Наизнанку

– Я еще поняла бы, – кипятилась Николь, – если бы у тебя кто-то был. Но ведь ты уже не первый год одна, так почему нет? Она не уродина, совсем наоборот. Мне она кажется опытной и… умелой. Я бы на твоем месте…

– Отлично! Иди и бери ее на здоровье!

– Во-первых, ее интересую не я, во-вторых, думаю, Бриджит этого не оценит.

– Бриджит?

– Моя новая подружка – Бриджит.

– А куда ты дела Клаудию?

– С ней все кончено! Поверхностная глупая курица!

– Надо же, а я-то думала – любовь всей твоей жизни…

– Любовь всей моей жизни – Бриджит. И точка. А ты не уходи от темы, почему ты не хочешь попробовать с ней хоть один раз?

– Если бы я была уверена, что это поможет, я бы так и сделала, но, что если Гретхен на одном разе не успокоится?

– А что, собственно, в этом плохого? Если она хороша в постели, а по слухам так и есть, умна, красива и способна на настоящую страсть?

– Плохо то, Ник, что мне, лично мне, Ребекке Беннет, это все не нужно. Ни от Гретхен, ни от кого-либо другого! Пока моим телом управляли подростковые гормоны, в сексе еще был какой-то смысл, но сейчас, когда организм вырос и успокоился… Секс – я там была, спасибо, больше не надо! Никакого смысла в нем нет.

– А не нужно в сексе искать смысл, нужно искать удовольствие!

– Удовольствия с Гретхен я никакого не предвижу, уж извини! Секс и так меня давно не интересует…

– Тем более, что терять? Притворись, что тебе хорошо – и дело в шляпе!

– Хорошо?! С этой слащавой коровой?! Как ты себе это представляешь? Да меня от одной мысли передергивает!

– Знаешь, по-моему, тебе надо сходить к врачу.

– Ага, чтобы она нашла у меня какую-нибудь аномалию и принялась ее долго и нудно лечить. Нет уж, спасибо. Ненавижу врачей!

– Предпочитаешь иметь проблемы на работе?

– Лучше проблемы на работе, чем проблемы с докторами.

– Да, только вот лечение тебе, если что, оплатят в законном порядке, а если с работы вылетишь – уже ничто не спасет.

Разговор этот в той или иной форме повторялся у подруг с завидной регулярностью, менялись лишь имена «вечных любовей» Николь, суть оставалась прежней. Бекка начинала постепенно проникаться логикой Ник, но мысль о сексе без особого на то желания все еще заставляла мисс Беннет содрогаться от отвращения.

Николь сказала, что у нее есть план, что ж, если этот план сработает, возможно, Бекке удастся изменить свое отношение к начальнице. И это решит все проблемы. Надо верить. Во всяком случае, сейчас. Просто поверить изо всех сил, чтобы появилась надежда. Чтобы можно было спокойно доработать до конца дня.

Бекка легко провела пальцем по тонкой сенсорной панели на столе, и курсор забегал по экрану. Она уставилась на светящееся пятно монитора ничего, впрочем, не замечая.

С трудом дождавшись заветных пяти часов, Бекка осторожно выглянула в коридор, чтобы проверить – не крутятся ли там Гретхен, или Чокнутая Мамаша, которые могли посчитать ее уход через минуту после окончания рабочего времени безответственностью. Коридор был пуст – сотрудники только начинали собираться, в то время как Бекка перед выходом добрых пятнадцать минут сидела у двери своего офисного отсека, напряженно глядя на часы.

Быстро прошмыгнув к выходу из отдела, Бекка подскочила к лифтам и нажала кнопку. Лифт двигался отчаянно медленно, а Бекке, после пережитого сегодня стресса и обдумывания собственных проблем на протяжении целого дня, казалось, что за ней непременно будет погоня. Кому и зачем бы за ней гнаться, когда рабочий день окончен, было совершенно непонятно, и, будучи в нормальном состоянии, Бекка рассмеялась бы от такого глупого предположения, но сейчас она чувствовала себя как в одном из тех снов, что снятся после просмотра триллера, когда ты становишься главным героем увиденного тобой кино.

Оглянувшись назад, Бекка краем глаза заметила, как медленно открывается большая серая дверь, и этого было достаточно – девушка рванула с места и побежала к лестницам, не обратив внимания на то, что это открывалась дверь мужской части отдела.

Невероятным усилием Бекке удалось распахнуть обычно неприступную из-за жесткой пружины дверь пожарного хода и выскочить на лестничную площадку. Пружина молниеносно сжалась, и девушка едва не свалилась на ступеньки – с такой силой ударила ее дверь по спине. «Черт, – подумала Бекка, спускаясь по лестнице, – и как раньше люди все время ходили по этим неудобным приспособлениям? Неужели во время пожара мы должны были бы спускаться по такому безобразию, здесь ведь и шею сломать недолго…». Она остановилась на ступеньке посреди лестничного марша, чтобы сбросить старомодные (но такие восхитительные – ну, правда, Ник!) туфли на шпильках. И в тот момент, когда Бекка наклонилась за обувью, сверху донесся шум – кто-то открывал дверь! Значит, погоня все же была!

Ни секунды не думая о том, насколько это абсурдно, Бекка подпрыгнула от неожиданности, правой рукой прижала к груди туфли и бросилась вниз, еле разбирая куда ступать. Внизу марша она схватилась за перила и, разворачиваясь, вскинула голову вверх, чтобы взглянуть на преследователя. И замерла на месте.

***

Бэбилон честно отсидел рабочий день, составил несколько отчетов о продвижении «своих» рекламных кампаний, заполнил бланки на будущие заказы, в общем, занимался рутиной, до которой обычно руки не доходили. Как правило, руки были заняты тем, что создавали на компьютере картинку, отражающую оригинальное видение Бэйби очередного товара. Но почему-то именно сегодня заниматься творчеством вовсе не хотелось… Так и быть, если признаться совсем честно – творчеством не хотелось заниматься не только сегодня, но и вчера и позавчера. В последнее время на Бэбилона то и дело накатывала странная апатия, заставлявшая в разгар разработки рекламы шоколадных батончиков зависать и задумываться о смысле жизни.

Да, давно пора сходить к доктору Джону – он знает толк в таких вещах, умеет повернуть проблему какой-то невиданной стороной, заставляет смотреть на все в каком-то «седьмом измерении». Он отличный друг, не такой, как Мэт – не хуже и не лучше, просто другой. К тому же, в отличие от остальных, Хелльс понимает отвращение Бэйби к сексу, поскольку, как сам Джон признавался, он изучил этот вопрос со всех сторон и нашел его неинтересным, а значимость – преувеличенной. Да и как не питать отвращения к сексу, в очередной раз подумал Бэбилон, если есть такие типы, как Боб?

Боб был таким же, как и Бэйби креативщиком, а также иногда помогал системным администраторам отдела. Он обладал двухметровым ростом, накачанными во всех возможных и невозможных местах мышцами (что не уставал демонстрировать, нося до неприличия обтягивающую одежду – несколько раз Грымза делала ему за это выговоры) и невероятной самоуверенностью. Кроме своих интересов Боб игнорировал все – выговоры начальства, желания других, нормы приличия. Возможно, поэтому он всегда получал то, что хотел, ну, или почти всегда.

Бэбилон, например, оказался ему не по зубам. С первого дня, как Боб появился на работе, он не раз пытался подкатывать к Бэйби. Кульминацией его весьма недвусмысленных приставаний стала отвратительная сцена в мужском туалете. Бэбилон никогда не пользовался писсуаром, ибо не желал становиться предметом обсуждения. То есть, разумеется, из-за подобного его поведения обсуждали его довольно активно, поскольку каждый раз, заходя в туалет, он скрывался в кабинке. Ничего необычного в его члене не было, но от реплик вроде: «Какой он у тебя симпатичный, бэйби!» Бэбилону еще со школы было как-то мерзко. Он знал, что из-за этой скрытности о его «стволе» ходили самые невероятные легенды, от сравнения со слоном, до рассказов о необходимости смотреть через лупу, но домыслы устраивали его больше, чем прилюдное обнажение. Единственный, кто знал правду – Мэт, на протяжении долгих лет не раз видевший своего друга голым и отследивший, если можно так выразиться, процесс в динамике – упорно отказывался подтвердить или опровергнуть какие-либо предположения коллег, но всегда с удовольствием их выслушивал, чтобы передать Бэбилону. Бэйби тоже искренне веселился, поражаюсь разнообразию человеческой фантазии на такую, на его взгляд, заурядную тему, и продолжал сохранять интригу.