Наизнанку

55 Гудвин

Наизнанку

Часть I

сонет 129

Издержки духа и стыда растрата -

Вот сладострастье в действии. Оно 

Безжалостно, коварно, бесновато, 

Жестоко, грубо, ярости полно.

Утолено, – влечет оно презренье,

В преследованье не жалеет сил. 

И тот лишен покоя и забвенья, 

Кто невзначай приманку проглотил.

Безумное, само с собой в раздоре, 

Оно владеет иль владеют им. 

В надежде – радость, в испытанье – горе, 

А в прошлом – сон, растаявший как дым.

Все это так. Но избежит ли грешный 

Небесных врат, ведущих в ад кромешный?

Уильям Шекспир

Перевод Самуила Маршака

– Ай! – Бэбилон невольно вскрикнул – от раскаленной сковородки отлетела капля масла и больно обожгла руку, в которой он все еще держал скорлупу.

– Бэйби, тебе уже за третий десяток перевалило, а ты все никак не научишься нормально жарить яичницу, – усмехнулся только вышедший из ванной Мэтью. – Тебе не приходило в голову, что за двадцать с лишним веков своего существования человечество придумало немало способов не обжигаться в процессе приготовления этого деликатеса?

Вместо ответа Бэбилон одарил его тяжелым взглядом.

Они были друзьями столько, сколько себя помнили – еще до детского сада, наверное. Мальчишками они жили в соседних домах, и даже когда семья Мэта решила перебраться в пригород, дружба не распалась, но иногда язвительность друга просто бесила Бэбилона.

Они не были бойфрендами, как это могло показаться со стороны тем, кто плохо их знал. Во-первых, потому, что испытывали друг к другу лишь братские чувства, и мысль о любовной связи вызывала у обоих брезгливую ассоциацию с инцестом. Во-вторых, потому, что у Бэбилона с понятием «бойфренд» вообще было плохо – дальше поцелуев в средней школе дело так и не зашло. Мэт признавал, что удовольствие от секса – вещь крайне редкая, но все же считал своего ближайшего друга полным придурком. Ради отношений, ради того, чтобы было с кем делить постель, пить кофе по утрам, да и просто переносить ежедневную рутину, можно стерпеть и такую неприятную штуку, как секс – Мэт не уставал напоминать об этом Бэбилону.

Правда, со вчерашнего вечера вера Мэта в прочность любовных уз, в нерушимость душевного союза и прочие, как называл их Бэбилон, «романтические бредни» сильно пошатнулась – Мэта бросил очередной любовник. Через полчаса после бурного выяснения отношений с уже бывшим бой-френдом, он обнаружил себя в компании лучшего друга и бутылки диетического виски со вкусом малины. К счастью, в доме Бэбилона имелся некоторый запас антипохмельных капсул, поэтому головная боль у обоих друзей длилась не долее тех трех минут, которые им потребовались, чтобы дотянуться до подкатившего к кровати столика с упаковкой лекарства и стаканами воды.

– Будь благословен создатель «умного бара»! – были первые слова Мэтью поутру. – Да прославится его имя в веках за программу подачи антипохмелина утром, если виски было вынуто вечером! Что это, кстати, за имя, ты в курсе?

Бэбилон в тот момент был не в состоянии связывать слова в предложения, и лишь промычал что-то невразумительное, отрицательно качая головой.

Сейчас Мэт уже умылся, и, раздумчиво ероша рыжие волосы с дурацким (по мнению Бэбилона) мелированием, подошел к другу, втягивая носом запах жарящейся яичницы.

– Сто раз тебя просил, – недовольно проворчал Бэбилон, не оборачиваясь, – не называй меня «Бэйби».

– О, да, Бэйби! Ой, прости, опять! – притворно-извиняющимся голосом запричитал Мэт. – Как, скажи на милость, тебя еще называть?

– Неплохо было бы начать выговаривать мое полное имя. Мог бы, знаешь ли, и научиться за три десятка лет, – деланно спокойно заметил Бэбилон, посыпая яичницу солью.

– Извини, – тяжело вздохнув, Мэт плюхнулся на стул, поставил локти на стол и уронил голову на ладони, – не вышло. У меня было занятие посложнее – выносить твой кошмарный характер.

Бэбилон попытался, было, скорчить недовольную мину, но не выдержал и, фыркнув, рассмеялся:

– Да уж, настолько невыносимый, что ты терпишь его уже почти треть века.

– Вот именно! – Мэт со значением поднял вверх указательный палец. – Мне, между прочим, за это медаль положена, или, по меньшей мере, Знак Отличия Мирового Союза. Я даже не могу получить толком поджаренную яичницу, – Мэт откинулся на спинку стула и картинно заломил руки. – О, жестокая судьба! С кем свела меня ты?! – трагически возопил он, напоминая Бэбилону героев произведений Еврипида.

– Какой же ты придурок, – ласково усмехнулся Бэбилон и наставительно добавил: – С тем, кто готов весь вечер утирать тебе сопли, а наутро накормить приличным завтраком!

Он поставил перед Мэтом тарелку с яичницей из четырех яиц, листком красного салата и горкой перечной фасоли.

– Хватит изображать Федру, ешь давай.

– Изображать кого? – скривился Мэт. – Если это очередной заскок из твоей этой протухшей литературы, уволь меня от новых жутких подробностей, и, если ты не хочешь, чтобы я превратился в одного из дикарей твоей обожаемой древности, дай мне нож и вилку – руками есть, видишь ли, не приучен.

– Период, когда люди ели руками, – учительским тоном произнес Бэбилон, доставая из ящика стола приборы и протягивая их Мэту, – не входит в сферу моего научного интереса. Что же касается того, что ты называешь «жуткими подробностями»…

– Нет, нет, все! – закричал Мэт, размахивая вилкой перед носом Бэбилона, как священник крестом перед бесом. – Не вздумай! С меня достаточно заявления, что Холмс и Ватсон не были любовниками! Ты и так разрушаешь мои детские идеалы. Я все еще не понимаю, как ты можешь такое говорить, если Стаут доказал обратное?!

– Рекс Стаут не доказывал, что они были любовниками, – по-прежнему поучительно возразил Бэбилон, соскользнув на любимую тему. – Вернее, доказывал он это косвенно, утверждая, что Ватсон – женщина.

– Вот от таких заявлений мне совсем плохо! – Мэт погрозил Бэбилону вилкой. – Ведь еще со школы известно – он действовал так из-за ограничивавших его норм закоснелого общества.

– Когда ты только поймешь, что школьное образование – очень упрощенная вещь. И вообще не спорь со мной – кто тут написал на эту тему диссертацию?

– Да уж точно не я! Эта твоя диссертация… – Мэт недовольно покачал головой, торопливо подметая с тарелки еду. – Знаешь, по-моему, эта тема дурно повлияла на твою психику. Все эти истории – о том, что Лиззи Беннет была влюблена не в Джорджиану, а в мистера Дарси, а мистер Дарси – не в Бингли, а в Лиззи, по-моему, не только чушь собачья…

– Это не чушь, это литературный факт! Это история литературы!

– Плевать на историю, Бэйби! На дворе двадцать четвертый век! Оглянись вокруг – люди строят жизнь сегодняшнюю, реальную, а ты копаешься в прошлом, причем в прошлом довольно извращенном. Знаешь, мне кажется, пока ты не перестанешь читать эти «первоисточники», – на этом слове Мэт скорчил особенно противную рожицу, – не найдешь себе хорошего парня. Неужели тебя не тошнит, когда ты читаешь про секс с женщиной? Это же так… – Мэт снова поморщился, – противоестественно!

– Я говорил тебе, я не вкладываю в подобное чтение чувств, я просто анализирую, изучаю как исследователь.

– Угу, и потому до сих пор девственник.

– Это здесь ни при чем!

– Еще как при чем, Бэйби. У тебя мозги набекрень из-за этих проклятых книжек! Так ты скоро к религиозникам подашься, там они тебя быстро женят на девице…

– Мэт, прекрати! – жестко оборвал друга Бэбилон. – Я не настолько спятил, чтобы мечтать о сексе с женщиной, я прекрасно понимаю, что они слишком другие для этого. Секс просто отвратителен для меня как факт, но я никогда, слышишь, НИКОГДА не думал подаваться к религиозникам!