Страница 3 из 51
— Как раз Перун, — возразил Буркин, — и указал скрытнику путь, притянув, если можно так выразиться, его к тебе… А тот сделал твоё тело своим домом. Но учти, что их не зря зовут духами класса «ангел»: станешь творить зло, и он исчезнет.
— А если не станешь, — вновь вмешалась медсестра, — то дух проживёт в тебе до конца твоих дней. Главное, не бойся его. Представь, что скрытник — это часть тебя.
Спину Глеба кольнуло — час ходьбы истёк. Ущипнув ногу, он не почувствовал боли… Хорошо, что заранее сел в кресло.
Теперь целые сутки ему не встать — пока дух класса «ангел» — он же скрытник — вновь не возьмётся за работу.
Глеб оправил футболку. Подумать только: в нём живёт спиритус!..
Но всего за минуту он к этой мысли привык; за проведённые в Близборе три месяца к любым странностям научишься привыкать быстро.
Врач вернулся за стол:
— Сегодняшнее обследование было последним.
— Мне больше не приезжать? — обрадовался Глеб.
— Нет — мы ведь всё выяснили… О результатах доложим в штаб.
Глеб помрачнел: конечно, в штаб — куда же ещё? Азарин мечтал вернуть его и держал в поле зрения.
Но Глеб знал, что не вернётся… По крайней мере, пока в штабе не сменится начальник.
— Ктов тебе живёт?.. - переспросил Баюн.
Из больницы Глеб ехал автобусом. С Баюном его связала ментальная нить; автобусы тот не любил, а потому летел следом в обличье ворона.
— Скрытник, — во второй уже раз повторил Глеб. — Спиритус класса «ангел».
— Ангел? Из тех, что машут крыльями и ходят в белом?
— Не думаю, что скрытникам нужна одежда, — Глеб глядел в окно, чтобы не пропустить остановку. — Зачем она ему, раз он живёт в моём теле?
— Как зачем, — а вредные бактерии? Должен же он оградиться от всей гадости, что в тебе обитает? В людях куча заразы: грибок, плесень, возбудители прыщей…
Глеб представил картину: злой бульдог бежит за чёрным котом.
— Грубиян… — обиделся дух.
Автобус уже подъезжал к бухте. Маршрут Глеб знал наизусть: через холм с башней-антенной, вниз по улицам, к пристани… Мимо дороги, что вела к штабу, — но у того поворота Глеб всегда отворачивался.
Завидев в окно «Фабрику», он поехал к двери. Баюн вновь подал голос:
— А поболтать с этим скрытником нельзя?
— Скрытники не говорят, — посетовал Глеб, — у них разума нет.
— Его и у многих людей нет, но те почему-то говорят…
Автобус остановился, и съехавший по пандусу Глеб услышал новый шедевр Баюна:
Решили детишки в лесу поиграть,
Старый охотник пошёл пострелять.
А после придумал эти стишки,
Детские трупики пряча в мешки.
Глеб скривился:
— Надеюсь, сегодня стихов больше не будет?
— За утро их было всего три, — спиритус облетел фонарь. — И хватит жаловаться — мои стихи бодрят!
— Как таракан перед обедом…
Препираясь, они направились к «Фабрике». Баюн всё спорил: мол, его творчество — это абсурдизм (что такое абсурдизм, дух вряд ли знал, но в терминах не стеснялся), а сам он — непризнанный гений, которого однажды оценят («ага, в дурдоме…» — буркнул Глеб). Потом Баюн вдруг умолк — так резко, что Глеб даже удивился…
Но тут стало ясно, что замолчал дух не зря.
В кафе творилось что-то странное — посетители выходили так быстро, будто их прогнали: старушка в жёлтой кофте бросила в урну эклер и заспешила прочь, за ней вышел парень с испачканной кремом бородкой, а выскочивший следом подросток оглянулся на дверь, словно опасаясь погони.
Глеб с Баюном вмиг забыли про спор.
— Вы не имеете права! — долетел до них голос Натальи Марковны. — Ваше начальство знает, что у нас всё в порядке!
— Если бы знало, нас не прислали бы (а этот голос Глеб слышал впервые). Решение принято — вы ведь не станете мешать компетентным органам? Игорь, наложи печать!
Вышел мужчина в сером костюме: сразу видно — чиновник. Развернувшись, он направил ладонь на дверь.
— Что он делает? — Глеб так удивился, что врезался в клумбу. По пальцам «чиновника» плясал огонь — тот выжигал на двери буквы: «З», «А», «К», «Р»…
— Закрыто, — Баюн облетел скульптуру торта. — Похоже, мы с тобой что-то пропустили…
Глеб въехал на крыльцо, но «чиновник» не отошёл, хотя видел, что мешает. Тормозить Глеб не стал, и кресло накатилось на ступню мага.
— Ты что творишь, щенок?! — взвизгнул тот.
— Извините, — невинно бросил Глеб, — я ведь не нарочно…
— Да я тебя…
— Спокойно, Игорь, — донеслось из кафе, — мальчик сказал же, что он не нарочно. Не забывай про вежливость!
За порогом Глеб увидел мрачное зрелище — еда на столах, наспех сдвинутые стулья (клиенты разошлись, не доев). Наталья Марковна стояла у стойки, её бывшая свекровь — у окна, Идар с Андреем — у кладовой, где застыл повар. А забравшийся на стойку Артём неприязненно глядел на мужчину, которого Глеб не знал: строгий костюм, впалые щёки, надменный взгляд.
При виде Глеба тот воскликнул:
— Гармонии и благоденствия! Меня тут все знают, но ради вновь прибывших не грех и представиться: Сергей Романович Спицын, инспектор Департамента санитарного надзора!
Его голос понравился Глебу даже меньше, чем внешность, — да ещё и эта вычурность фраз… «И как тебя на работе терпят?» — подумал Глеб.
Инспектор шагнул ему навстречу:
— Говорят, ты был законодержцем — в столь юном возрасте это весьма впечатляет! — он протянул руку, и Глеб нехотя пожал её. Спицын с сарказмом продолжил: — Все знают, что свой дар Далебор мог отдать лишь достойному… Конечно, если был выбор.
Он отпустил руку Глеба — та словно побывала в тисках. Но и Глеб в долгу не остался:
— Вы мне чуть кость не сломали, — бросил он шутливо. — Наш физрук говорил, что по рукопожатию можно судить о человеке — хотите знать, что он сказал бы о вас?
— Я весь внимание! — объявил инспектор.
— Он сказал бы, что вы показывали своё превосходство. Но на самом деле вы чувствуете себя слабаком, вот и жмёте руку агрессивно, — Глеб выдержал паузу. — Хотя наверное, вы просто силу не рассчитали.
В глазах Спицына зажглась злость:
— Какой умный физрук… Жаль, хозяева этого заведения не столь умны.
Идар двинулся к ним:
— За словами следи!..
Наталья Марковна одёрнула его взглядом и повернулась к инспектору:
— Мы работаем больше десяти лет. У нас ни разу не выявляли нарушений!
— Всё когда-то случается впервые, — парировал Спицын. — Факты говорят сами за себя: два ваших посетителя отравились, а проверка выявила, что вы используете некачественное молоко…
— Чушь! — вскинулся Серафим Игнатьевич.
— Почему-то молоко, — зло хмыкнул Андрей, — испортилось, когда пришли вы — вот ведь совпадение…
Но инспектор уже шёл к двери, давая понять, что разговор окончен.
— Это же абсурд! — возмутилась Наталья Марковна. — Будь молоко плохим, отравились бы не двое! У нас от клиентов отбоя нет — они бы все пострадали!
— Ну теперь-то здесь будет просторней, — Спицын усмехнулся, — пока вам не разрешат открыться… Если разрешат.
— В последнем не сомневайтесь, — огрызнулся Идар.
— Кстати, — бросил Спицын с порога, — чуть не забыл: господин Азарин передаёт привет, — он взглянул на Глеба.
И Глеб всё понял.
— Ты этого не сделаешь, — сказала Наталья Марковна.
Глеба она застала в зале, на пути к двери. С ухода Спицына прошёл час, за который он всё обдумал.
И всё решил.
— Я не допущу, чтобы из-за меня страдали вы все, — притормозив в проходе, Глеб обернулся. — Этого Спицына прислал Азарин. Он на всё пойдёт, чтобы вернуть меня в штаб!
— И ты вернёшься, как только припёрли к стенке?
Наталья Марковна строго смотрела на Глеба. Под её взором он вздохнул:
— Припёрли не меня, а вас…
— Уж мы-то за себя постоим: у нас есть адвокат и есть деньги… пока есть, — Наталья Марковна убрала под платок выбившуюся светлую прядь. — Сидеть сложа руки я не стану: эти кретины из санитарного надзора ещё извинятся — и не Спицын, а его начальник!