Страница 68 из 124
- Давай по сто грамм примем, что-то сердце жмет, - сказал Смирнов Солодовникову. - Распорядись на счет закуски.
4
Дверь воображаемого рая с Ниной, которую я практически приоткрыл, так неожиданно и быстро захлопнулись, что я не успел моргнуть глазом, как очутился на улице, на пустыре продуваемого ветрами. Я стоял как столб и не искал укрытия. Я понял, что я раб, не имеющий права на что-то претендовать, и если соблазнился, потерял волю, ориентацию, то я и достоин самого жестокого наказания. И Нина была сто раз права. Она не могла полюбить такого парня, солдата, у которого нет ничего за душой и в перспективе нет будущего. Она сама жила в нищете и будучи более практичной, чем я, рвалась к чему-то, и мозг у нее был практичнее, холоднее, чем у меня.
Как сложилась ее судьба в будущем, я не знаю, - я потерял интерес к ее судьбе и к ней самой и сейчас, глядя на нее с высоты своего возраста, я должен поблагодарить ее за ее поступок, ибо она могла погубить не только себя, но и меня.
Кроме шести чувств, данных человеку природой, есть еще чувство любви, обожествления представителя противоположного пола. Рана, нанесенная Ниной, не заживала у меня всю мою жизнь. Я больше никогда так не влюблялся в кого-то и больше так не страдал.
Гораздо позже я был влюблен в девушку, она жила в студенческом общежитии, я посещал ее, приносил цветы, приглашал на свидание, но чего-то ответного не мог добиться. Как я к этому относился? Очень просто, очень легко, не любит, ну и что? Но когда я не пришел в очередной раз, а потом еще раз, а потом снова не появился, моя пассия занервничала, да так, что места себе не находила. Я по распределению уже был на другом конце света, она все узнала, все бросила и нашла меня и со слезами на глазах спросила:
- Ты почему меня бросил, какое ты имел право.
- Но ты же была...недоступной, как скала.
- Мало ли что!
У любви сто миллионов оттенков. Рамки этой повести не позволяют мне остановиться хотя бы на десятке из этих разнообразных оттенков. Сейчас, когда пишутся эти строки, отношение общества к любви несколько иное - более простое, более свободное. Достаточно девочке перейти тринадцати летнюю возрастную черту,
и она уже старается вкусить запретного плода. Это уже элемент деградации общества.
***
Из всех советских учреждений, читальный зал был самым тихим, уютным и самым уединенным учреждением. Я всегда любил посещать библиотеку, особенно публичную. А сейчас, после последних событий, происшедших со мной, и, едва не сдвинувших нервную систему со своей оси, я стал искать, возможного случая, чтобы записаться в городскую публичную библиотеку, расположенную в центре города. Здесь можно было уединиться, погрузиться в другой мир, в котором не было ничего того, что окружало меня теперь со всех сторон в реальной жизни.
Любое свободное время я использовал, чтоб появиться в библиотеке, хотя бы на самое короткое В этот раз я заказал по одному тому Гете, Гейне, Флобера и сонеты Шекспира. С этим ценным грузом под мышкой, я вошел в полупустой читальный зал и сел у большого окна за стол, где могли сесть еще три человека и столько же напротив. В читальном зале было так тихо уютно, как в раю. Тут хорошо думалось, и отдыхала душа.
К обеду народу прибавилось: за каждым столом сидело по два- три человека, а после обеда читальный зал был полностью заполнен. Рядом с мной сидела девушка, от которой несло тонким ароматом неведомых мне духов. Она что-то все время строчила, очевидно, письма, потому что исписанные листочки, загибала треугольником, а некоторые упаковывала в конверты.
Я после прочтения главы из романа Флобера "Мадам Бовари", занялся сочинением стихов. Я обработал и переписал набело только три строфы, сочиненные ранее:
Как я безрадостно живу,
Как я бессмысленно страдаю
И на зеленую траву
Колени, молча, опускаю.
Мир бабочек и рыжих пчел
Заволновался, протестуя.
За все, что на земле нашел
Тебя, земля, благодарю я.
За боль обманутых надежд
И лет растраченных напрасно,
За то, что мне в кругу невежд
Свободно мыслить так опасно.
Стихи получились, как мне показалось, неплохими, а главное, они соответствовали настроению, внутренней гармонии души. Просидев за столом свыше четырех часов почти неподвижно, я вышел на небольшой перерыв проветрится, и покурить, а, спустя минут пятнадцать, когда вернулся к своему рабочему столу, на листочке, рядом с восьмистишием, лежала, свернутая в трубочку записка.
"Извините меня, но я совершенно случайно прочитала эти стихи и они мне так понравились, что я хотела бы переписать их, а без вашего согласия и ведома, я на это не могла решиться. Чьи это стихи? Если ваши - я поздравляю вас. У вас талант. У меня настроение сейчас так созвучно этим стихам... это просто не выразить словами. Я не могла дождаться вас, меня ждали. Позвоните мне. С приветом Лиля. Мой телефон 2-55-55".
"Это еще что? - подумал я. Опять ловушка? Ну, кто она. Стихи понравились. Это хорошо. Посмотрим, не потерять бы номер".