Могильщик. Цена покоя

— Какой Вели?

Командир наёмников фыркнул.

— У тебя спросонья голова вообще не варит? Складной Вели, твой дружок из Храма. Тот самый, что мог забраться в щель, в которую бы и кошка не уместилась, и просидеть в этой щели пару дней, ни разу не поссав, а потом выпрыгнуть оттуда и схватить за самые яйца. С кем он эту штуку проделал? С Халки? Ну, помнишь такого?

Валлай пожал плечами. Он давно не вспоминал о своём лучшем и, наверное, единственном друге детства. И, тем не менее, воспоминания вернулись, яркие, словно всё это произошло вчера, а не девять лет назад. Слишком много воспоминаний.

— Он всегда о чём-то болтал, — проворчал рубака. — То какую-то чепуху из свитков, которые читать было вовсе не обязательно, то ещё какую.

— У Вели всегда варил котелок, — кивнул Гриз. — Я имею в виду, ты помнишь, что он говорил в свой последний вечер?

Валлай стиснул зубы.

— Он давно сгнил в болотах, Гриз.

— Но это не значит, что он был неправ. Если бы все правые жили, а неправые — нет, Складной Вели сейчас стоял бы здесь вместе с тобой, а тело Шератли готовили бы к погребению. Если ты не помнишь, я тебе скажу. Он говорил, что нашу судьбу выбрали за нас, а мы никак не можем на это повлиять. Выбора у нас два: или служи Костлявой здесь или — за Туманными горами. То есть, никакого выбора.

— Выбора действительно два, — кисло поморщился рубака, — и ты знаешь это с первого дня в Храме. Ты или служишь ей вечно или выкупаешь свою жизнь. А это какой-никакой выбор, разве нет?

— И ты слышал, чтобы это кто-то сделал? Я не знаю размер выкупа, и ты не знаешь, но мы оба понимаем — он слишком большой. Такой, что, наверное, сможет позволить себе какой-нибудь купец, торгующий с востоком. Или граф. Но мы с тобой не купцы и не графы. А значит, для того, чтобы собрать выкуп, нам всё равно придётся идти тем путём, что за тебя выбрал кто-то другой.

— Именно после этих слов он и дал дёру и уже к рассвету оказался в болоте среди тех, кто не прошёл обучение, — напомнил ему Валлай. — Эти мысли не привели его ни к чему хорошему.

— Его — да. Но он был прав. — Гриз повернулся к нему и взглянул в глаза. В его взгляде, как это бывало иногда, плясал огонь. А это значило, что он уже всё решил, а единственным верным решением для него была только драка. — Я хочу выкупить у Костлявой свою жизнь, дружище. И я хочу сделать это сейчас.

— Послушай, — осторожно произнёс Валлай, — ты давно уже не тот пацан, что бросается в драку, невзирая на размер и умение противника. Мы должны сохранить людей, чтобы…

— Мы — наёмные убийцы, брат. А они — наёмники. И нам, и им платят деньги за смерть, свою или чужую — неважно. — Гриз улыбнулся и вздохнул так, будто увидел перед собой гору золота. — Поэтому будет так: отдых — четыре часа, затем выдвигаемся к бродам через Малую Крейну, до рассвета мы должны быть там, в миле или двух, не дальше. Поэтому бросаем обоз, бросаем всё, кроме седельных сумок, оружия и сменных коней. А мы с тобой, Валлай, будем идти впереди войска, чтобы заключить союз с тем, что осталось от армии Шератли.

Валлай закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, как это ему советовал делать ещё глава Храма Ургрин, которого все ученики за глаза с подачи Велиона называли Говённый Материал. Потом на всякий случай повторил вдохи и выдохи и прислушался к себе. Странно, но внутри было пусто, рубака будто бы даже был рад такому решению Гризбунга. Но не возразить не мог.

— У нас сто пятьдесят семь человек в тяжёлой коннице. У Шератли была почти тысяча, и их смели. Как думаешь, сколько тяжёлой конницы у горливцев? Полторы тысячи? Две? Мы просто не выдержим их прямого удара.

Гриз ухмылялся своей сумасшедшей ухмылкой, глаза горели сильней, чем в тот момент, когда он решился на этот шаг. С таким Гризбунгом спорить было бесполезно.

— Если мы уговорим Шератли присоединиться к нам, у нас будет шесть с половиной сотен тяжёлых. И ты думаешь, я собираюсь биться со всей ордой горливцев лоб в лоб? Если ссышь, Бычара, я тебя отпускаю. В конце концов, я не заплатил тебе ни гроша за последние полгода.

Валлай как-то механически скрипнул зубами и кивнул.

— Пойду, отдам распоряжения.

— Какая разница, будем мы служить Костлявой здесь или по ту сторону Туманных гор? — сказал ему вслед Гриз.

— Я подумал о том же, — пробормотал Валлай, не оборачиваясь.

Командир армии наёмников догнал его и хлопнул по плечу.

— Если ты думаешь, что битва ждёт нас с горливцами, ты ошибаешься, брат. Настоящая битва нас ждёт перед рассветом, в ставке Шератли. Битва с толстосумами, родившимися с золотой ложкой в жопе, этими благородными выблядками, которые на самом деле практически ничего не потеряют в этой войне. А то, что потеряют, заберут потом у своих же крестьян. Но мы победим в этой битве. И они пойдут драться за наше с тобой будущее.

— А если не пойдут? Мы свернём назад?

— Пойдут, — уверенно сказал Гриз. — Пойдут. У меня есть, чем их убедить.

Интерлюдия. Первые победы

Дверь распахнулась, когда Валлай уже думал протянуть руку к кольцу, чтобы открыть её самостоятельно. Слуга посторонился, пропуская их, и сделал приглашающий жест рукой.

— Господа Ангиур и Валлай! — сообщил он кому-то в помещении.

— Это он нас так представляет, — подсказал Настоятель и, широко улыбнувшись, прошёл в дверь. Валлай, цыкнув, зашёл следом.

Рубака слышал о балах, рыцарских турнирах и пирах, на которых привечают высокопоставленных гостей — послов, богачей, дворян. Если это и был бы подобный приём, то на него съехались бы послы из соседних деревень, зажиточные крестьяне и местные помещики, едва способные обеспечить себя боевым конём, кольчугой, шлемом и копьём с луком. В сравнительно небольшом и неважно освещённом помещении с практически голыми стенами стояло два стола с угощениями, вокруг которых сгрудилось двенадцать гостей и полдюжины слуг. Самого хозяина поместья пока среди них не оказалось.

— Не вижу ни одной шлюхи, — проговорил рубака уголком рта.

Настоятель скорчил рожу и закатил глаза, мол, помалкивай. Валлай криво усмехнулся в ответ. Один из гостей, судя по виду, был уже порядком пьян, и это вселяло хоть какие-то надежды провести время приятно. К тому же, наёмный убийца увидел нетронутое блюдо с запечённым поросёнком и ещё одно, с лососем. Трезвым и голодным Валлай отсюда точно не уйдёт.

— Сейчас нас представят другим гостям лично, — сказал жрец. — Стой пока на месте, обжора.

Встретивший их слуга затворил дверь и действительно повёл представлять гостям. Валлай потерялся и перестал вникать в происходящее уже во время перечислений титулов первого представленного им лорда, лысеющего старика с небольшим животиком и тонкими руками. Единственное, что он понял — это не последний человек в королевстве. Их, хвала богам, представили просто как “господ Ангиура и Валлая”. Потом представили жену лорда, к счастью, покороче. Когда они направились к следующей паре, лорд едва слышно спросил у жены:

— Кто это, блядь, вообще такие?

— Не смотри здоровяку в глаза, — прошипела та, — я думала, он сожрёт меня с потрохами, пока нас представляли. Он убийца, как пить дать.

— Боги, что творится? На троне — наёмник, на приёме у герцога — фанатики и убийцы. Когда же мы так нагрешили? И неужели — настолько?

Валлай обернулся и бросил на лорда долгий взгляд. Тот побледнел и сразу отвернулся к столу, делая вид, что занят нетронутым блюдом с жареными куропатками. А вот куропаток-то рубака сразу и не приметил, нужно будет вернуться сюда. Сразу после поросёнка…

Семь мужчин и пять женщин с богатой родословной и бесконечными титулами. Валлай даже не понял, кто здесь чем занимается. Один был бывшим военным, рубака понял это по выправке и кривоватым ногам. Но едва шевелил левой рукой, очевидно, когда-то раздробленной где-то у локтя, а значит, со щитом управляться не сможет. Остальные мужчины были стариками, чьи руки держали меч, должно быть, только в детстве. Рубака, кажется, слышал когда-то, что все дворяне военнообязанные, но, кажется, большинство здешних гостей предпочитали вооружать других, а не брать копья в руки.