Наизнанку

– Не выйдет, – процедил Бэбилон. Его поразило, что незнакомая девушка поняла всю мерзость ситуации с полуслова, тогда как друзьям приходилось объяснять, почему его настойчивые ухаживания Боба не устраивают. Конечно, ее реакция была вызвана схожестью их ситуаций, но кроме легко возникшего взаимопонимания, Бэйби чувствовал странные, накатывающие на него волнами ощущения. Думать становилось все сложнее, и Бэбилон начинал злиться, не на девушку, но на себя. Поняв это, он постарался продолжить мягче:

– Не выйдет, потому, что здания стоят вплотную. Это же центр, фактически мы с тобой стоим у стены, которая тянется на много километров в обе стороны.

– Точно, об этом я не подумала. Что же делать? Прямо как та древняя стена…

– Китайская?

– Берлинская. Китайская тянулась по границе, а Берлинская – по городу.

– Да верно, – Бэйби сказал это лишь бы поддержать разговор. Он понимал, что исторические уточнения нужны им обоим только для того, чтобы не впадать в панику. Они и так уже находились в каком-то странном оцепенении.

– Слушай, – внезапно очнулась девушка, – а как насчет метро? Оно ведь здесь ходит.

– Ходит. Но отсюда мы можем выйти только на нашу станцию, пока доедешь до ближайшего женского квартала, вряд ли цела останешься. В метро всегда отморозков хватает.

– Дурацкая схема движения!

– Совершенно с тобой согласен. Ладно, другого выхода нет – идем к моей машине.

– В гараж?! – девушка в ужасе сжала его руку – ее острые ногти Бэйби почувствовал даже через плотную ткань пиджака.

– Нет. Мне повезло – я случайно машину на улице оставил.

– Ты молодец! – восхитилась девушка и, кажется, даже слегка подпрыгнула на месте от радости, не выпуская руки Бэйби. Странно, но его это почему-то не раздражало. – Идем!

В этот момент откуда-то из глубин женского туалета донесся окрик:

– Бекка! – видимо, источник голоса был еще далеко, но приближался к окну. – Бекка, дорогая, где ты прячешься?

Бэйби снова почувствовал, как ногти девушки впились в него, а в следующую секунду она судорожно схватилась за лацкан его пиджака, прижимаясь к Бэбилону всем телом. В ее движениях читался такой отчаянный ужас, что все было понятно без слов. В одно мгновение Бэйби оценил обстановку – угол обзора из окна, свет луны, возможный свет от персональника этой Гретхен и прекрасно отражавшую свет блузку новой знакомой. Недолго думая, он скинул пиджак, набросил его на девушку и с силой надавил ей на плечи, заставив встать на колени и прижаться к стене. Поняв его в полсекунды, Бекка сжалась у ног Бэйби, закрывшись пиджаком почти полностью. «Счастье еще, – успел подумать Бэйби, доставая и закуривая вторую за вечер сигарету, – что у нее, в отличие от меня, темные волосы». Не успел он затянуться, как из окна показалась голова и тот же, что и прежде голос проворковал:

– Бекка-а!

– Мэ-эм? – откликнулся Бэбилон, подняв голову. На его счастье свет в женском туалете эта Гретхен не включила. Все тот же глобальный энергетический кризис вынуждал переходить с фотоэлементов на обычные механические выключатели – таким образом каждый сам решал, нужен ли ему, или ей верхний свет, или можно обойтись светом собственного персональника. Вот и Гретхен понадобилось потратить несколько секунд, чтобы усилить яркость почти потухшего экрана. Этих нескольких секунд хватило Бэйби для того, чтобы, развернувшись, прислониться боком к стене, словно он небрежно облокотился на нее (он понимал, что здорово вжал девушку в кирпичную кладку, но ведь это делалось для блага самой Бекки). В лицо ему ударил белый свет персональника.

– Вы тут никого не видели? – деловито спросила Гретхен, и Бэйби поразился перемене ее тона – от нежного грудного тембра не осталось и следа, зато чувствовалось – с ним говорит заправская скандалистка. Кроме того, этот требовательный тон показался смутно знакомым… Да, конечно! Он частенько звучал за стеной – двери между мужской и женской частями отдела, возможно, и были звуконепроницаемыми, зато на стенках, одинаковых для всех перегородок, явно сэкономили. Бэбилон понял, что он чуть не каждый рабочий день слушает, как эта стерва либо орет на подчиненных, либо выясняет отношения по телефону. Бекка, вообще-то, имя довольно редкое, значит, у его ног сейчас, сжавшись в комок, сидит та самая девушка с книжной фамилией – Беннет. Ребекка Беннет.

Бэбилон затянулся, выпустил прямо в лицо Гретхен сигаретный дым, она закашлялась, а Бэйби, растягивая слова, ответил:

– Кого вы имеете в виду? Если я не ошибаюсь, вы звали некую Бекку. Готов поспорить – это не мужское имя, а на нашей стороне, знаете ли, редко встретишь кого-то с не мужским именем, так что, я вряд ли пропустил бы это зрелище, – он снова нарочито глубоко затянулся, и Гретхен испуганно отпрянула. Бэйби продолжал:

– Желаете проверить лично? Тогда постойте, не спешите, я позову ребят поглазеть на эту потеху.

– Хам! – взвизгнула Гретхен, выключила персональник, втянула голову внутрь и, судя по стуку каблучков, быстро удалилась.

Бэйби затушил сигарету о стену и отбросил подальше – не хватало только кинуть ее на голову девушке. Он чуть наклонился и стянул свой пиджак с головы испуганной Бекки.

– Мисс Беннет, я полагаю?

***

Если, глянув на окно, Бекка и решила, что это идеальный путь к спасению, то после того, как она, выбросив наружу туфли и сумочку, попыталась вылезти, ей уже так не казалось. Она немного высунулась, поняла, что до земли далековато и вернулась обратно, оставив снаружи только голову – пути назад не было, разве что босиком и без денег, документов и ключей от машины. Бекка замерла от осознания ужаса и нелепости положения, в котором оказалась, и тут тишину нарушили странные звуки – какая-то возня под окном. Бекка пригляделась и, в еле проникавшем из-за высоких зданий свете луны, различила фигуру внизу. Вот незнакомец включил персональник, осветил зажатую в его руке туфлю Бекки, резко выключил свет и непонятно почему быстро прижался к стене. «Да уж, – подумала Бекка, – все-таки мы и мужчины – очень разные существа. Черт знает, что у них в голове творится! С другой стороны, раз уж он здесь оказался… Вряд ли он выдаст меня Гретхен, да и вряд ли вообще заинтересуется, кто я».

Конечно, убедить его помочь получилось не сразу, но когда все же удалось… У Бекки перехватило дыхание – ощущение от его рук, сжимающих ее талию, на какой-то момент лишило ее способности соображать. Зато она немедленно почувствовала знакомый жар между ног, почувствовала себя горячей и влажной там внутри, и снова что-то сладко заныло внизу живота. Касание длилось секунды, как и самые яркие из нахлынувших ощущений, однако когда мужчина поставил Бекку на землю, возбуждение хоть и схлынуло, но не прошло совсем. Она мысленно одернула себя и попыталась сосредоточиться на разговоре о плане побега, но игнорировать тот факт, что мужские руки на ее теле – это в сто, нет в тысячу раз лучше идиотских поглаживаний Гретхен, так и не смогла.

Теоретически, услышав его признание о готовящемся на него нападении, она должна была испытать отвращение, вспомнив, каким способом сношаются мужчины. Отвращение она и впрямь испытала, но лишь к самой идее – ее хоть и вынуждали, но не угрожали насилием, а тут… Испытать отвращение к особи мужского пола, стоящей напротив, никак не получалось, особенно после того, как, услышав голос Гретхен, Бекка инстинктивно прижалась к нему – снова секунда головокружительных ощущений и осознание чувства вины – нельзя, нельзя испытывать такое рядом с мужчиной!

Сосредотачиваться на этой мысли, к несчастью, или к счастью, времени не было – на Бекку набросили что-то черное (лишь потом до нее дошло – это чтобы белая блузка не светилась в ночи) и толкнули вниз. Как выяснилось, вовремя – сверху послышался голос Гретхен. И, хотя все время короткого диалога между Грет и своим спасителем Бекка дрожала от страха быть обнаруженной, к страху примешивалось радостное возбуждение, она снова чувствовала себя как во сне. Умом она понимала, что приходящие в ее голову мысли и желания – провести рукой по его ногам, прикоснуться к выступу в районе ширинки, почувствовать под своими руками нечто, что там прячется – мысли эти грязные, мерзкие, противоестественные. Однако чувство стыда хоть и мелькнуло, но как-то не задержалось у Бекки. Отвращения, того, что было после сна с осьминогом – отвращения от мысли про секс с неравным себе существом, не было. И это несмотря даже на то, что Бекке вспомнились фотографии из учебника общей анатомии – серый бугристый кусок плоти – то самое, что пряталось под джинсами этого мужчины, то, чего ей так хотелось коснуться. Бекка знала, что неправа, знала, но не чувствовала этого.