме­ня за­казал. 

В тот день Ва­силий Ива­нович раз­до­был нам с Ви­кой нес­ложный за­каз — три дня на ях­те зна­мени­того ре­жис­сё­ра. Воз­можно, без сек­са. Прос­то по­быть «бо­рода­ми» для Сте­пана и его оче­ред­но­го лю­бов­ни­ка. Как дав­но это бы­ло! Как мно­го все­го про­изош­ло за не­пол­ные два ме­сяца.

— Ну что ж, те­перь у те­бя но­вый те­лефон, и ты мо­жешь вы­чер­кнуть «раз­би­тое» вре­мя из па­мяти. Слов­но ни­чего не бы­ло. — ска­зал Ки­рилл. — Я так по­нимаю, ты всё ре­шила?

— Да. Мы не мо­жем быть вмес­те.

Ки­рилл сде­лал ли­цо «я не сог­ла­сен, но спо­рить не бу­ду» и от­крыл для ме­ня дверь от­де­ления. Я выш­ла на лес­тни­цу и ска­зала:

— Да­вай к Ма­ше зай­дём? Она на чет­вёртом эта­же в ги­неко­логии. Ты был у неё?

— Был, но она уже вы­писа­лась. Они с Па­шей ре­шили уле­теть в Ка­лифор­нию: там и вра­чи луч­ше, и бе­зопас­ность обес­пе­чить про­ще, и мать ря­дом. — Он по­дошёл к лиф­ту и на­жал на кноп­ку. — Ма­ша всег­да ску­чала по ма­тери, а те­перь, ког­да она ждёт ре­бён­ка, ей и прав­да луч­ше в Аме­рике. Я счи­таю, это пра­виль­ное ре­шение. — Он взгля­нул на ча­сы: — Они сей­час, на­вер­ное, над Ат­ланти­кой.

Мы заш­ли в лифт и спус­ти­лись на один этаж. Про­шага­ли по вес­ти­бюлю до вход­ных две­рей.

— А Па­ша? — спро­сила я. — Па­ша то­же бу­дет жить в Аме­рике?

— А Па­ша бу­дет жить в са­молё­тах, ему не при­выкать. За­кон­чи­лись на­ши по­катуш­ки. Ну ни­чего, Ма­ша ро­дит, прес­тупни­ков най­дут и на­кажут, всё ут­ря­сёт­ся…

Мы выш­ли на ули­цу. На ме­ня об­ру­шил­ся душ­ный пи­тер­ский и­юль с то­поли­ными пу­шин­ка­ми, пылью и го­род­ским шу­мом. Я ос­тро, до слёз, по­чувс­тво­вала, что я жи­ва, что из­бе­жала страш­ной опас­ности, что ря­дом со мной муж­чи­на, ко­торо­му я нрав­люсь, что где-то над Ат­ланти­кой дру­гой муж­чи­на, ко­торый дал мне шанс.

Хва­тит ли у ме­ня ду­ху им вос­поль­зо­вать­ся?

Ки­рилл от­крыл мне дверь джи­па «Лек­сус» и сам сел за руль. Зна­чит, тот чёр­ный «Пор­ше», на ко­тором ме­ня во­зил Мол­ча­нов, при­над­ле­жал ему, а не Ки­рил­лу. Я оши­балась, счи­тая Мол­ча­нова кем-то вро­де вы­соко­пос­тавлен­но­го сот­рудни­ка. Их свя­зыва­ли нам­но­го бо­лее тес­ные узы, ко­торые Мол­ча­нов ос­ла­бил, да­вая мне вре­мя выс­тро­ить от­но­шения с Ки­рил­лом. О ком он боль­ше за­ботил­ся — обо мне или о дру­ге? Что им дви­гало — бла­городс­тво, за­бота о счастье Ки­рил­ла, ве­ра в мою ис­крен­ность? Или же­лание «прис­тро­ить» де­вуш­ку, сде­лав окон­ча­тель­но не­дос­тупной для са­мого се­бя?

Лю­бил ли он ме­ня?

Воз­можно. 

Лю­била ли я его? Я не зна­ла. По не­опыт­ности я мог­ла пе­репу­тать сек­су­аль­ное при­тяже­ние с серь­ёз­ным чувс­твом. Но ведь пер­вое не обя­затель­но при­водит ко вто­рому. Как го­вори­ла Ви­ка: «Это не очень свя­зан­ные ве­щи: по­хоть и лю­бовь». Сколь­ко де­вушек на этом спот­кну­лись, вклю­чая мою мать!

Мы вы­еха­ли на раз­вязку. Ес­ли Ки­рилл по­вер­нёт нап­ра­во — он по­везёт ме­ня к мо­ему до­му в спаль­ном рай­оне, ес­ли на­лево — в центр, к сво­ей элит­ной вы­сот­ке. Ки­рилл пе­рес­тро­ил­ся в пра­вый ряд и ос­та­новил­ся на све­тофо­ре. За на­ми при­тёр­ся боль­шой чёр­ный джип, за ру­лем ко­торо­го я за­мети­ла Оле­га Иго­реви­ча. Что ж, Ки­рил­лу и прав­да нуж­на ох­ра­на. Те ме­ры бе­зопас­ности, ко­торые он пред­при­нимал и ко­торые ка­зались мне смеш­ны­ми и из­лишни­ми, на са­мом де­ле бы­ли не­об­хо­димы.

Я пос­мотре­ла на Ки­рил­ла. Он хму­ро гля­дел пе­ред со­бой на до­рогу, ожи­дая зе­лёно­го сиг­на­ла све­тофо­ра. Вол­нистые пря­ди упа­ли на смуг­лый лоб, круп­ные гу­бы бы­ли под­жа­ты. Ру­ки уве­рен­но ле­жали на ру­ле. Это не Мол­ча­нов, ко­торый уп­равлял ав­то­моби­лем и са­молё­том кон­чи­ками паль­цев. Ки­рилл пред­по­читал всту­пать в бо­лее плот­ный кон­такт — с тех­ни­кой, с жен­щи­нами, со всем ми­ром. Он не ус­коль­зал, как Мол­ча­нов, он от­кры­то шёл впе­рёд.

Мо­гу ли я его по­любить? Да, не­сом­ненно. То, что я уз­на­ла о нём с мо­мен­та зна­комс­тва, пол­ностью пе­ревер­ну­ло мои пер­вые впе­чат­ле­ния. Я счи­тала его маль­чи­ком-ма­жором, ши­ку­ющим на день­ги от­ца-де­пута­та. Я при­писы­вала ему наг­лость, пре­сыщен­ность и эго­изм — но я оши­балась. Он ока­зал­ся доб­рым, от­зывчи­вым и вер­ным. Он дав­но уже мне нра­вил­ся — как че­ловек.

Лю­бил ли он ме­ня?

— Ки­рилл, — ти­хо спро­сила я, — ты ме­ня лю­бишь?

Он на нес­коль­ко се­кунд прик­рыл гла­за — как буд­то ему ста­ло боль­но. По­том по­вер­нулся ко мне и спро­сил:

— А ты не зна­ешь, да? Ты сов­сем ни­чего не чувс­тву­ешь?

И тут я по­няла, что всё чувс­твую, — и жизнь сра­зу же ста­ла прос­той и яс­ной. Пазл со­шёл­ся, мне наш­лось мес­то. Я боль­ше не ви­дела при­чин рас­ста­вать­ся с этим муж­чи­ной. Воз­можно, он пред­назна­чен имен­но мне — ес­ли я не поп­ро­бую, то как я уз­наю?

— Твоё пред­ло­жение ещё в си­ле? — спро­сила я, ощу­щая, как щё­ки за­лива­ет крас­ка. — Я тут по­дума­ла и ре­шила, что сог­ласна. Я хо­чу, что­бы ты за­ботил­ся обо мне, хо­чу ви­деть те­бя каж­дый день, хо­чу на­чать всё сна­чала… 

— Чёрт, Аня! — вы­ругал­ся Ки­рилл, вы­вора­чивая руль на­лево и вкли­нива­ясь в по­ток ма­шин, еду­щих в центр. — А рань­ше ты ска­зать не мог­ла?

В этой гру­бос­ти скво­зила не­пере­дава­емая неж­ность. У ме­ня пе­рех­ва­тило гор­ло.

— Прос­ти, я толь­ко сей­час по­няла…

Джип с Оле­гом Иго­реви­чем пе­рес­тро­ил­ся вслед за на­ми, на­рушая пра­вила до­рож­но­го дви­жения и пе­ресе­кая сра­зу три по­лосы. Раз­да­лись раз­дра­жён­ные ав­то­мобиль­ные гуд­ки, но нам бы­ло всё рав­но. Ки­рилл по­вер­нул и пом­чался в центр — ту­да, где над Не­вой вы­силась гро­мада мо­его бу­дуще­го до­ма.