Наизнанку

– Бэйби! – он привычно обернулся, но тут же понял, что выкрик этот относился не к нему. Юноша с огромными наушниками, очевидно, тоже переключился с музыки на телефон, и, разговаривая, орал так, что не будь у всех остальных собственных наушников с музыкой, обернулись бы все пассажиры. «Неудивительно, – подумал про себя Бэбилон, – если все время слушать музыку на такой громкости, еще похлеще можно начать орать, тупица! Он же оглохнет через пару лет…». Но тут его мысли прервал голос парня – Мэт все не отвечал, и не услышать словоохотливого юнца было невозможно.

– Да, до семи сказал, не будет, так что повеселимся. Сейчас поймаю обратный поезд. Да, нет, все в порядке, закажу, как в прошлый раз, еду в ресторане, сделаю вид, что сам приготовил, ну, если что-то не так, рассердится, конечно. Разорется, потом оттрахает меня в свое удовольствие и успокоится – деньги он от этого давать не перестанет, а что еще нам нужно для веселья, детка? Ладно, кончай флуд, тащи свою задницу ко мне и лезь в душ, я буду через десять минут…

Двери вагона открылись, и Бэбилон, к счастью, вышел – слушать циничный треп молодого альфонса было невыносимо. А ведь тот дурак-брокер, похоже, любит его, раз познакомил с родителями – такое не делают для тех, с кем просто спят.

Бэбилон в очередной раз порадовался, что у него нет сердечных привязанностей. И тут Мэт наконец-то ответил в наушниках:

– Поднимайся! – без предисловий начал друг. – Бегом давай! Она пока не заметила, что тебя нет – с утра распекает какую-то девицу, крик через двери слышно, а стекло, между прочим, звукоизолирующее. Если она в таком настроении узнает, что ты опоздал… Стоп! Придумал! Снимай пиджак, я сейчас возьму распечатки последних плакатов и спущусь к тебе. Скажем, ездили вниз к дизайнерам, проверить точно ли отпечатались цвета.

– Что бы я без тебя делал, – улыбнулся Бэбилон.

– Сдох бы давно, еще на математике в третьем классе, – недовольно ответил Мэт, – и хватит улыбаться, как идиот, не отнекивайся, я по голосу слышу, на кого ты сейчас похож. Встречаемся у лифтов на семнадцатом, – Мэт отключился, и Бэбилон, скинув пиджак, пристроился в очередь к ближайшему лифту. И зачем нужны какие-то любовники, если есть лучшие друзья?

Очередь двигалась быстро, люди старались набиться в лифт по максимуму – в корпорации «Food Fusion» не любили опоздавших. Особенно это касалось Отдела интеллектуальной деятельности в области идей, который возглавляла Марта Мариэтта Роктаун, больше известная как Грымза.

На семнадцатом Мэт, словно прочитав мысли Бэйби, стоял напротив того лифта, в котором ехал его друг. Он сразу же вошел и впихнул в руки Бэбилону огромную пачку плакатов с изображением шоколадного батончика «Energio Vitae».

– Вот, скажешь, если спросит, что красный сдвинут на пять процентов в плюс, не перепутай только! Грымза сейчас в таком настроении – может запросто голову оторвать голыми руками. Все утро, пока я там сидел, только и слышал ее крики: «Бекка – то! Бекка – се! Мне надоели жалобы твоей начальницы, еще одна жалоба – и ты вылетишь отсюда…». В общем, кому-то там здорово досталось.

– Да уж, – скривился Бэбилон, – не хотел бы я быть на месте этой Бекки.

– Простите, – раздался у них за спиной нерешительный женский голос, – вы, случайно, не из Отдела идей?

Друзья как по команде развернулись и удивленно уставились на девушку, которая, похоже, обращалась к ним. Бэбилон понял по взгляду Мэта, что тот шокирован наглостью девицы – она не просто влезла в чужой разговор, но и нарушила негласное правило говорить с представителями противоположного пола лишь на нейтральные темы, вроде погоды и состояния дорог, и темы, касающиеся конкретных рабочих ситуаций. Бэйби почувствовал, что сейчас она получит от его друга жестокую отповедь за вмешательство в личную жизнь, и остановил его предостерегающим взглядом – выражение лица девушки говорило, что у нее есть веская причина спрашивать.

– Да, мы именно из Отдела идей, – дружелюбно ответил Бэбилон. – Как, простите, вы догадались? Неужели они все-таки тайно ввели надпись на затылке, вдобавок к карточкам и нашивкам на пиджак?

Девушка с эмблемой Биохимического отдела на кармашке едва заметно улыбнулась, но тут же снова посерьезнела и продолжила уже более решительным тоном:

– Бекка, о которой вы говорите, я понимаю, вы, вряд ли это знаете, но вдруг все же… Это случайно не Бекка Беннет?

– Беннет? – улыбнулся Бэбилон. – Беннет, как Лиззи Беннет?

Мэт фыркнул – он прекрасно понимал, что в одном только Лондоне Беннетов столько, что не потратишь и часа, как встретишь одного из них, но для его друга эта простенькая фамилия всегда означала одно – его драгоценную, забытую нормальными людьми литературу.

– Да, – тем временем ответила их собеседница, – вы ее знаете?

– Нет, – покачал головой Мэтью, – но, думаю, это именно она, потому, что Грымз… мисс Роктаун несколько раз кричала: «Поняли меня, Беннет?!».

– Ох, нет… – расстроено протянула девушка. – Извините, что вмешалась в вашу беседу, просто Бекка – моя самая близкая подруга, и, похоже, у нее большие неприятности…

– Да уж, – хмыкнул Бэбилон. – Если Грымза, то есть, простите, мисс Роктаун за кого-то взялась – это как минимум большие неприятности.

– Грымза? – подняла бровь девушка. – Бекка говорила, они называют ее «Чокнутая Мамаша-Монстр» из-за всех этих «м» в имени.

Друзья дружно усмехнулись.

– Да, это тоже подходит, – кивнул Бэбилон.

– Угу, только постарайся на ближайшее время забыть об этом. Наш этаж следующий, если брякнешь это при Грымзе, я убью тебя раньше, чем она!

– Уговорил, – попытался отмахнуться Бэбилон, едва не уронил кипу плакатов, которые сжимал в руках, закачался и непременно выронил бы все, если бы Мэт не подхватил падающие листы.

– До свидания, мисс, – кивнул Бэйби девушке, – надеюсь, с вашей подругой все будет в порядке.

Девушка с улыбкой кивнула в ответ, в то же время отчаянно нажимая кнопки на персональнике. Двери лифта раскрылись, и на пороге появилась она – Марта Роктаун.

– Что это значит?! – ядовитым шепотом, преходящим в крик обратилась она к друзьям. – Почему не на рабочих местах?! Хотите, чтобы меня с должности сняли за то, что мои сотрудники постоянно прогуливают?!

– Что вы, мэм! – воскликнул Бэбилон. – Как мы можем, вы же нам как мать родная!

– ЧТО?! – глаза у Марты чуть не выскочили из орбит.

– Э-э… Это, мэм, древнее… устаревшее идиоматическое выражение! Оно означает, что мы очень ценим вашу деятельность как руководителя!

– Да? – скривила губы мисс Роктаун. – Поменьше бы, в таком случае болтовни, и побольше дела! Где вы были?!

– В типографии, мэм! – быстро заговорил Мэт. Бэбилон оглянулся и успел увидеть, как оставшаяся в лифте девушка кусает губы, чтобы не рассмеяться в голос.

– …Значит, пять процентов? – голос Марты уже звучал более деловито.

– Да, мэм, именно так, – усиленно кивал Мэт.

Бэбилон с некоторым неудовольствием подумал, что сейчас его друг похож на собаку, которой хозяин кидает палку.

– Ладно. Молодцы, что заметили, – отчеканила начальница. – А теперь – по рабочим местам.

И, развернувшись на каблуках, она пошла в направлении своего офиса.

Отдел идей представлял собой длиннющий прямоугольник, поделенный на крошечные кабинки тонкими серыми двухметровыми стенками. Параллельно прямоугольнику основного помещения шел длинный коридор, где останавливались лифты. В этом коридоре стояли диваны и кулеры с водой, то есть, теоретически, он был предназначен для отдыха, но на самом деле здесь редко кто бывал: люди быстро пробегали от лифта к рабочим отсекам.

По правую руку от лифта была женская часть отдела, по левую – мужская. В самом конце правой части находился офис Марты, куда можно было попасть как из общего коридора, так и изнутри – из женской части. Друзья, проводив начальницу тяжелыми взглядами, отправились к себе. Их дверь располагалась прямо по центру мужской половины этажа, отгороженной внутри самого отдела от женской высокими стеклянными дымчато-серыми дверьми.