Страница 43 из 66
— По-вашему, это выход? Делать вид, что ничего не произошло? Корнелиус, людям нужно дать хоть какие-то объяснения. Предупредить о возможной опасности…
— Нет никакой опасности, — министр вскинул голову. — Это был разовый инцидент. Недоразумение.
— Недоразумение? — Скримджер прищурился. — Ради Мерлина, Корнелиус, ребенку понятно, что это была спланированная акция! Такие вещи не происходят сами собой! К тому же, Дамблдор считает…
— Да мне плевать, что считает ваш Дамблдор! — взорвался Фадж, отбросив в сторону свиток. — Глава министерства пока еще я, и я…
— Вот именно, пока, — Скримджер оперся ладонями о стол напротив его кресла.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что пока вы прячете голову в песок, Дамблдор действует. Народ его обожает, уже несколько поколений считает его чуть ли не новым воплощением Мерлина. Вы что, хотите повторения ситуации, которая была в восьмидесятом? Когда Дамблдор и его Орден стали народными героями, а авторитет министерства рухнул ниже плинтуса?
— Да что вы себе… — Фадж задохнулся от возмущения.
— Правду. Кто еще вам ее скажет? — Скримджер с досадой качнул головой. — Вы хоть понимаете, что стоит Альбусу намекнуть, и вас живо вытряхнут из этого кресла, чтобы предложить ваш пост ему? И не надо испепелять меня взглядом. Вы прекрасно знаете, что так и будет.
Некоторое время в кабинете царила напряженная тишина. Министр и глава аврората молча смотрели друг на друга, а затем Фадж как-то сдулся и обмяк, растеряв весь свой воинственный пыл.
— А что же вы, Руфус? — он горько усмехнулся. — Вы разве не в числе тех, кто мечтает усадить Дамблдора на мое место?
— Нет.
— И почему же?
Взгляд Скримджера стал тяжелым.
— То, что он до сих пор не занял пост министра, означает, что ему комфортнее оставаться в тени. А подобные личности никогда не вызывали у меня доверия.
— Вот как? Стало быть, вы не верите в чистоту его намерений? Как там он любит говорить… ради общего блага?
— Благо — понятие растяжимое, — Скримджер криво усмехнулся. — А в случае с Альбусом еще и крайне избирательное. Он, как паук, оплел своими сетями всю Британию и медленно душит, прикрываясь толерантными идеями. Только слепой может этого не заметить. Вы знаете, я всегда был предан своей стране, и я не умаляю достижений Ордена в победе над Темным Лордом. Но Альбус Дамблдор — последний, кому я доверил бы будущее Британии.
— Тогда помогите мне, — Фадж понизил голос до шепота и подался вперед. — Подскажите, как выпутаться изо всей этой истории? Что нам сейчас может помочь?
Скримджер тяжело вздохнул и посмотрел на министра в упор.
— Честность, Корнелиус. Сейчас нам поможет только честность.
***
Разумеется, в курсе случившегося во время каникул оказались не только взрослые, но и дети. Дети, они вообще часто оказываются более осведомленными, чем некоторые взрослые, в силу того, что не фильтруют получаемую информацию. У них еще не сформировались шоры, пропускающие только то, что человек хочет слышать и видеть и во что хочет верить. И, разумеется, дети бывших пожирателей оказались в курсе одними из первых, хотя их родители об этом и не подозревали.
Поэтому неудивительно, что вечером первого учебного дня в одном из углов слизеринской гостиной образовалось немногочисленное собрание.
— Что делать будем? — Драко Малфой присел на подлокотник дивана, где уже устроились остальные.
— С чем? — не понял Нотт, отчаянно зевая.
Сидящая справа от него Дафна Гринграсс фыркнула и пихнула его локтем в бок.
— Доброе утро! Ты Поттера видел? На привидение похож, ходит тенью, молчит…
— Его можно понять, — хмуро сказал Блейз. — Он хоть с родителями не очень контачил, но все-таки семья…
— Да это понятно, — отмахнулся Драко. — Я о другом. Все уверены, что на Поттеров напали сторонники Лорда…
— Бред, — Дафна поморщилась.
— Да, но это мы знаем, что бред, а Поттеру наверняка уже мозги промыли байками про Великого и Ужасного Волдеморта! Представляете, что с ним сейчас происходит? Всем же известно, что наши родители Лорда поддерживали, а ему с нами учиться…
— И что ты предлагаешь? — Блейз слегка наклонился вперед. — Попытаться разубедить его?
— Ну, разубеждать мы его не будем, — протянул Малфой, — но свое мнение по этому поводу высказать… Что думаете?
Дафна пожала плечами.
— Почему нет? Мозги у него вроде на месте, если захочет, сделает выводы.
Блейз и Теодор согласно кивнули.
— Ну, не смотреть же спокойно, как ему лапшу на уши наматывают. В конце концов, он наш… почти.
— Вон он, кстати, — Нотт указал в сторону входа, где в этот момент как раз появился объект их обсуждения. — Эй, Поттер!
Гарри вздрогнул, услышав его оклик, но затем медленно подошел ближе.
— Поговорить надо, — деловито произнес Малфой, кивнув на пустое кресло.
— О чем? — тихо спросил Поттер, опуская сумку на ковер.
— Ты только не уходи сразу, — осторожно начала Дафна. — Это касается твоих родителей…
Подсознательно ребята ожидали, что после этих слов Гарри откажется продолжать разговор или просто молча уйдет, но тот внезапно кивнул и сел в кресло.
— На самом деле, я сам хотел поговорить с вами об этом.
Он произнес это так же тихо, но ребята вдруг с некоторым удивлением поняли, что в его голосе нет грусти или боли, только какая-то… уверенность? Решимость? И вообще, почему-то сейчас Поттер казался им взрослее, чем они его помнили.
— Серьезно? — Драко слегка прищурился. — И что ты хотел нам сказать?
— Не сказать, спросить, — Гарри сделал паузу, а затем обвел однокурсников взглядом. — Вы и ваши родители… тоже думаете, что на нас напали, чтобы отомстить?
Ребята переглянулись.
— А почему ты спрашиваешь об этом? — Блейз внимательно посмотрел на него.
Гарри некоторое время молчал, словно размышляя, отвечать или нет, но потом тихо произнес:
— Потому что я так не думаю.
***
Дамблдор прибыл в Мунго ранним утром, когда Гарри и Анна еще лежали в палате, восстанавливаясь после выброса. Прибыл и буквально с порога начал какую-то пространную, витиеватую речь, суть которой сводилась к тому, что на них, а также на Боунсов и Лонгботтомов напали бывшие пожиратели, воспылавшие жаждой мести. Далее последовал подробный рассказ о войне, на которой Лили и Джеймс Поттеры проявили себя героями, о Темном Лорде, желавшем искоренить весь Орден за неповиновение, и о его преданных слугах, которые, не задумываясь, уничтожали целые семьи.
Гарри, пребывавший тогда в состоянии сильнейшего шока, плохо соображал, что пытается донести до них директор. Возможно, если бы не спутанные мысли, Гарри поверил бы его словам. По крайней мере, на первый взгляд его рассказ выглядел убедительно. Но вот интуиция, обострившаяся на фоне замутненного сознания, буквально кричала ему, что Дамблдор лжет. Причем лжет намеренно и так естественно, будто долго готовился к этому. Гарри видел это в его печальных глазах, в наклоне головы, в жестах… Он всю жизнь прожил с людьми, которые что-то от него скрывали, и малейшую фальшь чувствовал кожей. Он не знал, зачем директор это делает. Он не понимал, как на все это реагировать. Но из всего полуторачасового разговора он очень четко понял для себя одну вещь: Альбус Дамблдор был фальшивым насквозь. И все, что он говорит или делает, нужно делить минимум на два.
Директор уже давно ушел, заверив их на прощанье в том, что обеспечит им должную защиту, а Гарри все так же неподвижно лежал, уставившись в потолок, и пытался собрать в кучу расползающиеся мысли. Ему не давал покоя один простой вопрос: если нападение действительно было местью родителям, то почему сейчас? Конечно, месть — блюдо, которое подают холодным, но не до такой же степени. Зачем было ждать одиннадцать лет?
Он продолжал размышлять об этом и позже, когда их с сестрой забрал из больницы мрачный, как грозовая туча, Сириус. Напрягал память, пытаясь вспомнить каждую мелочь из того кошмарного вечера, и даже пытался разговорить Анну, но она отказалась обсуждать это, и Гарри оставил ее в покое. Он видел, что она безоговорочно верит Дамблдору и Сириусу, который почти дословно повторил им все, сказанное директором. И это тоже наводило на определенные мысли.