Доступна и беззащитна

Я го­това бы­ла рис­кнуть и на­чать встре­чать­ся с Ки­рил­лом на без­возмез­дной ос­но­ве. Я дол­го сом­не­валась, при­меряя на се­бя роль его под­ружки, спут­ни­цы или да­же лю­бов­ни­цы, — и на­конец соз­ре­ла. Пусть у ме­ня не бы­ло к не­му глу­боких чувств, но я ощу­щала спо­кой­ствие, уве­рен­ность и теп­ло. Я ему до­веря­ла. Для на­чала и это неп­ло­хо.

Единс­твен­ная проб­ле­ма в том, что я не смо­гу с ним жить, ес­ли за стен­кой бу­дет жить Мол­ча­нов. Всё моё спо­кой­ствие ра­зобь­ёт­ся на мел­кие ос­колки, ес­ли я каж­дый день бу­ду ви­деть его блед­ное, бесс­трас­тное, чу­жое, до­рогое, лю­бимое ли­цо. Это не­мыс­ли­мо. Я ни­ког­да не дос­тигну та­ких вы­сот са­мо­об­ла­дания. Ки­рилл для ме­ня не ва­ри­ант. Я дол­жна вы­чер­кнуть его из сво­ей жиз­ни. Их обо­их!

Он всё ещё дер­жал ме­ня за ру­ку и ждал от­ве­та. Я лег­ко сжа­ла его паль­цы:

— Нет, Ки­рилл. Прос­ти. Я не бу­ду с то­бой жить.

— Хо­рошо, не жить, — быс­тро от­ве­тил он. — Встре­чать­ся, об­щать­ся, уз­на­вать друг дру­га. Хо­тя бы по­ка ты поп­ра­вишь­ся. Как ты с од­ной ру­кой бу­дешь уп­равлять­ся? Ты прав­ша? — он дож­дался кив­ка и вос­клик­нул: — Вот ви­дишь! Я хо­чу по­мочь. Я не пре­тен­дую на что-то боль­шее. Всё ос­таль­ное — толь­ко ес­ли са­ма за­хочешь.

— Нет. Я ни­чего от те­бя не хо­чу. Спа­сибо.

Его ли­цо ис­ка­зилось, а в мо­ей па­мяти всплы­ли сло­ва Мол­ча­нова: «Ему бы­ло бы лег­че, ес­ли бы он мог заг­ла­дить свою ви­ну и как-то ком­пен­си­ро­вать Ле­не тот вред, ко­то­рый при­чи­нил. Но Ле­на ни­че­го от не­го не хо­те­ла». Ох! Эмо­ци­ональ­ный по­рыв чуть не тол­кнул ме­ня к Ки­рил­лу — об­нять, объ­яс­нить, что на са­мом де­ле я не счи­таю его ви­нова­тым, что мой от­каз не свя­зан с ним, а про­дик­то­ван дру­гими со­об­ра­жени­ями. Что я вы­нуж­де­на так пос­ту­пать и са­ма об этом со­жалею. Но я вов­ре­мя опом­ни­лась — не сто­ит де­лать ему ещё боль­нее. Ему не­зачем знать, что я от­ка­зываю из-за Мол­ча­нова.

Не­осоз­нанно, ка­ким-то не­пос­ти­жимым об­ра­зом я пов­то­ряла пос­ту­пок Ле­ны. У нас с Ки­рил­лом всё бы­ло ина­че, со­вер­шенно по-дру­гому, но над на­ми слов­но ви­сел рок. Всё бы­ло пре­доп­ре­деле­но с са­мого на­чала: моё сходс­тво с Ле­ной, про­иг­рыш в кар­ты, моя хо­лод­ность в пос­те­ли, те уда­ры, ко­торые я ему на­носи­ла, его ви­на пе­редо мной и мой от­каз при­нять от не­го по­мощь…

— Ки­рилл, по­жалуй­ста, ухо­ди! Уже поз­дно, я ус­та­ла и хо­чу спать.

Он встал с кро­вати, поп­ра­вил оде­яло и ска­зал:

— Лад­но. Я при­ду зав­тра на вы­пис­ку, и тог­да ты ска­жешь, при­нима­ешь моё пред­ло­жение или нет. Сей­час и прав­да не сто­ило раз­го­вари­вать, ты сов­сем из­му­чена.

Он по­цело­вал ме­ня в щё­ку и ушёл. Я нак­ры­лась оде­ялом, по­дави­ла всхлип и зас­ну­ла.

 

***

Прос­ну­лась я от то­го, что кто-то ле­гонь­ко хло­пал ме­ня по ще­ке. Я от­кры­ла гла­за и уви­дела Мол­ча­нова. В па­лате бы­ло тем­но, го­рел лишь тус­клый ноч­ник на сто­ле.

— Па­ша? — уди­вилась я. — Сколь­ко вре­мени?

— Три ча­са но­чи.

— Что ты здесь де­ла­ешь?

Он встал, при­нёс к кро­вати стул и сел на не­го вер­хом, ус­та­ло об­ло­котив­шись на спин­ку. Я мог­ла кос­нуть­ся его ко­лена, ес­ли бы за­хоте­ла. Его бли­зость и ощу­щение то­го, что мы ока­зались на­еди­не в по­лутём­ной боль­нич­ной па­лате, смут­но ме­ня тре­вожи­ли.

— Я был на чет­вёртом эта­же, у Ма­ши.

— Как она? — я вспом­ни­ла о Ма­ше и раз­волно­валась. — С ре­бён­ком всё в по­ряд­ке?

— Нор­маль­но, уг­ро­зы нет, — от­ве­тил Мол­ча­нов, — но на вся­кий слу­чай я нас­то­ял, что­бы её по­дер­жа­ли в боль­ни­це. Это не пер­вая её бе­ремен­ность…

Я по­няла, о чём он.

— Мне жаль, — ис­крен­не ска­зала я. — Я схо­жу к ней зав­тра.

Он кив­нул. Мы за­мол­ча­ли. Ка­залось, он со­бирал­ся с ду­хом для слож­но­го или неп­ри­ят­но­го раз­го­вора. Сце­пив паль­цы в за­мок, он глу­хо за­гово­рил:

— Че­тыре го­да на­зад, пос­ле раз­во­да с Ле­ной, я со­вер­шил оп­ро­мет­чи­вый пос­ту­пок и по­пал в край­не серь­ёз­ную си­ту­ацию.

— В плен?

— Нет, это был не сов­сем плен. Я при­ехал ту­да с на­мере­ни­ем во­евать, но ког­да ока­зал­ся на ли­нии раз­гра­ниче­ния, то пе­реду­мал. У ме­ня бы­ли при­чины так пос­ту­пить, я не бу­ду сей­час их ка­сать­ся. — Он с ми­нуту по­мол­чал и про­дол­жил: — Зах­ва­тили ме­ня не во­ен­ные, а обыч­ные бан­ди­ты — чис­тый кри­минал. Ког­да они уз­на­ли, кто я, то пот­ре­бова­ли вы­куп — нес­коль­ко мил­ли­онов дол­ла­ров.

Я под­тя­нулась и се­ла на кро­вати. Об этой ис­то­рии я слы­шала, но под­робнос­тей не зна­ла и те­перь бо­ялась про­пус­тить хоть сло­во.

— Они поз­во­нили Ки­рил­лу и тот от­клик­нулся. Об­ну­лил обо­рот­ку «Сталь­Им­порта», снял день­ги со сче­тов, наб­рал кре­дитов и че­рез три не­дели при­ехал за мной. А до это­го мы два го­да не раз­го­вари­вали: Ки­рилл не мог прос­тить, что я же­нил­ся на де­вуш­ке, ко­торую он лю­бил.

Мол­ча­нов за­думал­ся, слов­но пе­режи­вая те со­бытия сно­ва.

— А что по­том?

— А по­том я вер­нулся до­мой. В тя­жёлом сос­то­янии — пнев­мо­ния, гни­ющие ра­ны. — Он по­тёр за­пястья, и я до­гада­лась, что тон­кие бе­лые шра­мы, ко­торые я за­мети­ла в са­молё­те, по­яви­лись пос­ле пле­на. На­руч­ни­ки? Ве­рёв­ка? Про­воло­ка, вре­за­юща­яся в ко­жу? — Ма­ша уха­жива­ла за мной два ме­сяца, мы очень сбли­зились. С Ки­рил­лом то­же по­мири­лись. Я про­дал всё, что у ме­ня бы­ло, — две квар­ти­ры, да­чу, ма­шину, — и вло­жил­ся в его биз­нес, ина­че он бы обан­кро­тил­ся. А Ки­рилл сде­лал ме­ня сов­ла­дель­цем. Я про­сил не де­лать это­го, но он ска­зал, что зап­ла­тил за бра­та, а не за чу­жого че­лове­ка, и ему не нуж­но воз­ме­щения.

Он сно­ва за­мол­чал. Я то­же не зна­ла, что ска­зать. Я вос­хи­щалась эти­ми дву­мя муж­чи­нами, прек­ло­нялась пе­ред их друж­бой и вза­имо­выруч­кой, и, ка­жет­ся, лю­била их обо­их. Раз­ной лю­бовью — но всё же обо­их. И ни с од­ним из них я быть не мог­ла. Я лиш­ний пазл в этой кар­тинке, ме­ня не­куда вста­вить.

Мол­ча­нов под­нялся и при­нёс ста­кан во­ды. Про­тянул мне. Я сде­лала нес­коль­ко глот­ков, а он жад­но до­пил ос­тавше­еся. Вы­тер ла­донью гу­бы и сно­ва сел:

— Я рас­ска­зал эту ис­то­рию, что­бы ты по­няла, что нас свя­зыва­ет, — ме­ня, Ки­рил­ла и Ма­шу. Мы не прос­то друзья детс­тва, мы род­ные лю­ди. Мы ни­ког­да не сде­ла­ем друг дру­гу боль­но.

«Осо­бен­но из-за ка­кой-то прос­ти­тут­ки», — мыс­ленно про­дол­жи­ла я. Что ж, это чес­тно — ска­зать мне всё в ли­цо. Рас­ста­вить точ­ки над «i». Про­демонс­три­ровать не­руши­мый ко­декс чес­ти, ко­торый не ос­тавля­ет мо­ей глу­пой люб­ви ни еди­ного шан­са.

— Спа­сибо за от­кро­вен­ность, Па­ша. Я всё по­няла. Я не бу­ду пы­тать­ся влезть меж­ду ва­ми и всё ис­портить. Та­кая друж­ба и… лю­бовь дос­той­ны ува­жения. — Я ском­ка­ла прос­ты­ню паль­ца­ми здо­ровой ру­ки. — Но ес­ли ты хо­тел от ме­ня из­ба­вить­ся, то мог ска­зать про­ще: «Аня, ты мне не нуж­на».

Он по­дал­ся впе­рёд и с на­жимом про­из­нёс:

— Мог бы.

Его ды­хание кос­ну­лось мо­его ли­ца. Сер­дце тре­пых­ну­лось и чуть не выс­ко­чило из гру­ди. Это приз­на­ние? Это зна­чило: «Мог бы, ес­ли бы это бы­ла прав­да»? Или: «Мог бы, но я не хо­чу от те­бя из­бавлять­ся»? Или это ни­чего не зна­чило? По­ка я ли­хора­доч­но раз­мышля­ла над его сло­вами, он спро­сил дру­гим го­лосом — прос­тым и буд­ничным:

— А те­перь ска­жи, по­чему ты от­ка­зала Ки­рил­лу? Я ви­дел его в боль­ни­це, он очень расс­тро­ен. Толь­ко не ври, Аня, мне ну­жен чес­тный от­вет.

Я не ста­ла врать, сил уже не ос­та­валось:

— Я не мо­гу встре­чать­ся с Ки­рил­лом, по­ка ты ря­дом. Мне тя­жело те­бя ви­деть, а вы вез­де вмес­те — до­ма, на ра­боте, в сво­бод­ное вре­мя.

— А ес­ли бы ме­ня не бы­ло?

Я по­жала пле­чами и скри­вилась от бо­ли.

— Тог­да я сог­ла­силась бы с ним встре­чать­ся. Он мне нра­вит­ся.

— Спа­сибо за от­вет, — мяг­ко ска­зал Мол­ча­нов. — И за всё ос­таль­ное то­же.