Скелет дракона

Александр. А теперь, если вы не против, мы выйдем ненадолго в сад, здесь приберут, а потом мы продолжим ужин, если у кого-то остался аппетит. (качая головой, но умиляясь, как шалости ребёнка) Чезаре-Чезаре… Неужели нельзя было придумать что-нибудь… не такое ужасающее? Ну, посмотри, как некрасиво!

Кардиналы во главе с папой уходят. Остаётся один только Чезаре и трупы.

Кардинал Спада оказывается внизу, на улицах «Флоренции». Он, оглядываясь, пробегает по нижней части сцены слева направо. За ним пытается устремиться Леонардо, уже открывая новую страницу в блокноте, ему понравилось его лицо. Сверху за кардиналом пристально наблюдает Чезаре. Кардинал скрывается в кулисе. Из церкви выходит Макиавелли, он тоже с бумагой и пером, что-то пишет. Они сталкиваются с Леонардо, некоторое время стоят почти в одинаковых позах, разглядывают друг друга. Потом почти синхронным жестом переворачивают страницу своих блокнотов.

Из левой кулисы появляются Медичи и заговорщики. Не прекращая драться, они проходят из одной кулисы в другую. Макиавелли отвлекается на них, что-то быстро пишет. Сцена после прохода дерущихся остаётся усеянной трупами. В основном, это трупы сине-зелёных, хоть они и наступают.

Но вот сине-зелёные бегут из правой кулисы в левую, за ними бегут красно-золотые. Последним появляется Лоренцо.

Лоренцо. Бернардо! Бернардо! Приведите Бернардо! Я должен отомстить тому, кто напал на брата!

Все убегают. Лоренцо устал. Он бросает меч, садится, тяжело дышит. За ним внимательно наблюдают Леонардо и Макиавелли. Наконец, Лоренцо замечает их. Он смотрит на Леонардо недоумённо. Леонардо кланяется. Лоренцо хмурится. Ему на помощь приходит с крыши собора Верроккьо.

Верроккьо. Это со мной, ваша милость! Леонардо! Иди сюда!

Леонардо уходит. Лоренцо поворачивается к Макиавелли.

Лоренцо. Никколо! Что с Джулиано?

Макиавелли. Убит.

Лоренцо вскакивает, идёт к церкви.

Макиавелли (вслед). Я доложу, если приведут Бернардо.

Лоренцо (вслед). Не надо. Всё, что с ним сделают, он заслужил.

Макиавелли восхищён этими словами, записывает. Лоренцо уходит в церковь, садится рядом с плачущей Симонеттой у тела Джулиано.

Чезаре (сверху). Синьор Макиавелли!

Макиавелли не сразу понимает, откуда идёт голос, он мелко озирается, как хорёк, нюхая воздух. Наконец видит, что его окликают сверху, из «римской» части.

Макиавелли (кланяется). Синьор Борджиа.

Чезаре. Мне нужен летописец. Не согласились бы вы служить у меня?

Макиавелли. Для меня это большая честь, государь. Я там, где интересно.

Макиавелли забирается наверх, в «Рим».

Группа красно-золотых на верёвке тянет сине-зелёного Бернардо, убийцу Джулиано, из кулисы на сцену. Он идёт, потом спотыкается, падает, его тянут. Всё это с криками, шутками, ненавистью, присказками. Наконец, верёвку кидают наверх, там её принимает Макиавелли, помогает перекинуть через перила балкона, кидает обратно и уходит за Чезаре. Внизу Бернардо ставят на ноги, верёвку затягивают на его шее.

Бернардо. Нет! Нет! Так нельзя! Я хочу суда! Справедливого флорентийского суда! (кричит в сторону церкви) Медичи! Ты не можешь допустить беззакония! Так нельзя!

Лоренцо в церкви безучастен к крикам на улице. Он молча скорбит у тела брата. А верёвку уже тянут снизу, перекинутая через перила, она поднимает Бернардо вверх, он начинает хрипеть, задыхаться, судороги трясут его, наконец, он замирает и качается в петле. Народ, постояв минуты две в тишине, тихо расходится, утаскивая со сцены трупы. Уходят и ученики с Верроккьо. Остаётся только тело Бернардо, висящего посреди. А в церкви – группа скорбящих у тела.

Выходит Леонардо. Он озирается по сторонам. Потом видит повешенного. Эмоций на его лице прочесть нельзя. Он смотрит на мёртвого Бернардо. Потом обходит его с другой стороны. Потом достаёт блокнот и начинает его рисовать.

Выходит фра Джироламо с двумя стражниками.

Джироламо. Вот он! Богомерзкий! Недопустимый! Безбожный!

Леонардо. Это вы мне, падре?

Джироламо. Я не говорю с тобой, содомит! Взять его!

Стражники идут к Леонардо, заламывают ему руки. Блокнот падает на землю. Джироламо проворно его поднимает, листает.

Джироламо (переворачивая очередную страницу). Насмешник! Извратитель! Кощунник!

Перевернув очередную страницу, Джироламо замирает. Потом поднимает глаза на согнутого стражниками Леонардо. Подходит к нему и плюёт в лицо. Леонардо остаётся бесстрастен.

Джироламо. Анафема! Анафема! Я всех вас… в бараний рог! Христопродавцы!

Стражники уводят Леонардо в левую кулису.

Джироламо рвёт на мелкие кусочки блокнот Леонардо, топчет ногами, беснуется.

Параллельно с этим Симонетта в церкви снова начинает орать. Но уже не от скорби: она, очевидно, рожает. Лоренцо подхватывает её, пытается успокоить, он не понимает, что происходит, Симонетта орёт, держится за живот, вытягивается на полу, бьётся рядом с телом Джулиано. Её крики вместе с постепенным затемнением нижней части сцены переходят в…

…крики наслаждения Лукреции, с которой занимается сексом Чезаре. Секс заканчивается. Лукреция поправляет платье, Чезаре застёгивает гульфик.

Лукреция. Это было прощание?

Чезаре. Да, сестрёнка, надо ехать. Война.

Лукреция. Папа выдаёт меня замуж, слышал?

Чезаре. Это нужно для объединения Италии!

Лукреция. Это нужно для укрепления вашей власти. Я не жалуюсь. Но мне тоже нужно хоть что-то, чем я могла бы себя защитить.

Чезаре. Я подумаю.

Страстный поцелуй.

Картина 15. 

Суд. Судья – дряхлый человек с трясущейся головой. Перед ним стоит Леонардо, Сандро и Пьетро. Леонардо совершенно бесстрастен, Сандро волнуется, бледен, Пьетро мрачен, глядит исподлобья. Здесь же в клетке сидит напуганный Якопо, дрожит. Его охраняют два стража. Среди зрителей на суде сер Пьеро и сер Настаджио, – флорентийские нотариусы. (Настаджио толст и добродушен). Здесь же – Верроккьо.

Судья. Разбирается донос неизвестного, который свидетельствует против Пьетро Перуджино, Леонардо да Винчи, Сандро Боттичелли, художников боттеги мастера Андреа дель Верроккьо, в том, что им оказывал услуги интимного характера ученик ювелира молодой Якопо Сальтарелли. Первым вызывается свидетель обвинения фра Джироламо Савонарола.

Пока Савонарола идёт на место свидетеля, Настаджио успевает наклониться к Пьеро.

Настаджио. А старшенький-то твой подрос, Пьеро. Я помню, когда они вместе с моим играли, он мелкий совсем был, тощий…

Джироламо. Я видел это! Я был в боттеге, когда всё это происходило! Представьте, каково было мне, священнику, видеть мерзкий противоестественный разврат!

Настаджио. Помнишь, когда все нотариусы собирались… Деток шуты развлекали в отдельном зале…

Джироламо. Я свидетельствую! Я видел неприлично оголившихся художника да Винчи и натурщика Сальтарелли!

Верроккьо. На то он и натурщик, чтобы раздеваться!

Судья. Мастер Андреа, вам дадут слово в порядке установленной процедуры.

Джироламо. Я видел полуголых Перуджино и Боттичелли! А у него, дьяволова отродья, уд срамной был напряжён, как хвост у чёрта в момент сговора о покупке некрепкой в вере души!

Верроккьо. Это он видел, конечно!

Джироламо с ненавистью смотрит на Верроккьо. Судья стучит молоточком.

Судья. Фра Джироламо, говорите по существу дела.

Настаджио (Пьеро). Твой-то, помнишь, попросил у моего бумагу порисовать, а мой-то ему и говорит: купи! (Смеётся) Весь в отца, молодец! Женился недавно. Хорошо, что ничем таким от твоего не заразился.