Доступна и беззащитна

По­вар жа­рил на гри­ле ба­раньи кот­летки и тол­стые го­вяжьи стей­ки. Сбо­ку от мя­са то­мились слад­кие пер­цы и лом­ти­ки бак­ла­жанов. В воз­ду­хе пла­вали аро­маты чес­но­ка, тимь­яна и мя­ты. Зве­нели бо­калы, сме­ялись жен­щи­ны, иног­да виз­жа­ли де­ти, при­ведён­ные кем-то из гос­тей.

Как толь­ко Ма­ша поз­на­коми­ла ме­ня с друзь­ями, я рас­сла­билась: ни­кого из них я рань­ше не ви­дела. Хо­рошая но­вость. Не хо­телось бы встре­тить тут сво­их кли­ен­тов. При­няли ме­ня теп­ло: муж­чи­ны с доб­ро­жела­тель­ным ин­те­ресом, не вы­ходя­щим за рам­ки при­личий, а жен­щи­ны — при­вет­ли­во. Силь­но на ме­ня не на­седа­ли, но кое-ка­кие воп­ро­сы за­дали: «Сколь­ко те­бе лет?», «На ка­ком фа­куль­те­те учишь­ся?», «От­ку­да при­еха­ла?», «Как дав­но зна­ешь Ки­рил­ла?». Я ста­ралась от­ве­чать чес­тно: «Ско­ро бу­дет двад­цать», «На эко­номи­чес­ком», «Из Ка­релии, из не­боль­шо­го по­сёл­ка — Ов­ся­нов­ка на­зыва­ет­ся», «Не­дели три или чуть доль­ше».

Ма­ша сде­лала мне ком­пли­мент: «Ка­кая кра­сивая у те­бя фут­болка, у Па­ши есть по­хожая». Она обер­ну­лась, слов­но хо­тела, что­бы Па­ша под­твер­дил её сло­ва (ве­ро­ят­но, ска­зав: «Ну на­до же, ка­кое за­бав­ное сов­па­дение!»), но тот раз­го­вари­вал с кем-то из пар­ней, и бы­ло вид­но, что раз­го­вор серь­ёз­ный. Они оба хму­рились и раз­гля­дыва­ли эк­ран план­ше­та, прик­ры­вая его от сол­нца.

Пра­виль­но, что он пе­ре­одел­ся. Он очень ум­ный и пре­дус­мотри­тель­ный че­ловек. Мы выг­ля­дели бы как два иди­ота, ес­ли бы не он. А я сов­сем по­теря­ла чувс­тво ме­ры, ког­да ре­шила ку­пить эту вещь. Мне прос­то хо­телось иметь что-то, на­поми­на­ющее о нём. Что-то ма­тери­аль­ное, что мож­но пот­ро­гать или на­деть.

Это бы­ла пло­хая идея.

И приз­на­вать­ся Ма­ше, что я ра­ботаю в эс­корте, мне то­же по­каза­лось вдруг неп­ра­виль­ным. Я всё ещё пе­режи­вала из-за то­го, что вы­нуж­де­на её об­ма­нывать, — это бес­по­ко­ило мою со­весть, как ос­трый ка­мешек в бо­тин­ке, — но ка­кие-то смут­ные со­об­ра­жения ме­ня ос­та­нав­ли­вали. Я слов­но по­теря­ла ощу­щение бе­зопас­ности в её при­сутс­твии, и от это­го ста­нови­лось горь­ко. Моя пред­по­лага­емая друж­ба с этой жен­щи­ной ста­нови­лась всё бо­лее и бо­лее приз­рачной, и я не по­нима­ла, от­че­го так про­ис­хо­дит. Не мог­ла офор­мить нев­нятные чувс­тва в кон­крет­ные опа­сения.

Чуй­ка сло­малась.

Всё сло­малось.

Ма­ша мах­ну­ла ру­кой:

— Мне ка­жет­ся, всё го­тово! Приг­ла­шаю всех за стол.

 

***

Пер­вый тост ска­зал Ки­рилл:

— Хо­чу под­нять бо­кал за мою дра­гоцен­ную сес­трич­ку, за са­мую ми­лую, чут­кую и тер­пе­ливую де­вуш­ку на све­те! Ма­шень­ка, я те­бя люб­лю! Мы все те­бя лю­бим. Будь счас­тли­ва, до­рогая!

По­ка гос­ти поз­драв­ля­ли име­нин­ни­цу, вы­пива­ли и за­кусы­вали, я ук­радкой наб­лю­дала за Мол­ча­новым. Мои гла­за слов­но при­липа­ли к не­му и не же­лали смот­реть в дру­гую сто­рону. Ку­да бы я ни от­во­дила взгляд — я всё рав­но ви­дела его. И да­же ког­да зак­ры­вала гла­за — он сто­ял пе­редо мной как жи­вой. Вдо­бавок к это­му моё ухо бе­зоши­боч­но вы­деля­ло его ти­хий спо­кой­ный го­лос из об­ще­го шу­ма: я бы­ла как при­ём­ник, нас­тро­ен­ный на его вол­ну. Это пу­гало.

Что­бы не вы­дать се­бя с го­ловой, я под­се­ла к Ма­ше. Ник­то не си­дел на од­ном мес­те, все миг­ри­рова­ли, то за­висая у гри­ля и наб­лю­дая, как жа­рят­ся но­вые пор­ции мя­са, то под­хо­дя к ог­ражде­нию, что­бы вы­курить си­гаре­ту и по­любо­вать­ся на го­род. Ки­рилл при­со­еди­нил­ся к Мол­ча­нову и пар­ню с план­ше­том. Я от­верну­лась.

Ма­ша за­мети­ла моё мя­туще­еся сос­то­яние и прид­ви­нулась поб­ли­же вмес­те со сту­лом.

— Ты се­год­ня по­весе­лее выг­ля­дишь, — за­мети­ла она, — не та­кая блед­ная, ус­пе­ла под­за­гореть. Где-то от­ды­хала?

— У де­душ­ки в Ов­ся­нов­ке. Не­дол­го, па­ру не­дель.

— Я од­нажды ез­ди­ла в Ка­релию, мне очень пон­ра­вилось: пот­ря­са­ющая при­рода, ощу­щение нет­ро­нутос­ти и уди­витель­но доб­рые лю­ди. Всё меч­таю пов­то­рить эту по­ез­дку, да, к со­жале­нию, не­ког­да.

Как серь­ёз­ный юрист серь­ёз­ной ком­па­нии мо­жет быть та­ким прек­расно­душ­ным? Или до­ма в кру­гу дру­зей она рас­слаб­ля­ет­ся и ста­новит­ся са­мой со­бой? Я вер­ну­ла ей ком­пли­мент:

— Вы се­год­ня то­же за­меча­тель­но выг­ля­дите.

Я не лу­кави­ла. Бе­лая ру­баш­ка от­те­няла юж­ную смуг­ло­ту её ко­жи, вь­ющи­еся во­лосы бы­ли по­доб­ра­ны в вы­сокий узел, а на ще­ках иг­рал ру­мянец — от ви­на и све­жего воз­ду­ха. На пыш­ной гру­ди поб­лёски­вал двух­ка­рат­ный брил­ли­ант на це­поч­ке. В ушах ка­чались чёр­ные жем­чу­жины.

— «Ты», — поп­ра­вила она, — на­зывай ме­ня на «ты». Хоть мне и ис­полни­лось трид­цать во­семь, но в ду­ше я до сих пор дев­чонка. Не мо­гу при­вык­нуть к то­му, как быс­тро ле­тит вре­мя. Вон маль­чиш­кам уже по трид­цать два!

«Маль­чиш­ки» как буд­то ус­лы­шали её сло­ва. Ки­рилл улыб­нулся и по­махал сес­тре ру­кой. По­том гля­нул на ме­ня, кив­нул и сде­лал крас­но­речи­вое ли­цо: мол, рас­ска­жи ей о се­бе, не трусь. Но ес­ли ут­ром я бы­ла во­оду­шев­ле­на и го­това от­крыть­ся, то сей­час я не прос­то зак­ры­лась — я от­го­роди­лась ото всех и за­пер­лась на все зам­ки.

Я не по­нима­ла, что про­ис­хо­дит.

Ес­ли бы я пос­ме­ла, я по­дош­ла бы к Мол­ча­нову и спро­сила, по­чему он бро­сил ме­ня в ка­фе. Вряд ли моё приз­на­ние ста­ло для не­го но­востью. Ещё в рес­то­ране в Се­вер­ных Дю­нах он на­мек­нул, что до­гады­ва­ет­ся о мо­их чувс­твах. Пус­кай. Он стар­ше на две­над­цать лет и на це­лую жизнь опыт­ней. Он впол­не мог до­гадать­ся о мо­их чувс­твах рань­ше ме­ня. Но ес­ли я ему про­тив­на, он мог ска­зать: «Аня, я знаю, о чём ты го­воришь, но ты ме­ня не ин­те­ресу­ешь». Или: «Те­бе по­чуди­лось, вы­кинь эту ересь из го­ловы». Или: «Ты же шлю­ха, Аня, меж­ду на­ми ни­чего не мо­жет быть». Или: «Я сре­аги­ровал на го­лое те­ло, это нор­маль­но». Ну хоть ка­кая-то ре­ак­ция дол­жна быть? В край­нем слу­чае: «Ког­да Ки­рилл с то­бой на­иг­ра­ет­ся, я вы­зову те­бя и от­тра­хаю». Я бы всё по­няла. Но он мол­ча сбе­жал.

Ма­ша лег­ко кос­ну­лась мо­ей ру­ки:

— Мне очень при­ят­но, что Ки­рилл при­шёл с то­бой. Се­год­ня важ­ный для ме­ня день.

Мне ста­ло стыд­но. Ес­ли бы Ма­ша зна­ла, кто я та­кая, она бы так не го­вори­ла. При всей её тер­пи­мос­ти к че­лове­чес­ким по­рокам, вряд ли бы она по­тер­пе­ла прос­ти­тут­ку за се­мей­ным сто­лом. Ки­рилл пре­уве­личил ши­роту её ду­ши.

К сты­ду при­бави­лось от­вра­щение к са­мой се­бе. Я мыс­ленно на­пада­ла на че­лове­ка, ко­торый был ко мне добр, ког­да я в этом от­ча­ян­но нуж­да­лась. Ма­ша не зас­лу­жила злых мыс­лей с мо­ей сто­роны.

Зря я сог­ла­силась на этот за­каз! Ва­силий Ива­нович был прав, ког­да сом­не­вал­ся в мо­ей спо­соб­ности об­слу­жить Ки­рил­ла. И проб­ле­ма не в том, что он мне нра­вил­ся боль­ше, чем нуж­но. Проб­ле­ма в том, что мне нра­вил­ся его друг. И то, что Мол­ча­нов — не мой кли­ент, ни­чего не ме­няло и ни­как ме­ня не оп­равды­вало. Я на­руши­ла глав­ное пра­вило, и я за это поп­ла­чусь.

Моё сер­дце бу­дет раз­би­то.

Но ведь он не ска­зал «нет»!

Мыс­ли ска­кали с пя­того на де­сятое. Я не мог­ла сос­ре­дото­чить­ся. Ве­тер тре­пал во­лосы, сол­нце сле­пило гла­за. На­до дер­жать­ся. Я не мо­гу из­ви­нить­ся и уй­ти с ме­роп­ри­ятия, как обыч­ный гость, — я здесь не на от­ды­хе. Я на ра­боте. И ночью мне пред­сто­ит от­ра­ботать как ми­нимум два по­ловых ак­та. А ес­ли Ки­рилл бу­дет в фор­ме, то и три. Я дол­жна быть бод­рой, улыб­чи­вой и сек­су­аль­ной, а не пор­тить кли­ен­ту нас­тро­ение уны­лой ра­зоча­рован­ной фи­зи­оно­ми­ей.

Мы ещё по­гово­рим с Мол­ча­новым. Мы ведь в пос­леднее вре­мя хо­рошо раз­го­вари­вали — поч­ти по-дру­жес­ки и очень до­вери­тель­но…

— Ре­бята! — об­ра­тилась Ма­ша ко всем и вста­ла. — Во-пер­вых, я хо­чу ска­зать вам спа­сибо! За то, что вы со мной — и в слож­ные вре­мена, и в счас­тли­вые, и в грус­тные, и в ра­дос­тные. Я очень вас люб­лю и це­ню ва­шу друж­бу! А во-вто­рых, у ме­ня есть для вас но­вость…

Это проз­ву­чало тор­жес­твен­но и та­инс­твен­но.

Гос­ти при­тих­ли, да­же по­вар в бе­лом кол­па­ке от­ло­жил щип­цы для мя­са и по­вер­нулся к сто­лу. Ки­рилл дос­тал из вед­ра со ль­дом бу­тыл­ку шам­пан­ско­го и на­чал де­лови­то сни­мать фоль­гу с гор­лышка. Я не мог­ла раз­гля­деть вы­раже­ние его ли­ца, но, ка­жет­ся, он улы­бал­ся.

— Не у те­бя есть но­вость, а у нас, — поп­ра­вил Мол­ча­нов.

Он по­дошёл к Ма­ше и об­нял её за пле­чи. По­том снял сол­нечные оч­ки, по­ложил их на стол и про­дол­жил:

— Мы с Ма­шей по­дали вче­ра за­яв­ле­ние. Свадь­ба наз­на­чена на де­сятое ав­густа, вы все приг­ла­шены.

Пос­лы­шались кри­ки удив­ле­ния и ра­дос­ти, поз­драв­ле­ния и по­жела­ния, кто-то шут­ли­во вос­клик­нул: «Горь­ко!», а кто-то ска­зал: «На­конец-то!». Хлоп­ну­ла проб­ка от шам­пан­ско­го, заз­ве­нели бо­калы. Я под­ня­ла го­лову и встре­тила его взгляд — впер­вые он пос­мотрел мне в гла­за пос­ле мо­его приз­на­ния. В этом взгля­де я про­чита­ла снис­хо­дитель­ную жа­лость.

Вот и всё, че­го я зас­лу­живаю.

Мир кач­нулся пе­редо мной и мед­ленно поп­лыл, во рту ста­ло кис­ло.

— Ане пло­хо… Отой­ди­те… При­неси­те хо­лод­ной во­ды… — до­нёс­ся до ме­ня го­лос Ки­рил­ла.

— Всё нор­маль­но, — я пос­та­ралась улыб­нуть­ся, — прос­то нем­но­го душ­но…