Доступна и беззащитна

Я под­ня­лась в баш­ню в оди­ночес­тве. Двад­цать вто­рой этаж, пер­вая дверь от лиф­та. Чуть даль­ше вид­не­лась вто­рая, но лам­почки в по­тол­ке за­жига­лись толь­ко над го­ловой, и я не мог­ла рас­смот­реть весь холл в глу­бину. Я ос­та­нови­лась у две­ри Ки­рил­ла и пос­та­ралась прий­ти в се­бя.

Что та­кого ужас­но­го я ска­зала, что он бро­сил ме­ня од­ну, без ох­ра­ны? Он ведь так вни­матель­но слу­шал мою ис­по­ведь, на его ли­це чи­талось сос­тра­дание. Не­уже­ли я ста­ла ему про­тив­на пос­ле приз­на­ния? Или он по­думал, что я лгу? Или он во­об­ще ни­чего не по­нял?

Но это не­воз­можно! Он прек­расно по­нял, что вче­ра про­изош­ло в при­хожей. Мы сто­яли друг пе­ред дру­гом, как Адам и Ева, вку­сив­шие зап­ретный плод, — та­кие же от­кры­тые и пот­ря­сён­ные. И оба зна­ли, что пред­назна­чены друг дру­гу. Бо­гом, судь­бой, слу­чай­ным сов­па­дени­ем — не­важ­но. Ес­ли я это ощу­тила — зна­чит, и он дол­жен был ощу­тить. Не мо­жет быть, что­бы я ошиб­лась. Моя чуй­ка ме­ня не под­во­дит.

Сле­ва над дверью что-то блес­ну­ло, и я за­мети­ла гла­зок ка­меры, на­целен­ный на ме­ня. На­вер­ня­ка тут вез­де ка­меры. Не­хоро­шо бу­дет, ес­ли кто-ни­будь за­метит, как я пе­реми­на­юсь с но­ги на но­гу, буд­то за­мыс­ли­ла не­доб­рое.

Я поз­во­нила, и дверь тут же от­кры­лась.

— Ну на­конец-то! — вос­клик­нул Ки­рилл, бе­ря ме­ня за ру­ку и втас­ки­вая в квар­ти­ру. — От­лично выг­ля­дишь, при­коль­ная фут­болка! Дер­жи бу­кет, а я по­несу по­дарок. Иди за мной.

Я взя­ла охап­ку аро­мат­ных бе­лых роз и пос­мотре­ла на Ки­рил­ла, не по­нимая, ку­да ид­ти. Он дви­нул­ся в спаль­ню, от­дёрнул тя­жёлую што­ру и от­крыл бал­конную дверь. С ули­цы раз­дался при­выч­ный го­род­ской шум: ав­то­мобиль­ный гул, за­выва­ние вет­ра и кри­ки птиц.

— Так быс­трее, — ска­зал Ки­рилл и вы­шел на воз­дух.

Двад­цать вто­рой этаж! Как вы­соко! Вни­зу Боль­шая Нев­ка впа­дала в Не­ву, пес­тря­щую де­сят­ка­ми ка­теров, яхт и про­гулоч­ных па­рохо­дов. На прис­та­нях и под мос­та­ми со­бира­лись проб­ки. А я и не зна­ла, что свер­ху на­ши ре­ки по­хожи на ручьи, на­пол­ненные дет­ски­ми бу­маж­ны­ми ко­раб­ли­ками. Я при­лип­ла к пе­рилам, ве­тер уда­рил мне в ли­цо и взмет­нул во­лосы.

— Пой­дём, — по­тянул ме­ня Ки­рилл, — сей­час уви­дишь.

Мы сде­лали нес­коль­ко ша­гов вдоль зда­ния и по­вер­ну­ли. За уг­лом бал­кон чу­дес­ным об­ра­зом прев­ра­щал­ся в жи­вопис­ную сто­мет­ро­вую тер­ра­су. На де­ревян­ном нас­ти­ле в бес­по­ряд­ке бы­ли рас­став­ле­ны пле­тёные крес­ла, ди­ваны с мяг­ки­ми по­душ­ка­ми и па­роч­ка жур­наль­ных сто­ликов. Под на­весом от дож­дя ка­чал­ся тро­пичес­кий га­мак, а бли­же к ог­ражде­нию сто­ял мас­сивный обе­ден­ный стол с ко­ваны­ми стуль­ями. Ря­дом с ним — пе­ред­вижной уголь­ный гриль. Ап­пе­тит­но пах­ло дым­ком. По пе­римет­ру тер­ра­су ок­ру­жали кад­ки с де­ревь­ями и бес­числен­ные цве­точ­ные гор­шки. На сто­лах кра­сова­лись ва­зы с рос­кошны­ми бу­кета­ми. В це­лом соз­да­валось впе­чат­ле­ние, что мы на­ходим­ся не на кры­ше пи­тер­ской вы­сот­ки, а где-ни­будь на Кип­ре, на у­ют­ной за­город­ной вил­ле.

— Отец по­дарил нам весь этаж, — по­яс­нил Ки­рилл. — Мы с Ма­шей ус­тро­или тут фа­миль­ное гнез­до, прав­да, я своё ещё не до­делал. Вре­мени всё нет.

Око­ло гри­ля во­зились муж­чи­ны, один из них был в бе­лом по­вар­ском кол­па­ке и фар­ту­ке — то ли приг­ла­шён­ный по­вар, то ли кто-то из сво­их. Вок­руг сто­ла и у пе­рил сгру­дились жен­щи­ны. Они сме­ялись и что-то об­сужда­ли. Все­го я нас­чи­тала око­ло де­сят­ка гос­тей. Сре­ди них я за­мети­ла Ма­рию Бо­рисов­ну. Она уви­дела нас, рас­плы­лась в улыб­ке и нап­ра­вилась в на­шу сто­рону:

— О, Ди­ана! Как я ра­да, что эти ужас­ные слу­хи о тво­ей смер­ти ока­зались неп­равдой! Про­ходи­те, ре­бята!

— Её зо­вут Аня, — без дол­гих пре­дис­ло­вий со­об­щил Ки­рилл, вру­чая сес­тре ко­роб­ку с по­дар­ком: — А это те­бе — аме­рикан­ская ма­лино­вая ко­февар­ка, всё как ты хо­тела.

— О, спа­сибо, на­шёл та­ки! — Ма­рия Бо­рисов­на по­цело­вала бра­та и об­ра­тилась ко мне: — Те­бе очень под­хо­дит имя Аня! Про­ходи, не стес­няй­ся, я те­бя сей­час со все­ми поз­на­ком­лю. И на­зывай ме­ня Ма­ша, лад­но? Мы тут по-прос­то­му, по-се­мей­но­му.

Один из муж­чин обер­нулся, и я уз­на­ла Мол­ча­нова. На нём бы­ли сол­нечные оч­ки и клет­ча­тая ру­баш­ка с под­вёрну­тыми ру­кава­ми. Он пе­ре­одел­ся.

И пос­те­пен­но я на­чина­ла до­гады­вать­ся, по­чему.