Лаборант

Это была круглая штуковина из зеленой пластмассы размером примерно как две хоккейные шайбы, положенные одна на другую. Сверху приделана ручка-крутилка. Будто кофемолка. В голове пронеслись смутные детские воспоминания.

Ну да, тренькать должна.

– Готов?

– Сейчас, погодите.

Паша приподнял, оглядел внимательнее, снизу посмотрел.

Ну тут, в общем, вариантов особых не было. Механика. Как и у юлы. И заработает, наверное, сразу. Страшновато, все-таки. Если б знать, что будет. Хотя бы приблизительно.

Что будет? Тренькать будет.

– Готов, – сказал он.

И осторожно начал вращать ручку по часовой, напряженно глядя на игрушку и пытаясь приготовиться к взрыву. Как будто к нему можно приготовиться.

Но взрыва не случилось. Ничего не случилось. Шарманка гнусно тренькала вслед за поворотом ручки, ничего похожего на какую-то связную мелодию не издавая. Павел сделал полный оборот и остановился. Поднял глаза и неожиданно обнаружил сидящего с другой стороны стола Мео. Тот держал в пальцах дымящуюся тонкую темно-коричневую сигарету, такую же, какие были у Риты, и глядел на него.

– Как это вы успели? – недоверчиво спросил Павел.

– С прибытием, – ответил Олег Евгеньевич и затянулся своей сигареткой, держа ее как-то неумело, слишком прямыми пальцами, а затем дунул дымом прямо перед собой, прямо Паше в лицо.

– Да вы чего!

Павел вскочил, опрокинутый стул загрохотал сзади.

– Ой, – сказал Мео. – Простите.

И помахал рукой с сигаретой, разгоняя дым.

– Не удержался.

Паша не готов был прощать. Но все же странность происходящего отвлекала его. Он тяжело смотрел на Мео, соображая.

– С каким прибытием? Откуда?

– Не «откуда», – назидательным тоном ответил тот. – А из когда.

– Как? – с недоумением переспросил Павел. – Что значит?..

Остановился. Посмотрел на свои наручные часы. Все нормально.

– Из когда, – повторил Мео вставая. – Из… сколько на ваших?.. Из ваших 9.53 в мои 10.57. Вот так.

И показал свои часы.

– Поздравляю, Павел. Вы путешественник во времени.

– Да. Такая вот херня, – весомо подтвердил динамик.

– Угу, – сказал Паша. – Я, кажется, понял. Замедление, что ли?..А! Противовес юлы!?

– Именно! – Мео выглядел необычно добродушным. – А у вас светлая голова. Быстро думаете, Павел.

– Погодите. То есть у меня время притормозилось… Я крутил ручку медленно, секунд 10… Это ж во сколько раз? Час прошел? Шесть минут в секунду? А если быстрее крутить?

Схватился за ручку шарманки, но Олег Евгеньевич быстро положил сверху свою ладонь.

– Стоп, стоп, стоп. Это для вас было десять секунд, а мы уж тут все извелись. Вы же застыли, как соляной столп. И это поле искаженного времени – оно для нас непроницаемо. Просто стена. Вы были как муха в янтаре, Павел. Не знали, что и делать. Вы просто взялись за рукоять и застыли. Потом уже стало понятно, что ваша рука все-таки движется. Придумали вот дымом обозначить границы. Так что вы чувствовали? Как сейчас себя ощущаете?

– Нормально! – сказал Паша улыбаясь. – Нормально ощущаю. Вообще ничего не чувствовал! Просто покрутил ручку, а тут уже вы сидите… Вот это хорошая вещь, мне нравится. Полезная штука!

– А времени не жалко? – усмехнулся Мео.

– Времени? Время разное бывает. Иногда бывает, что и не жалко. Нет, но полезная же штука, а?

– Полезная, полезная, – успокаивающе сказал Еремин.

Следующим попробовать сел Мео. Действительно, зрелище было странное. Может, и не такое странное, как когда он с юлой скакал как чертик и дергался, но тоже впечатляло. Сидит человек за столом как кукла, будто совсем неживой, а вокруг него круглая невидимая стена. Капсула. Двухметровый шар. Как в «Терминаторе», там тоже в шарах перемещались. Павел поразвлекался с сигареткой. Дым ударялся в невидимую стену перед лицом Олега Евгеньевича и медленно стекал вниз, не отскакивая и не клубясь. Это завораживало. Сколько это надо крутить, чтобы в 2000-ый попасть, прикидывал он. Один оборот – час. 24 оборота – это сутки, 100 дней – 2400 оборотов. За год получается 8700 с чем-то. Если крутить быстро, оборот в секунду, то сколько это? 140 минут примерно крутить. Два часа. За два часа можно прожить год! Конечно, не как в кино, не молниеносно, но зато, в отличие от кино, все работает. А за 12 часов можно в 2000-ый попасть… Только дорожка будет в один конец… Да и что там интересного может быть? Те же рожи. Если б как Коля Герасимов – скатать в образцовый коммунизм, флипнуть до космопорта с Алисой, то можно бы и не возвращаться, только маму жалко. А тут, только представить себе – сидишь в подвале и наяриваешь, накручиваешь, зная, что вокруг все твои друзья и знакомые стареют и умирают. И лет на сто так накрутить с перекурами. Выходишь, а там автомобили другие, летающие, еще какая-нибудь хрень появилась, а рожи все те же. Жадные и глупые. Вот тогда завоешь. Лучше уж и правда на восстание машин посмотреть.

Если крутить быстро, то появлялось что-то похожее на мелодию, но чтобы понять какую – нужно было еще оборот-другой сделать, а до обеда оставался только один. Прокатился до обеда. Забавно, после завтрака даже не успел проголодаться.

– Ну ты и дурак, – сказала Рита. – Как тебя угораздило вообще в это вляпаться?

– Чего это? – опешил Павел.

– Того. Как можно быть таким легкомысленным? Сидел там как…

Рита нервно отшвырнула окурок. Они курили на крыльце после обеда. Сама позвала. Почти уже как друзья стали. Моросил мелкий нудный дождь. Хоть они и стояли под навесом, но морось все равно залетала и оседала на лице.

– Ты же умный вроде. Что, не мог придумать себе что-то поинтереснее?

– Поинтереснее? Это смешно… А тебе то что до меня?

– Ничего. – сказала Рита, глядя на приближающегося к ним Еремина с зонтом. – Я с дураками не связываюсь.

И ушла в дом.

Паша покурил еще, размышляя.

Надо же, разговорилась Несмеяна. Но что-то не договаривала.

Похоже, он ей нравится.

Внутри шарманки были металлические пластины, за которые задевала ручка при вращении. Всего щелчков-звяканий было 24. То есть один «звяк» был примерно на две с половиной минуты замедления. Вначале Павел раздельно потренькал, потом Мео, застывая на две с половиной минуты в этой патоке, оживая, и снова застывая. Если крутить ручку и при этом смотреть наружу, то видно ничего не было, все сливалось в какие-то полосы, а потом, после остановки, в какой-то момент мгновенно фокусировалось в нормальную картинку.

Сергеев появился только на следующий день. На этот раз выглядел обыкновенно, как при первой встрече. Пробовать сам не стал, но был очень заинтересован. Демонстрировал Павел. Крутнул на несколько «звяков», а когда вернулся, застал нешуточный скандал. В боксе пахло кислятиной, в динамике бубнили неразличимо, но на повышенных тонах. Паша вышел посмотреть. Сергеев стоял набычившись и глядя в сторону.

– Да я мимо, – говорил он. – Все же нормально. Олег Евгеньевич, ну что вы право. Вот видите, – показал рукой на вошедшего Пашу. – Все нормально, сынок?

– Да, папа, – сказал Павел. – А что случилось, что за запах?

– Анатолий Борисович! – сказал Мео, не обращая на Пашу внимания. – Я попрошу вас впредь в моей лаборатории…

– В вашей лаборатории?! – негодующе прервал его Сергеев. – Знаете… Коля, я не понял!..

Тут он осекся, оглянулся вокруг.

– Ладно, – сказал. – Потом.

Повернулся и пошел к выходу. Рита, хмуро глянув на Павла, пошла следом, вынимая из кармана ключ.

Мео прятал глаза.

Павел подумал минутку, затем вернулся в исследовательский бокс.

В облезлой стене за столом обнаружилось несколько выбоин, похожих на следы от выстрелов. И несколько пуль валялось возле стола. Они были целые, совершенно не деформированные.